Страница 36 из 86
Эдвард с улыбкой покачал головой. 'Нет. В армии мы не были такими ограниченными, Лиз. Я имею в виду партнера как любовника.
— И был ли он?
'Кто знает? Вполне вероятно, потому что он не был журналистом, а находиться там без всякой причины было очень опасно. Что мне больше всего запомнилось, так это то, что Ледингем разделял интерес Марчема к церквям. Он сказал, что проводит обследование сербских православных церквей — какие разрушены, какие повреждены».
«Не было ли это немного рискованно? Однако вы должны восхищаться им.
Эдвард сделал глоток чая, и Сьюзен сказала: «Ты сам очень увлекаешься церквями, Эдвард».
Он признал это кивком. 'Это правда. Хотя я не фанатик и уж точно не стал бы рисковать, на который пошел Ледингэм, чтобы посетить их. Для него это казалось чем-то большим, чем просто интеллектуальный интерес».
— Возможно, он был очень набожным, — предположила Лиз.
— Если вы спросите меня, это больше походило на рвение, чем на благочестие. Дело не в том, что он был сербским православным — он специально сказал мне, что он англиканец. Тем не менее, я видел его однажды после того, как он посетил церковь в Мушутисте, и он казался невероятно взволнованным. Почти одержим. Было что-то почти…
«Сексуальный?»
Он кивнул с улыбкой. 'Да. Теперь, когда ты так говоришь, это действительно кажется сексуальным.
— Вы когда-нибудь видели его снова после Косово?
'Нет. И если уж на то пошло, Марчема я тоже больше никогда не видел.
«Они оба кажутся мне совершенно жуткими, — сказала Сьюзен Карлайл. Она встала, держа свою пустую кружку. — Я как раз собираюсь приготовить ужин.
Но мысли Лиз были где-то в другом месте.
На следующее утро она позвонила Пегги Кинсолвинг и рассказала ей, что узнала о связи между Ледингэмом и Крисом Марчемом.
— Какое совпадение, — сказала Пегги.
'Я знаю. Давайте пойдем с ним, не так ли? Я хочу, чтобы ты попал в Метрополитен. Поговорите с офицерами, расследующими смерть Ледингема, и расскажите им об отношениях Марчема с ним.
— Я сделаю это прямо сейчас. Они захотят поговорить с Марчемом, не так ли? Не пойти ли мне тоже?
'Нет. Я собираюсь пойти. Я уже встречался с Марчемом; Я хочу посмотреть, что он скажет.
— Но Лиз, ты не можешь…
«Да, я могу, и это окончательно». Затем, смягчившись, Лиз добавила: — Дайте мне знать, когда они захотят его увидеть.
И когда она повесила трубку, Лиз почувствовала небольшой прилив адреналина. Слава богу, подумала она, воодушевленная. Я всегда могу выздороветь позже.
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
Какими бы ни были взлеты и падения — а в последнее время было много падений — Джеффри Фейн взял за правило не позволять своей личной жизни вторгаться в его профессиональные дела. Но сегодня утром ему было трудно.
Пришло письмо от Адель, его бывшей жены, ныне проживающей в Париже. Она открылась довольно сердечно, но на второй странице она произвела эффект разорвавшейся бомбы:
Я думал о ферме в Дорсете. Честно говоря, становится все более и более очевидным, что мы с Филиппом вряд ли будем там часто бывать, если вообще будем. Мы искали собственное жилье в Бретани, и в данных обстоятельствах для меня не имеет особого смысла сохранять интерес к ферме. Прежде чем что-либо делать, я, конечно же, хотел бы предложить вам возможность приобрести его - конечно, по справедливой рыночной цене!
Ферма принадлежала семье Фейна на протяжении нескольких поколений. После войны фактически обрабатываемые шестьсот акров земли были сданы в аренду соседу, но дом — большое каменное здание на одном конце долины в пяти милях от рыночного городка Блэндфорд — использовался поколениями Фаны на Рождество и Пасху, почти каждое полугодие и в течение летних месяцев.
Ненадолго, подумал Фейн, так как он не видел возможности выкупить Адель. Если и было какое-то утешение в финансовом крахе его развода, так это готовность Адель не форсировать продажу дома. Но сейчас именно это она и делала.
Он не понимал, почему это так беспокоило его. Он почти никогда не бывал там больше, и перспектива уйти на пенсию через десять лет или около того всегда была скорее воображаемой, чем вероятной. Его сын Майкл любил это место, когда был маленьким, и даже говорил трогательно, хотя и нереалистично, будучи подростком, о том, что пытался заняться сельским хозяйством. Но этого не произойдет сейчас, а с новостью о том, что Адель больше не интересуется, Фейну не с кем было поделиться.
Возможно, в этом была проблема. Если бы он построил другую жизнь, даже если бы у него была другая семья, тогда он, возможно, почувствовал бы неотложную необходимость защитить свое наследие. Вместо этого он просто почувствовал гнетущую усталость. Он снова погрузился в работу и почувствовал, что к нему вернулась прежняя уверенность. Но за его пределами была пустота, которую работа не заполнила.
Кто мог его заполнить?
В кандидатах недостатка не было: он пробовал некоторых из них. У Адель было полдюжины друзей в Лондоне, чьи браки также распались. Но ни один из них не понравился Фейну; они были слишком похожи на Адель, интересовались в основном одеждой, ресторанами, последним отпуском в Вербье или Провансе. Он также знал, что его привлекательность для них полностью основывалась на его предполагаемом статусе и (он невольно рассмеялся, думая о том, чего ему стоил развод) на деньгах, которые, по их мнению, у него были.
Нет, теперь он знал, что ему нужен компаньон, с которым он мог бы поговорить, с головой на плечах, с которым он мог бы разделить свою работу — то, чего он никогда не мог сделать с Адель, которую возмущали постоянные переезды. по всему миру, секретность и, прежде всего, тот факт, что как офицер МИ-6 он вряд ли станет послом, поэтому она никогда не могла быть «Ее превосходительством». Все эти проблемы исчезали, если у партнера была такая же работа. Но теперь он был слишком стар, слишком опытен, чтобы найти утешение в какой-нибудь юной обитательнице Воксхолл-Кросс, а подходящие женщины его ранга и возраста были либо малочисленны, либо, что неизбежно в МИ-6, находились за границей.