Страница 2 из 4
Я смотрела во все глаза, слушала во все уши, впитывала всей душой. Картина итальянской жизни в моей голове становилась все полнее, наливалась красками, обрастала тенями и полутонами, становилась объемнее и детальнее. И теперь я хочу поделиться этими накопленными знаниями с читателями моей книги – с теми, кому интересна Италия настоящая, живая, осязаемая.
Конечно, познание – процесс бесконечный, и я, бесспорно, не могу претендовать на полное понимание страны и ее жителей. Думаю, свои двери Италия никому не распахивает настежь. И все же у меня есть ощущение, что двери эти мне удалось приоткрыть и заглянуть внутрь. За ними я увидела наследницу той великой страны, которая уже исчезла и осталась навсегда в вечности. Дошедшая до наших дней ее преемница очень изменилась: во многом она измельчала, многое потеряла, она теперь верит иным идеалам, сталкивается с новыми вызовами, слишком часто следует навязанным извне решениям. И все же она прекрасна. При встрече с ней понимаешь: когда-то эта благословенная земля была и правда щедро поцелована Богом.
Итак, предлагаю всем желающим отложить в сторону путеводители и последовать за мной. Мы свернем с проторенных туристами троп, чуть-чуть отклонимся в сторону и увидим Италию другую, не менее интересную, чем в учебниках, но куда более неизведанную.
Язык
Т-ссс. Прислушаемся к тому, как говорит Италия. В оглушительном шуме, который сперва, как лавина, накрывает всякого путешествующего по стране, мы постепенно начнем различать отдельные голоса. Вот в ближайшем ресторане ведут деловые переговоры сдержанные миланцы. Вот полный румяный сицилиец зазывает покупателей на рынок, где уже разложен его нехитрый душистый товар: острый перец, сочные желтые лимоны и кроваво-красные кожистые апельсины. Вот старушка-венецианка обсуждает последние новости с газетчиком из ближайшего киоска. И вот она же от всего сердца бранит свою собачонку.
Все это – Италия, ее многоголосый оркестр, где каждый исполняет свою особую партию, сдобренную неповторимым акцентом, произношением и интонацией.
Вслушаемся же! Чья это речь, в которой то и дело проскальзывают характерные для французского языка звуки? Наверняка это итальянцы, приехавшие с самого севера, из области Пьемонт, что на границе с Францией и Швейцарией. Их речь тягучая и терпкая, как изысканное красное бароло, с любовью производимое на пьемонтских виноградниках. Жители этого региона знают себе цену и с гордостью представляют себя миру. Они никуда не торопятся и не суетятся. Галантные, изысканные, вежливые, всегда немного с французским лоском.
А вот совсем другая речь – яркая, красочная, эмоциональная. Это римляне. Их свободная и раскованная манера говорить увековечена великими итальянскими актерами от Анны Маньяни до Альберто Сорди. В спонтанной, непосредственной, приправленной грубым словцом римской речи все эмоции и чувства становятся особенно яркими. Их речь – хлесткая и упругая, как бычий хвост, который так любят подавать тушеным в душных столичных тратториях.
А это что за своеобразный язык? Похоже, это сардинский, его итальянцу понять решительно невозможно. Отделенные от материка большой водой и выросшие на скалистых берегах, гордые сарды славятся угрюмым характером, упрямством и молчаливостью. Корни их самобытного языка восходят к латыни, но грамматическое строение и употребление слов в сардинском совершенно не схожи с итальянским.
Вслушаемся же! Все это – Италия, которая кричит, поет, разговаривает и ругается на разный лад.
Италия – причудливая страна-мозаика, в которой сосуществуют регионы, прежде развивавшиеся сами по себе, и населяющие их люди, такие непохожие друг на друга. Итальянцы из разных концов страны по-разному живут, мыслят и говорят. Даже классический итальянский язык, звучащий из уст миланца и неаполитанца, получается очень разным. А ведь помимо него существует еще и великое множество диалектов, на которых лихо изъясняются жители разных областей.
Итальянский язык произошел от латыни, но не от классической, которую до сих пор изучают в школах и университетах, а от латыни «вульгарной», т. е. народной (лат. sermo vulgaris – обиходная речь), – того языка, на котором в той или иной степени говорили все римляне от рабов и вольноотпущенников до таких образованных людей, как Цицерон и его друзья.
«Конечно, этот язык менялся в зависимости от того, к какой социальной группе принадлежал его носитель. Так можно себе представить, что различна была речь гладиаторов, сельских жителей, солдат, домашних рабов, членов римской образованной семьи и, наконец, речь высокообразованных римлян, затрагивающих в своей беседе различные научные и литературные вопросы. Язык этих бесед, вероятно, мало чем отличался от литературного письменного языка», – подчеркивают российские лингвисты Александр Дынников и Мария Лопатина.
Этот разговорный язык в какой-то мере противопоставлялся письменной литературной речи. Например, знаменитые законодатели «классической» латыни Цицерон и Квинтилиан в кругу семьи или в переписке с близкими друзьями вполне могли позволить себе говорить обиходным языком римской знати. При этом в их публичных выступлениях и философских трудах безраздельно господствовала литературная латынь.
С распадом Римской империи классический латинский язык постепенно стал сдавать позиции, а обиходная народная речь, наоборот, распространилась до того, что проникла во все сферы жизни. Из-за разрыва политических, культурных, торговых связей между разными уголками некогда огромного государства народная латынь в разных частях его развивалась по-разному, что к IX веку привело к образованию самостоятельных романских языков.
На Апеннинах же народная латынь постепенно смешивалась с языками захватчиков – лангобардов, франков, готов. В результате появился «вольгаре» (volgare, «первичные диалекты»). Этим термином лингвисты называют все разновидности романской речи в Италии до выдвижения одной из них на роль литературного языка. Как только стала несомненной особая роль флорентийского, вольгаре превратились в диалекты («вторичные диалекты»).
Первым официальным текстом на вольгаре считается Placito Capuano – постановление суда города Капуи. Документ, относящийся к 960 году, почти полностью составлен на латыни, однако свидетельские показания в нем приводятся так, как были произнесены, – на вольгаре. О чем же шла речь в этом первом документе? О споре за землю между монастырем Монтекассино и богатым феодалом Родельгримо из Акуино. Обе стороны заявили свои права на данную территорию, но благодаря свидетельским показаниям решение было вынесено в пользу монахов.
Известны и более ранние надписи на вольгаре, пусть и появились они не в официальных текстах. Самой древней из них считается надпись на стене в римских катакомбах Коммодиллы. Предположительно, слова о том, что не стоит громко говорить о секретных вещах, оставил там какой-то священнослужитель в VI–IX веках.
Среди первых, кто заявил о необходимости заменить латынь на вольгаре, был великий Данте Алигьери. В частности, благодаря ему истоки современного итальянского языка стоит искать в тосканском диалекте. Именно на нем в конце XIII – начале XIV века писал и сам вышеупомянутый поэт, и знаменитые Петрарка и Боккаччо. Благодаря им диалект стал литературной нормой. Однако долгое время итальянский использовали при письме лишь самые образованные. В повседневной же жизни люди общались на региональных наречиях. По оценкам лингвистов, в 1861 году, когда произошло объединение Италии, на итальянском говорили от 2,5 до 10 % населения страны.