Страница 11 из 89
Лиз заплатила за бутерброд и огляделась в поисках свободного столика. Когда она села, молодой человек со смуглым лицом встал и ушел. Почему-то он выглядел знакомым — не тот ли это человек, который зашел в кафе, когда они с Кассале пили кофе? Лиз смотрела, как он уходит по платформе, и заметила книгу, торчащую из кармана его джинсов. Ее мысли вернулись к мужчине в метро тем утром, который стоял перед ней, когда она села, с Л'Этранжером в кармане.
Этот человек был уже слишком далеко, чтобы она могла разглядеть название книги. Может быть, это снова он? Если так, то это было слишком большое совпадение. Она встала и быстро пошла по платформе, следуя за мужчиной, который теперь был на некотором расстоянии впереди нее и двигался быстро. Ей удавалось держать его в поле зрения, пока он не свернул к выходу в конце платформы. Она бросилась бежать, но когда добралась до выхода, то обнаружила, что есть три отдельных прохода, ведущих в разные стороны, и ни в одном из них нет признаков мужчины. Она стояла там, тяжело дыша, чувствуя себя глупо, но все еще беспокойно, а затем медленно пошла обратно в кафе. Когда она пришла туда, кто-то забрал ее бутерброд.
Глава 7
В тот день они зарезали козу. Табан и прежде видел, как убивали бесчисленное количество животных, но ему было противно рвение, с которым эти новые люди в лагере уничтожали маленькое существо. Один держал сопротивляющееся животное, а другой перерезал ему шею ножом. Когда кровь хлынула из тощего горла, а тело дернулось, группа разразилась криками восторга.
Теперь Табан присматривал за большой кастрюлей, используя огромную деревянную ложку, чтобы помешивать нарезанные куски мяса, которые кипели вместе с красной фасолью и тамаандхо. На жаровне рядом с котлом на дровах жарились лепешки.
Они были всего в семи милях от Могадишо, но их могло быть семь тысяч. Их лагерь располагался на песчаной косе за дюной, с видом на Индийский океан. Ближайшие жилища находились в полумиле отсюда, ветхие лачуги почти заброшенной рыбацкой деревушки.
Он хорошо знал деревню; он вырос там со своим отцом и старшим братом. Он не мог вспомнить свою мать — она умерла от истощения, когда ему было всего два года, — так что он никогда не скучал по ней, и его детство было счастливым. Иногда он ходил в школу, но чаще помогал отцу ловить рыбу; он знал местные воды вдоль и поперек еще до того, как ему исполнилось десять. Рано утром они отчаливали в своей маленькой лодке, нос которой был набит сетями, а к полудню, если им везло, они пыхтели обратно, нагруженные анчоусами, сардинами и скумбрией, иногда тунцом и очень редко акулой. Они возили свой улов на разбитое бетонное шоссе, где останавливался грузовик, направлявшийся в Могадишо, и водитель садился, чтобы поторговаться с отцом о цене их трофея.
Это была жизнь, полная тяжелого труда и долгих часов, но берег был прекрасен, вода спокойна, а рыбы было много. Они не хотели ничего, что имело значение.
Однажды пришли люди, вооруженные автоматами. Они хотели одолжить лодку, но его отец отказался. Они ушли, но через неделю вернулись. Мужчины снова попросили использовать лодку его отца, и снова его отец отказался.
Потом расстреляли его отца.
Некоторое время Табан и его брат боролись, одалживая лодку у соседей, когда могли, и продолжали ловить рыбу, хотя без отца водитель грузовика обманул их, когда они пытались продать свой улов. Какой бы опасной ни была их новая жизнь, они выжили. Пока однажды его брат не отправился в Могадишо в поисках своего двоюродного брата, который мог бы им помочь. Он не вернулся, и через три месяца Табан решил, что он умер, иначе почему бы ему не вернуться?
Табан пытался сделать это в одиночку, но он был еще слишком мал, чтобы самому управлять сетями, и он не мог наловить достаточно рыбы на удочку, чтобы зарабатывать на жизнь. Он надеялся, что на какое-то время его возьмет на себя другой рыбак, но уловы с каждым днем становились все беднее, а денег на лишние руки не было. Вскоре в деревне осталось лишь несколько рыбаков, пытавших счастья на мелких отмелях, которые когда-то были плодородными рыбными угодьями; время от времени приходила группа незнакомцев и реквизировала несколько заброшенных лачуг, используя их как временную базу, прежде чем двигаться дальше.
Когда Халид и его банда прибыли, они построили собственный комплекс. Они начали с высокой стены по периметру, построенной из валунов и кирпичей. Табан пришел туда однажды утром после того, как пятый день подряд не смог поймать ни одной рыбы. Под командованием Халида было около тридцати человек, и ни один из них не был рыбаком. Но когда Халид узнал, что Табан знает береговую линию, его глаза загорелись, и вскоре мальчик уже не только таскал ведра с водой строителям стены и подавал Халиду шашлыки, приготовленные на костре, но и выходил в море. с ними. Сначала он не понял, что они делают; они не интересовались рыбной ловлей, но хотели понять приливы и течения для какой-то собственной цели. Позже, когда они привезли группы иностранцев на грузовиках с дальнего побережья, он понял, что эти люди были пиратами, совершавшими набеги на большие корабли, плывшие по морским путям далеко в море, и что иностранцы были их пленниками. .
Все мужчины боялись Халида. У него был дом, который они построили для него внутри комплекса, сооружение с голыми стенами, построенное из шлакоблоков, но внутри оно казалось Табану верхом роскоши, оснащенное электричеством от генератора, огромным телевизором, который принимал сотни программ. через тарелку на крыше, холодильник, полный еды, даже алкоголь, хранящийся на стеллаже. Халид не был жесток к Табану, но мальчик усердно работал только ради еды и ночлега, никакой платы. И ему никогда не разрешалось покидать комплекс самостоятельно.
Теперь, когда Табан наклонился вперед, чтобы снова помешать тушеное мясо, большая рука внезапно схватила его за запястье. Это был Высокий, имя, которое Табан дал лидеру новой группы людей, прибывших в лагерь несколько недель назад и захвативших его. Это была массивная фигура, более шести футов ростом, с длинной взлохмаченной бородой. Он и его банда прибыли под покровом темноты на джипах. Единственным их багажом было оружие – АК-47, два гранатомета и большое количество стрелкового оружия.
Халид не сопротивлялся этому вызову своему авторитету. Когда они настояли на том, чтобы Табан стал их фактотумом, что означало, по большей части, приготовление пищи, Халид только кивнул. Мужчины держались особняком и относились к Табану с подозрением, если не совсем игнорировали его. Он заметил, что они проводили большую часть своего времени в молитве, стоя на коленях или растянувшись на маленьких ковриках, которые расстелили на песке; в остальное время они проводили занятия между собой, каждый из них по очереди был «учителем» группы. Он слышал достаточно слов, которые узнавал, даже когда они произносились на их странном диалекте, чтобы понять, что эти люди не были простыми пиратами. Но тогда что они здесь делали? Он хотел спросить Халида, но страх удержал его.