Апология

– Ну-с, я свое обещание сдержал. А что на счет тебя? – в тот вечер, как и в предыдущий, мужчина решил отдохнуть. В его сухих руках красовался бокал с малагой.

Печальным взором наградив хозяина, Яша из последних, как ему казалось, сил, поплелся в гостевую. Отчет абсолютно не готов. О чем поведать? Не понятно. Его план по умолчанию любой информации оставался на месте, даже в голову не могло прийти, яко Зафар с Гришкой могут быть специально поставлены на свое место для проверки нового работника. Так сказать, местные актеры. Юноша свято верил в честность каждого их слова, считал, что любой человек имеет право на борьбу за справедливость, и уж лучше получить по шапке, нежели сдать столь светлых, как ему показалось, людей. Доверчивость снова сыграла свое.

– День прошел постно, – признался Яков. – Одначе, многому научился. Скажем, работать с ведром и тряпкой, – это не звучало как жалоба, вовсе наоборот, он вновь пытался пошутить, обращаясь только к имеющимся темным сторонам души. Казимир Иванович, бесспорно, не слышал горечи в голосе, принимая сказанное как сведение.

– Теперь вы приобщились к всеобщему мужскому труду, как и полагается любому юноше в ваши годы, – он поправил на себе длинный халат, напоминающий легкое пальто, а затем еще раз оглядел собеседника в ненадлежащем виде. Ежели бы хозяин не воспитывался в столь прилежной и благочестивой семье, вероятно, уже высказал гостю свое призрение, прибавив побольше неприятных эпитетов. Тут же вскрикнул. – Марта Семеновна, принесите чашку чая, а с ним в придачу серенький шлафрок! – в ответ высоким голосом девушка оторвалась от кухонных дел и медленным шагом направилась по коридору. – Давненько он мне не по размеру, мода тоже в придачу не вечная. А тебе сейчас в самый раз. Негоже тут в трудовой рубахе расхаживать, – его тембр голоса мог бы напомнить нечто отцовское, но такое далекое для Яши, потому, как и все прежде, принял за личную неприязнь.

Явилась невысокая девушка, рыжие волосы были опрятно собраны в косу. Она глядела только в пол, не позволяя поднять глаз выше, а Якову намерено хотелось разглядеть ее подробнее. Ни чай, с исходящим от него облачком пара, ни даже богемная одежка не привлекли столько внимания. Шлафрок оказался в руках Казимира Ивановича, и тот, расправив его резкими движениями, с ностальгией разглядел. Яша же сложил руки на груди, закинув нога на ногу. То бишь, принял зарытую позу. Благодаря ней свежие революционные стихи беззвучно улетели на пол, освобождаясь из кармана. О презенте парень позабыл раньше, чем увидел пред собой девушку, но с ее появлением вся текучка мыслей унеслась к горничной. Марта Семеновна, отнюдь не замечала увиливающий за ней глаз, возвращаясь к работе. Юноша проводил ее взглядом из гостевой. Привыкший к работнице, хозяин не счел ее появлением красочным, но заметил бумажный сверток на полу. Первые секунды он расчетливо глядел за воздыхающим Яшей, выжидал, когда тот спохватится за потерей. Владелец листка никак не мог заметить его.

– Позволь? – тогда Казимир Иванович все же решил взять ситуацию в свои руки.

Очнувшись от секундной хрупкости, Яков глянул на протянутую ладонь мужчины. Тот указывал под стул. Без задней мысли, парень потянулся за свертком и в тот же миг прозрел. Но уже поздно. Тогда его охватил страх, а в частности – неизвестность. Ударит хозяин, если прочтет? Быть может, сорок пять плетей на каторжных работах все еще имеют место быть? Или просто побранит? Все ужасы уместились в его голове, затмевая остальное. Казимир Иванович в свою очередь принялся к чтению, делал он это настолько размеренно, что каждый миг давался с трудом. Яше хотелось метаться из стороны в сторону и где-то внутри себя уже начал строить выдумки о том, откуда подобное может оказаться в кармане. За тягостные минуты успел тысячу раз пожалеть, что вовсе принял подарок. Это могло оказаться подставным действием, совершенно не желающим добра или оставления дружеских воспоминания. Доверчивость обретала новые краски, раз за разом только усугубляя жизнь. На подсознании он даже задумался об этом, но не поднимал для себя подобные мысли на важную планку.

К удивлению, Казимир Иванович, дочитав, улыбнулся. И это пробирало до мурашек. Доводило до самой жути! Яше стало тяжело дышать, а рукам осталось только придерживать друг друга, дабы не выдать волнения. Зрачки сузились в разы и желалось только плакать. Что же будет дальше? Лист возвращать обратно мужчина не стал, но и бранить тоже.

– Молодцевато, – похвалил он чванным тоном. – Сам писал? Никак не мог бы уверовать, что твоих рук дело. Больно не похож на поэта, а рифма и правда хороша. Тебе бы в литературу, а не в депо. Хочешь занять такое место?

Яша замешкался и значительно удивился, ведь подобного услышать совсем не ожидал. Как же так? Быть может, все богатства Казимира Ивановича – не деньги с чужого труда, а кровные, честно заработанные? Адли верилось в это, но других причин подобного поведения парень не видел. Значит, их договор о пресечении юных революционеров – всего лишь белая горячка? Сон? Яша снова задумался о вреде алкоголя. После проведенного диалога с Зафаром, мнение о хозяине дома даже поднялось, он беспрекословно его зауважал, но принимать чужие работы на свой счет не хотелось. Слишком большая учесть, да и вовсе это не справедливо. Какой бы простой ему не казалась подобная работа, к ней притрагиваться за труды нового знакомца не желал. После тяжкого дня Яков тоже хотел слышать похвалу в свою сторону, но решил поступить по совести. Более того, он, наоборот, считал, что стихотворение, в таком случае, должно получить должной огласки.

– Как же! Во мне нет ни единой писательской жилки, – добросердечно пробурчал, согревая руки о теплую чашку чая. – Зафар – вот кто автор. Ему же и все почести, ему же и все блага, – Казимир Иванович задумчиво, но сдерживая улыбку, поместил лист уже в свой глубокий карман. Яша принял это за хороший знак.

– Выходит, ваш сотоварищ по работе такое сотворил? – протягивая одежку, от которой пахло ничем иным как «старостью», вопрошал мужчина

– Именно так. Вы тоже считаете, что он заслуживает похвалы?

– Разумеется. Еще какой! Как правильно о царях высказывается. Конечно-конечно, – задумчиво потер лысину. – Давненько приметил в нем эту, так сказать, изюминку. Все никак подступиться не мог, ходил вокруг да около… А тут тебе на! Попрошу своих приятелей начать его печатать. Глядишь, вторым Пушкиным станет, – произнес Казимир Иванович с некой иронией.

Таким образом, вечер преображался в ночь. Разговор длился совсем не долго, но оставил на Яше больший отпечаток, нежели даже антипатриотичные поучения Зафара. Все перемешалось в голове словно каша, что-то забывалось, а что-то вовсе теряло вес. Он засыпал, задавая себе множество вопросов, старался проанализировать день, разглядывал луну из-за огромных штор, и все не верил, как его за сутки могло столькое настигнуть. И не мудрено, город в несколько раз больше привычной деревни. Тело приятно согревал шлафрок. Ему снились дамы в платьях с кринолином, мужчины в рединготах и пышный бал, а сам Яша чувствовал себя, ровно как утром, настоящим царем. С сего дня он стал малеша ближе к династии Романовых. Подумать только, дворцовая площадь теперь в нескольких верстах от него. Однокашники явно позавидовали бы, как и вся деревня. Богатая и праздная жизнь – не такая уж далекая чушь. Торжественно юноша перед сном представлял будущее, а в частности приезд в квартиру семью, с коими пришлось временно расколоться. Инда твердо решил задать вопрос, кой так долго не давал покоя: почему Казимир Иванович и Мария Федоровна за годы вместе не связали узы любви браком? Хозяин уже не казался ему строгим и постылым, потому безмала страха, был готов уточнить.

Глава 4. Печаль из хрусталя.

Рабочий день начался несколько сумбурно. Люди бегали туда-сюда, негодовали, ругались между собой, некоторые даже повышали голос. Все эти басистые возгласы совершенно не нравились Яше, но его сердце с трепетом выжидало появления Гриши и Зафара. Ребята опаздывали больше чем на час, однако это не преуменьшало желания высказаться. То и дело поглядывая на тяжелую дверь, без устали воображал как все будут счастливы от известий о печати. А как Зафар будет плясать от радости? Это же значит, ему больше не придется напрягаться в столь пыльной обстановке. Там до помощи и Грише рукой подать. Он подумал, будто жизнь сама складывается как нужно, а значит, занимает должность некого современного Робин Гуда. Вода отныне сталась не такой уж пробирающей до костей и холодной, а работа не сильно тягомотной. В принудительно долгом ожидании, тем не менее, время тянулось как кисель – медленно и плавно. Никто не общался с юношей, но то было даже на руку. Дескать, для не социального человека разговоры только приуменьшили задорное настроение.