Страница 90 из 101
Джин и Фарадж находились на южном берегу Малой Уз, и пролет неглубоких каменных ступенек привел их в этот участок леса. Когда Джин подумала об этом, это было то же самое, что и тем летом десять лет назад, место косого зеленого света и клубящегося дыма гашиша. Однако в декабре в этом было мало волшебства. Тропа была заболочена и усеяна бутылками и обертками от фаст-фуда, а деревья выглядели сырыми и промокшими.
Но они обеспечили прикрытие, а это было все, что было необходимо в тот момент. За мокрыми деревьями стояла деревенская площадка для игры в крикет. Следуя по тропинке через лес, можно было подойти к задней части крикетного павильона, полуразрушенной постройки 1930-х годов, напоминающей миниатюрную виллу в стиле Тюдоров.
Там была задняя дверь, через которую можно было войти в павильон, запертая на простой замок. Он быстро уступил место кредитной карте Жана «Национальный банк Парижа», и, пробравшись в сумрак с рюкзаками, они закрыли за собой дверь. Измученные снятием напряжения, они рухнули на деревянную скамью, протянувшуюся через всю заднюю комнату. Взвесив риски, они пришли к выводу, что пока они будут хранить полную тишину и не включать свет, они, вероятно, будут в безопасности. Если и существовала опасность, так это то, что другие люди могли попытаться проникнуть в это место. Дети, возможно, ищут где-нибудь, чтобы принять наркотики или заняться сексом. Кроме того, ни один из них не мог придумать причину, по которой кому-то захочется пойти в крикетный павильон посреди зимы.
Джин огляделась. Они находились в какой-то раздевалке, освещенной двумя маленькими высокими окнами, затянутыми паутиной. Вдоль стены над деревянной скамьей тянулся ряд крючков, на паре из них все еще держались обмякшие футболки для крикета, а в углу стояла тяжелая керамическая раковина. Рядом с раковиной дверь вела в туалетную кабинку. Был слабый остаточный запах сырости и льняного масла.
Осторожно она открыла дверь в переднюю часть павильона. Это была открытая площадка с деревянным полом, запертой дверью и двумя наборами выкрашенных в зеленый цвет ставней, закрывающих окна, через которые игроки могли наблюдать за игрой. Как и в задней комнате, через два высоких боковых окна внутрь проникал слабый свет, из которого виднелись сложенные друг на друга шезлонги и плетеные корзины для белья с подушками, битами и ватиновыми перчатками. На длинной стене висела пара судейских мундиров и несколько пыльных командных фотографий.
«Играй, играй и играй!» — пробормотал Фарадж.
"Мне жаль?"
«Просто стихотворение, которое я выучил в школе».
Жан какое-то время молча смотрел на него. «Нам нужно занять наблюдательную позицию. Может быть, прорезать дырку в этих ставнях или что-то в этом роде.
Он покачал головой. "Слишком рискованно. И у нас нет инструментов для этого». Взобравшись на груду шезлонгов, он заглянул в маленькое боковое окошко. "Попробуй это."
Он спустился, и она заняла его место. Через маленькое отверстие, едва ли квадратный фут, она могла видеть прямо через северо-западный сектор поля для крикета. За ограждением из столбов и перил на его границе, в нескольких сотнях ярдов, была видна дорога по периметру, а на ее дальней стороне виднелись залитые дождем просторы Террасы и Джорджа и Дракона.
Исчезнув в задней комнате, Фарадж вернулся с биноклем и передал его ей. Возле Террасы номер один стоял темно-красный «ягуар». На первом этаже сквозь высокие окна она могла видеть высокую неподвижную фигуру. Это был он? — спросила она. Человек, который на другом конце мира был избран, чтобы умереть. Умереть вместе с семьей вокруг него, как погибло очень много невинных граждан Ирака, Афганистана и других государств. Разлетелись на куски без предупреждения. Небрежно-шутя, даже-и незнакомыми людьми, как будто они были не более чем скоплением пикселей в компьютерной игре. А затем отклонили как «сопутствующий ущерб».
Она покачала головой. Эти люди вот-вот должны были узнать о порче. О том, чтобы узнать разницу между реальным и удаленным.
Высокая фигура отошла от окна, и Джин уже собиралась опустить бинокль, когда ее взгляд привлекла фигура на дороге. Мужчина в бледном плаще только что вышел из черной машины, чтобы размять руки и ноги.
— Там охрана, — настойчиво прошептала она. «Мужчина в машине и… да, еще один в машине».
Фарадж кивнул. «Этого следовало ожидать. Придется подойти к дому сзади.
— Между двумя домами есть переулок. Когда стемнеет, я найду дорогу туда. Сад, вероятно, встревожен или освещен прожекторами, но я должен быть в состоянии опустить устройство через стену. Он взорвется рядом с боковой дверью дома.
— Они хорошо построены, эти старые дома, не так ли? Твердый?"
“Довольно хорошо построен.”
«Возможно, мы не убьём их всех».
— Это единственный вариант, который у нас есть, Фарадж.
"Дай мне подумать об этом. И переоденься, ты должен купить нам еды.
Она кивнула и ушла в заднюю комнату. Там, стараясь держать голову ниже уровня окон, она вымыла руки, используя треснувшую корку мыла «Спасательный круг», которую она нашла в блюдце у раковины, и вытерла их об одну из крикетных рубашек. Затем, отыскав сумку для умывания, достала небольшой запас косметики и провела полузабытый ритуал. Слабый слой тонального крема, тени на веках и бледный мазок помады. Ей хотелось выглядеть как человек, который проснулся в уютном доме среднего класса и съел на завтрак мюсли и свежевыжатый апельсиновый сок, а не как террорист, который спал грязным и голодным под болотистым мостом. Из своего рюкзака она достала один из завязанных узлов мусорных пакетов с одеждой. Был мягкий сиреневый кашемировый свитер, серые армейские брюки и приталенная джинсовая куртка на стеганой подкладке, купленные в среднем парижском универмаге. Как она и надеялась, походные ботинки выглядели более или менее хорошо с этим нарядом, по-студенчески. И ансамбль удачно дополнил его финальная составляющая — небольшой серый рюкзак на одной лямке.
Когда она была готова, она посмотрела на себя в зеркало в раздевалке. Трансформация была поразительной. Ее волосы, вместо того чтобы ниспадать и падать на плечи, теперь аккуратно обрамляли лицо. Он проделал на удивление деликатную работу. И макияж, конечно, все изменил. Не было ничего даже отдаленно угрожающего в мягком и условно феминизированном существе, которое смотрело на нее в ответ. Нерешительно она прошла и показалась Фарадж. Он кивнул и ничего не сказал, но какая-то нечитаемая эмоция коснулась его взгляда.