Страница 35 из 86
Она не могла перестать повторять все это. Должно быть, это кто-то, с кем она столкнулась во время работы. Она пересмотрела то, что делала в последние несколько месяцев, но ничто не указывало на какое-либо объяснение. Было ли это своего рода местью? Несомненно, Нил Армитидж, ученый, осужденный за передачу секретов русским, по делу которого она дала показания, затаил на нее огромную злобу, но он благополучно находился за решеткой и в любом случае не знал, кто она такая.
Что оставило сирийский заговор, как она начала о нем думать, хотя в нем было мало подозреваемых, которые могли бы хотеть убрать Лиз с дороги — на самом деле только двое: Крис Марчем и Сами Вешара; и, возможно, сирийцы.
Марчем определенно был странным, и она чувствовала, что есть секреты, которые он не хотел, чтобы она знала. Но не о Сирии, которая была ее единственной настоящей заботой с этим человеком. Он казался таким хаотичным (она подумала о беспорядке в его доме), что для него организация тщательно спланированного убийства казалась совершенно невероятной. У него не было мотива, и средства сделать это были бы далеко за его пределами.
Это было не так с Сами Вешарой, чей респектабельный вид импортера продуктов питания опровергал его причастность к особенно порочной торговле. Ему не привыкать к насилию, но, в отличие от Марчема, у него не было ни малейшего подозрения, что Лиз расследует его. Если бы у него был кто-то, кто следил за траулером, кто каким-то образом стал свидетелем его захвата и даже заметил Лиз, действительно ли Сами отреагировал бы на то, чтобы приказать убить ее? Не в течение нескольких часов. Это не имело смысла. Тем более что миникэб уже стоял на ее улице в Кентиш-Тауне, когда она вернулась из Эссекса.
А сирийцы? Как они могли знать, кто она такая, и даже если знали, зачем нападать на нее?
Лежа в больнице в течение второй недели своего пребывания там, Лиз продолжала обдумывать все это, так и не придя ни к какому удовлетворительному выводу. Когда Чарльз пришел к ней на второй неделе, когда она только начинала снова чувствовать себя человеком, она пыталась обсудить это с ним. Но он оказался удручающе неуловимым. «Давай поговорим об этом, когда тебе станет лучше», — сказал он, несмотря на протесты Лиз, что с ее мозгом все в порядке. Даже Пегги не умела рисовать, и она избегала серьезных разговоров о том, что происходит в Темз-Хаусе в отсутствие Лиз.
Она услышала звонок в дверь, и ее мать вскочила и через мгновение вернулась с Эдвардом, который нес две сумки с продуктами. — Я принес вам бумаги. Он размахивал экземплярами « Гардиан » и « Дейли мейл» .
— Позвольте мне помочь вам убрать вещи, — сказала Лиз, вставая с некоторой неустойчивостью.
— Сиди спокойно, — приказала мать. — Я принесу тебе чашку чая.
«Не будь смешным. Со мной все в порядке, — отрезала Лиз, зная, что это не так, но раздраженная тем, что люди продолжали баловать ее. Это становилось невыносимым.
— Это очень хороший знак, — вмешался Эдвард, выходя из кухни. «Ненормальный пациент обычно выздоравливает».
На мгновение Лиз пришла в ярость — кто он такой, чтобы вмешиваться? Но в глазах Эдварда был такой огонек, что она не могла оставаться сердитой и поймала себя на том, что смеется, впервые после аварии.
— Так даже лучше, — сказал Эдвард, и на этот раз все трое рассмеялись. — Предоставьте это мне, — сказал он Сьюзен, и, пока он возился на кухне, Лиз просматривала газеты.
Эдвард появился с подносом с двумя кружками и стаканом. — Сьюзен, — сказал он, протягивая ей одну из кружек.
Он передал стакан Лиз. — Очень лечебное, — сказал он. — Твоя мать говорит, что ты предпочитаешь водку, но я надеюсь, горячий пунш подойдет.
Она сделала осторожный глоток. Как раз то, что ей было нужно. — Что-нибудь в газетах? — спросил Эдвард, садясь на диван рядом с Лиз.
— Как обычно. Я вижу, Человека в коробке опознали.
'Кто это?' — спросила Сьюзен.
Лиз рассмеялась. — Кого-то нашли мертвым в церкви, мама. В коробке, как я сказал. Она взглянула на газету, заинтересовавшись тем, что полиция наконец решила раскрыть имя жертвы. — Его зовут Ледингем. Я не думаю, что вы знали его, — сказала она с улыбкой.
Мать улыбнулась в ответ. — Уверен, что нет.
Лиз посмотрела на Эдварда, но он не улыбался. — Ты сказал Ледингем? Это случайно не Александр Ледингэм?
Лиз немного растерялась. Она снова посмотрела на статью. 'Верно.'
— Могу я? — спросил Эдвард и потянулся за бумагой. Он быстро прочитал статью, затем вздохнул. Лиз сказала: «Я ужасно извиняюсь за шутку. Вы его знали?'
Эдвард покачал головой. — Я несколько раз встречал человека с таким именем. Он потянулся за своим напитком и сделал глоток. «Как ни странно, это было в Косово. Одной из моих обязанностей было поддерживать связь с сербскими православными в этом районе. У них было ужасно тяжелое время – албанские мусульмане сожгли многие церкви, и духовенство действительно получило по шее. Заметьте, все это меркло на фоне сербских зверств, но тем не менее было неприятно.
«Однажды мне сказали, что журналист хочет поговорить со мной по этому поводу. Его звали Марчем, и он приехал из-за газеты. Лиз попыталась не реагировать и не сводила глаз с Эдварда. Он продолжал: «Я встретил его, и он показался мне интеллигентным парнем, может быть, немного эксцентричным — он казался более заинтересованным в том, что случилось с церквями, чем с любыми людьми.
«После этого я постоянно сталкивался с Марчемом. Это было немного похоже на то, когда вы читаете книгу, в которой упоминается что-то неясное, например, о рыбалке в Исландии, и после этого фраза «рыбалка в Исландии» появляется во всем, что вы читаете.
— Марчем часто брал с собой парня помоложе — своего рода приятеля, если хотите. В какой-то момент Марчем представил меня. Он сказал: «Это Алекс Ледингхэм», и я помню, как задавался вопросом, был ли этот парень его партнером».
— Вы имеете в виду партнера-журналиста?