Страница 29 из 82
По шипению автомобильных шин на оживленной улице за ее окном было ясно, что вчерашний дождь все еще лил. Слава богу, она взяла с собой макинтош, хотя с тревогой поняла, что забыла зонтик.
Полчаса спустя, когда она прошла небольшое расстояние до посольства, дождь превратился в мелкую морось, ровно настолько, чтобы ее влажные волосы прилипли к голове. Сидя в приемной посольства, она вытерла носовым платком капли со лба.
Дверь открылась, и вошел знакомый высокий худощавый Бруно Маккей, одетый в безупречно скроенный серый фланелевый костюм, темно-синюю рубашку и галстук, расшитый крупными синими и желтыми цветами.
— Доброе утро, Лиз, — беззаботно сказал он и, прежде чем она успела ему помешать, наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Он отступил и, бросив взгляд на ее растрепанные волосы, заметил: — Я вижу, идет дождь. Не бери в голову. Мы высушим тебя, и я уверен, что ты придёшь к нам на угощение.
Лиз стиснула зубы. Она не собиралась позволять Бруно раздражать ее. Через мгновение, указывая на его галстук, она небрежно спросила: — Вы подрабатываете диктором новостей на телевидении?
Бруно усмехнулся, признавая временную ничью.
Он повел ее вверх по широкой лестнице, затем по коридору, устланному коврами, вдоль которого стояли портреты королей и государственных деятелей.
Он распахнул огромную дверь из красного дерева и провел ее в просторную комнату с высоким потолком. Напротив двери стоял большой старинный письменный стол, обращенный внутрь, в центре между двумя окнами от стены до потолка, выходившими на задний двор посольства, на лужайку, заканчивающуюся густой рощей. Трудно было поверить, что они были в двух шагах от Елисейских полей.
Бруно повернулся и улыбнулся Лиз, как бы говоря: «Неплохо, а?»
— Садитесь, — сказал он, указывая на кресло в стиле ампир. — Что я могу предложить тебе выпить? Кофе, чай или что-нибудь покрепче?
Чай и чашки из костяного фарфора и блюдца с королевским гербом принесли на подносе, принесенном молодой женщиной, которая смотрела только на Бруно. Когда она ушла, Лиз сделала глоток чая, а затем сказала: — Как ты знаешь, Бруно, через час у меня назначена встреча в DCRI.
— А, новое Центральное управление внутренней разведки, — быстро сказал Бруно, демонстрируя безупречный французский акцент. 'Отлично. Когда ты допьешь свой чай, давай переедем на станцию, и мы поговорим об этом.
— Разве это не ваш офис?
— Пойдем, пойдем, Лиз. Вы уже были на станции МИ-6. Это глава канцелярии. Он сейчас в отъезде. Наши помещения гораздо более похожи на рабочие». И, поднявшись, повел ее по коридору к глухой двери с клавиатурой рядом. Набрав несколько цифр, он толкнул дверь и вывел ее в коридор, из которого шел ряд кабинетов, обставленных знакомыми серыми стальными столами и стульями, а также шкафами с кодовыми замками. Он провел ее в один из кабинетов, и они оба сели.
— Вы встречаетесь с Изабель Флориан. Она очень хороша. Мы поедем на моей машине.
— Незачем тебя беспокоить, Бруно. Я уверен, что вы очень заняты. Я могу взять такси.
'Я настаиваю.' Когда она собиралась возразить, он мило улыбнулся ей. — У тебя хороший французский, Лиз?
Она колебалась. Шесть лет в школе, O-уровень, неплохие способности к чтению, обычные трудности с пониманием языка при быстрой речи. — Довольно ржавый, — наконец признала она. — Но, вероятно, у них будет переводчик.
Он покачал головой. — Они ожидают, что вы приведете переводчика. Это вежливость.
Лиз стиснула зубы. Конечно, он был прав — и было важно, чтобы она и мадам Флориан понимали друг друга. Если Бруно был единственным каналом связи, то Бруно должен им быть. Ей придется рассказать ему о Мильро, хотя она решила рассказать ему только то, что ему нужно знать. Опыт научил ее, что Бруно был не только крайне раздражающим, но и не совсем надежным. Ей не казалось, что парижская резидентура МИ-6 должна быть вовлечена в детали дела Пигготта; кто знал, что Бруно может сделать с любой информацией, которую она ему дала? У него была привычка засовывать пальцы в каждый пирог, который попадался ему на пути.
Час спустя они оба сидели в кабинете наверху в штаб-квартире старого Управления наблюдения за территорией, DST, французского аналога МИ-5, которое недавно было объединено с другими отделами разведки и образовало новое DCRI. Здание было в двух шагах от Сены, а в окно как раз виднелась Эйфелева башня, вырисовывающаяся из-за каких-то зданий. Изабель Флориан оказалась совсем не такой, как ожидала Лиз. Далекая от шикарной парижанки в строгом черном костюме ее воображения, мадам Флориан оказалась деловой женщиной лет сорока, в джинсах и пуловере, с озабоченным лицом и волосами, зачесанными назад лентой. Было ясно, что и Лиз, и Бруно явно переоделись для этого визита.
Лиз начала с объяснения предыстории расследования о Мильро. Ее французский был достаточно хорош, чтобы понять, что Бруно, к его чести, усердно переводил именно то, что она говорила. Когда она закончила, Изабель Флориан ответила потоком французского языка, продолжавшегося несколько минут, едва переводя дух и ни на мгновение не останавливаясь, чтобы Бруно переводил.
Когда она, наконец, замедлила ход и, наконец, остановилась, Бруно повернулся к Лиз и сказал: «Ну, суть всего в том, что мы находимся не в том месте. Она говорит, что у них здесь очень большое досье на Милро. Он был вовлечен в какую-то операцию, связанную с ее службой, но дипломатическая служба, DGSE, была во главе, и она не вправе раскрывать нам какие-либо подробности без их согласия. Она поговорила с DGSE о нашем расследовании, и они согласились поговорить с нами. Она говорит, что также считает, что в последнее время эта служба проводила какое-то расследование.
Лиз вздохнула. Она знала, что штаб-квартира Главного управления внешней безопасности находится на другом конце Парижа, недалеко от северо-восточных пригородов. — Можешь спросить ее, с кем мне там поговорить? — спросила она немного нетерпеливо.
Мадам Флориан поняла ее, потому что ответила по-английски, глядя прямо на Лиз. «Мсье Мартен Сёра. Он ждет вас.