Страница 24 из 89
Глава 16
Старый сикх возил Лиз всю дорогу до международного вокзала Бирмингема, хотя, очевидно, подозревал, что она была истеричной женщиной, слишком остро отреагировавшей на какую-то безобидную игру, в которую играли два мальчика. Она решила не вызывать полицию, так как нападавшие давно ушли в лабиринт улиц вокруг дома Ханов, и она не хотела привлекать внимание местных полицейских к своему интересу к семье. Она расскажет об этом Фонтане утром. Он мог знать мальчиков — они явно знали его — и быть в состоянии выяснить, какова была их связь с Амир Ханом и почему они напали на нее.
Поезд из Бирмингема в Кингс-Кросс был битком набит, и без резервации мест ей пришлось всю дорогу стоять, что не помогло ей успокоиться. Поэтому, войдя в свою квартиру в Кентиш-Тауне, Лиз направилась прямо к холодильнику и налила себе стакан совиньон блан из наполовину полной бутылки.
Она переехала в эту квартиру шесть месяцев назад, после того как вернулась с операции, где впервые встретила Мартина. Квартира находилась на первом этаже большого викторианского дома; ранее она владела подвальной квартирой в том же здании. Когда она впервые купила его, он был темным и мрачным, но это было все, что она могла себе позволить в то время, и поскольку это была первая собственность, которой она когда-либо владела, она любила его. Постепенно, в течение нескольких лет, она его осветляла и совершенствовала. Все помещение было выкрашено в белый цвет, а обои, которые полосой висели над ванной в том месте, где ее оторвал пар, сняли, а ванную выложили плиткой. Она купила новую стиральную машину взамен той, что досталась ей по наследству, когда она переехала, и которая имела привычку останавливаться посреди стирки, оставляя ее нижнее белье в луже серой пенистой воды.
Но когда она вернулась со своего поста в Белфасте, квартира, даже в улучшенном состоянии, уже не казалась такой гостеприимной. Пока ее не было, он был пуст, и она, казалось, выросла из него. Поэтому, когда квартира наверху была выставлена на продажу, она пошла посмотреть на нее, хотя знала, что не может себе этого позволить, и как только она увидела высокую просторную гостиную с карнизным потолком и викторианским камином, и большие раздвижные окна, выходящие в сад, она снова влюбилась. Близкий друг ее матери Эдвард одолжил ей немного денег, и этого, вместе с умопомрачительно огромной ипотекой и удивительно большой прибылью, которую она получила от продажи подвала, было достаточно, чтобы обеспечить квартиру.
Она отнесла свой бокал вина в спальню, все еще чувствуя себя подавленной событиями в Бирмингеме. Она посмотрела на телефон, колебалась, затем взяла трубку и набрала номер.
Мартин ответил сразу.
'Привет. Это Лиз.
Он посмеялся. — Я сидел здесь и думал о тебе. Я как раз собирался тебе позвонить.
'Все в порядке?' спросила она.
'Да, конечно. Хотя дама, за которой я охотился, кажется, на этот раз ускользнула от нас.
— Ты найдешь ее, — уверенно сказала Лиз. Просто поговорить с Мартином было облегчением.
'А вы? Какие у тебя новости?'
— Я весь день был в Бирмингеме, изучал прошлое нашего друга в «Санте».
«Ах. Как прошло?'
— Хорошо, хотя некоторые из его друзей были не очень рады меня видеть.
Мартин умел читать между строк. «Мне не нравится, как это звучит. Ты уверен, что с тобой все в порядке? Ты не ранен?
'Нет. Не больно, просто немного потрясено. Но теперь я в порядке, — сказала она, и это было правдой. Просто услышав его голос, она почувствовала себя лучше. Они поговорили еще несколько минут, планируя следующую встречу, потом пожелали спокойной ночи и повесили трубку.
Лиз легла на большую двуспальную кровать. Она купила его, когда переехала в новую квартиру, где большие комнаты, казалось, поглотили мебель, которая была у нее в тесном подвальном помещении. Она забралась под одеяло из гусиного пера, желая, чтобы Мартин прижимался к ней. Одеяло было со времен Пита, голландского инвестиционного банкира, которого она встретила на вечеринке у коллеги. Он останавливался у нее, когда каждую третью пятницу приезжал в Лондон на встречи в Кэнэри-Уорф. Такое расположение идеально подходило им обоим: теплое, счастливое и нетребовательное. Пока однажды он не позвонил ей и не сказал, что лондонских встреч больше не будет, и в любом случае он встретил кого-то другого.
У нее в жизни не было мужчины с тех пор, как она рассталась с Питом, пока в прошлом году не встретила Мартина. Это был первый раз, когда она была связана с кем-то, с кем работала. Было ли хорошей идеей совмещать личную жизнь с работой? Вероятно, нет, но характер работы, ее секретность и ненормированный рабочий день означали, что большинство людей, с которыми она встречалась, занимались одним и тем же бизнесом. В прошлом у нее были отношения с людьми за пределами «кольца секретности», как это называлось, но из этого ничего не вышло. Она не могла откровенно рассказать, чем зарабатывала на жизнь. Пит никогда не спрашивал — это были не такие отношения. Перед ним был Марк Каллендар, журналист Guardian, который хотел бросить свою жену ради нее. Она была искушена всего на мгновение, но знала, что на самом деле это невозможно. Если бы она была вовлечена в семейные потрясения Марка, она стала бы чем-то вроде любимого призрака Стражей — он и его друзья без особого труда разобрались в том, что она сделала. Ее карьера на службе не сложилась бы. Сильные мира сего припарковали бы ее где-нибудь в безопасном месте, пока не увидят, как устроена ее личная жизнь.
До Марка был фотограф Эд. Она познакомилась с ним на частной выставке фотографий, сделанных женщиной, которую она знала по университету. Эд снимал фильм о путешественниках Новой Эры и время от времени жил с ними. Он смотрел на мир с захватывающей косой точки зрения, и ее временное участие в его артистическом, калейдоскопическом мире предоставило Лиз желанный побег из мрачного мира организованной преступности, над которым она работала в то время. Она сказала Эду, что работает в правительственном отделе кадров, но расплывчатость ее рассказа, должно быть, вызвала у него подозрения. В течение одного дня он звонил в разные отделы, пытаясь выяснить, где именно она работает, и именно тогда она решила разорвать отношения.
Чарльз Уэтерби, ее босс, дольше всех держал ее сердце. Это было странно, на самом деле почти не было никаких отношений, поскольку Чарльз был женат на женщине, которая медленно умирала. Лиз инстинктивно знала, что он ответил ей взаимностью, но он никогда не говорил об этом, и пока Джоанна была жива, Лиз знала, что он никогда этого не сделает. Они как будто видели друг друга сквозь клубящийся туман, протягивая руку, но так и не дотронувшись.