Страница 39 из 93
Они направились к двери.
— Скажи, — крикнул им вдогонку Виктор. «Поскольку я собираюсь вычеркнуть эту коллекцию, я хотел бы знать, не могли бы вы помочь мне с моей следующей».
— Никаких шансов, — сказал Уоллинджер. — Делай свою чертову работу.
Герреро добавил: «Боюсь, мы не можем помочь в коммерческих вопросах».
— Хорошо, — сказал Виктор. — Я вспомню, что ты это сказал, если узнаю о местонахождении Марголиса.
Они остановились и повернули в его сторону.
— Хорошо, — сказал Герреро. 'Стрелять.'
— У меня всего пара вопросов, — объяснил Виктор. «Метс» играет сегодня?
Уоллинджер сказал: «Что это за вопрос?»
— Нет, — ответил Герреро. «Сегодня они не играют».
'Хорошо спасибо.' Виктор кивнул. — А если я скажу тебе шестизначное число? Что первое приходит на ум?
Взгляд, который они бросили друг на друга, сказал Виктору, что они понятия не имеют, даже прежде чем она повернулась к нему и сказала: «Извините, без подсказки».
— А пятизначное число?
Она посмотрела на него, как на идиота. — Почтовый индекс, конечно.
— Конечно, — сказал Виктор.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Виктор покинул здание через десять минут после того, как Герреро и Уоллинджер вышли из квартиры. Он не знал, будут ли они ждать его снаружи, давая понять, что за ним будут наблюдать, в надежде напугать его до ошибки, или инкогнито, чтобы узнать, что он задумал. Он все равно ушел через главный вход. Если он выскользнет из-за спины, они заподозрят его, если уже не подозревают, а если и заподозрят, то только еще больше усилят решимость выяснить, каковы его истинные намерения.
Он не видел на улице никаких государственных автомобилей и никаких других признаков их присутствия. Улица была такой же, как и в то время, когда он приехал, за исключением того, что серый грузовой фургон с пятнами ржавчины исчез. Другие транспортные средства, которые он видел ранее, все еще присутствовали.
Теперь, когда Служба национальной безопасности занялась Рейвен и конспиративной квартирой, она больше не годилась в качестве ударной точки. Но у него был другой вариант: 10028 — это почтовый индекс Метрополитен-музея. Он располагался в Верхнем Ист-Сайде. Он мог быть там через двадцать минут, но он не мог рисковать прямым маршрутом и не мог позволить себе роскошь времени для надлежащего контрнаблюдения, если число 4 означало четыре часа дня. Может быть, за Виктором велась слежка. Может быть, он не был. Не было никакого способа быть уверенным, учитывая короткие сроки.
Это мало что изменило в его поведении. Он всегда вел себя так, как будто враги были рядом. Герреро и Уоллинджер искали Рэйвена, а не его, и казалось, что они поверили его легенде для прикрытия. Они также, казалось, действовали в одиночку. Но это не означало, что они не могли вызвать подмогу — местных копов или другие сотрудничающие агентства.
Он не увидел на улице никого, кто не был бы там, когда он вошел в дом Рейвен.
Не считая двух фигур, сидящих в передней части полуночно-синего фургона.
Автомобиль был новой модели Ford. Окна были темного оттенка. Автомобиль стоял на обочине, ничем не примечательный, если не считать того факта, что в нем находились два человека. С этого расстояния он не мог разобрать никаких деталей, но высота и ширина плеч указывали на двух мужчин. Он видел их силуэты и больше ничего. Двое мужчин, сидящих внутри припаркованного фургона «Форд», были обычным явлением, если не считать того факта, что силуэты не появлялись там пятнадцать минут назад. Они тоже не двигались. Они сидели неподвижно, без каких-либо движений рук. Если они и разговаривали, то без больших жестикуляций и движений головы. Они не смотрели друг на друга.
Им может быть скучно, или они могут быть сосредоточены. Был простой способ узнать, какой именно.
Виктор подошел к грязно-красной Импале. Он был припаркован примерно в пятидесяти метрах от фургона, на противоположной стороне дороги. Он опустился на одно колено и вытащил шнурок, сложил шнурок пополам и завязал скользящий узел по центру сложенного шнурка, образовав петлю.
Он встал и потянул за два свободных конца, чтобы укоротить петлю, и растянул шнурок, пока он не стал тугим, с петлей в центре. Затем он вставил петлю в угловой зазор, где дверь водителя соприкасалась с шасси. Пиляющим движением он провел шнурок через щель и за дверью, пока петля не оказалась над запорным механизмом. Он потянул за оба конца шнурка одновременно, чтобы затянуть петлю вокруг механизма, а затем потянул вверх, чтобы открыть дверь.
Он забрался внутрь и снова завязал шнурок в ботинке, наблюдая за фургоном в боковое зеркало со стороны водителя. Отражение силуэтов теперь было слишком маленьким, чтобы определить какие-либо характерные движения, даже если они их совершали. Силуэты расплывались и искажались в одну темную массу.
Он еще немного посидел. Они не могли видеть, как он наблюдает через боковое зеркало, так же легко, как и он мог видеть их. Он ждал, потому что, если они были тенями, он хотел заставить их понервничать. И если не нервный, то тревожный. Чем дольше он ждал, тем больше вопросов возникало в их головах. Их заметили? Что он собирался делать? Куда он собирался идти?
Как только он отстранится, они впадут в теневое мышление. Они будут сосредоточены на том, чтобы следовать за ним и оставаться незамеченными. Вопросы исчезнут из приоритета, но эффект все равно будет ощущаться. Они могут быть менее терпеливыми или более очевидными.
Они были. Выхлопные газы «форда» начали конденсироваться еще до того, как Виктор полностью выехал из своего места. Слишком рано. Слишком нетерпелив. Нервный или тревожный.
Что было хорошо, потому что отвечало на его собственный вопрос без необходимости дальнейшего подтверждения того, что он подозревал, но плохо, потому что он подобрал хвост. В это время он понятия не имел, кто они такие. Уоллинджер и Герреро или их коллеги казались наиболее очевидными, но он не мог позволить себе предполагать.