Страница 91 из 126
– Так вот почему ты готов мне всё простить, – слабо улыбнулась я. – Узнаешь себя?
– С самой первой минуты нашего знакомства… Я подошёл к тебе и спросил, чем могу помочь. Ты ответила, что испугалась и убежала, словно повторяя мою историю. В тот миг я действительно решил, что Мара послала тебя мне, чтобы положить конец проклятью, довлевшему над Данстаром. И все же, опасаюсь, что наша связь и некоторого рода взаимопонимание, вызваны тем, что ты приняла мою Апатию. Что если Барбас был прав и наша привязанность это действие зелья, и всё?
Я озадаченно посмотрела на жреца. Он ехал рядом, погружённый в тяжёлые думы, и все же в его взгляде вместо прежней отстраненности, теперь затаилось нечто иное – тёплое и грустное.
– Не согласна, – ответила я. – Мне нужен был учитель алхимии ещё до того, как я выпила ту гадость.
Эрандур усмехнулся.
– Стало быть, используешь меня?
– Не после того, что мы пережили. А ещё я смутно помню то ощущение, когда выпила зелье. Тогда мне, само собой, было до одури страшно, но помимо страха было кое-что ещё, – я возродила в памяти чувство перевоплощения в даэдропоклонника Казимира. – Надежда. Ты убегал, но надеялся, что когда-нибудь сможешь все исправить. И знаешь, я тоже это чувствую. До сих пор.
Жрец промолчал. Похоже, он и сам не подозревал, что на самом деле чувствовал, когда сбегал из культа.
– Налево! – объявил Ворстаг, и я слегка стукнула коня пятками, подгоняя вперед. Захотелось о многом поговорить с Эрандуром, побольше узнать об Апатии. Неспроста же ему пришла в голову такая мысль! То, что во мне заключена часть его души, конечно, могло объяснить нашу крепкую дружбу, но я изо всех сил гнала из головы эту мысль, кажущуюся кощунственной. Связь душ не должна быть алхимией, пусть даже с благословения богов или даэдра. Я искала в этих отношениях глубину, которой, может, и не было вовсе.
С Мьол все гораздо проще. Воительница решительно вышагивала по тропе рядом с Ворстагом, а я заметила впереди высокий темный частокол далекой орочьей крепости. Оттуда с башни за нами наблюдали орки.
– Держимся подальше, – наёмник обернулся, и в его глазах мелькнула тревога.
– Что это за крепость? – спросил Эйрин.
– Она называется Душник-Йал. Но местные не очень любят пришлых. Им и стычек с изгоями хватает.
Двемерская, прямая как свечка, башня теперь высилась на утесе слева от вьющейся по склону горной тропы. Ворстаг, широко шагая, вел нас вперед, к густым зарослям сухих деревьев, опутавших острые серые глыбы.
В конце концов, мы остановились перед расставленными по кругу каменными обелисками, ограждающими древний нордский курган. Место было надежно скрыто переплетениями ветвей и искореженных непрерывными ветрами стволов. Корни и мох обнимали темный, изъеденный временем алтарь, к которому вела лестница, огибая захоронение полукругом. На плите были неровной грудой свалены пожелтевшие человечьи кости и покрытые слоем ржавчины непонятные инструменты, смутно напоминающие щипцы и скальпель.
Спустившись с коня, я осторожно заглянула вниз, а Ворстаг миновал курган и двинулся напролом сквозь заросли, ломая ветви.
– За мной, – коротко позвал наёмник.
Первой за ним пошла Мьол, а я следом. Но лишь отодвинув рукой ветку, поняла, что и жена, и Ворстаг куда-то пропали.
– Пригнись! – прошипела Мьол.
Ворстаг, положив топор на землю, по-пластунски полз к краю обрыва. За ним на четвереньках кралась моя жена.
– Это еще зачем? – возмутилась я, но присела на корточки.
– Сейчас всё увидишь, – процедил сквозь зубы Ворстаг, и я поползла, прижимаясь грудью к земле.
– Там, внизу! – наёмник добрался до края и замер. Я остановилась справа от Мьол, и сердце сжалось от страха. Даже представить не могла, что мы так высоко залезли!
Тракт, по которому мы ехали, и река превратились в едва различимые серые полоски. Передо мной раскинулись горные кручи, окутанные ослепительным солнечным светом. А внизу на склоне, в небольшой долине, скрытой скалами, расположились изгои. В лагере горели костры, между расставленными полукругом палатками из звериных шкур время от времени перемещались охотники. С высоты они напоминали копошащийся муравейник. Правда, муравьев было не так уж и много. Палаток я сразу насчитала всего пять, а слева высилось некое подобие шатра, сверху похожее на треугольник с выпуклыми гранями.
Сзади затрещали ветки, потом лязгнул доспех. Эрандур и Эйрин вскоре присоединились к нам на наблюдательной точке. Ворстаг рядом со мной тяжело дышал и вглядывался в лагерь.
– Вот сука, – прошипел он.
– Где? – я внимательнее всмотрелась в поселение дикарей.
– Слева, гляди, вон она ходит. Кривоногая тварь, – прорычал норд.
Я сощурилась, пытаясь найти глазами, о ком он говорит, и увидела её. Эрандур одновременно с этим выразился коротко, ёмко, но совсем не по-жречески.
Ворожея. Издали она походила на ощипанную ворону. Резкие птичьи движения были заметны даже с нашей высоты. Она, покачиваясь, топталась возле треугольного шатра, а я вдруг поняла, что не видела этих тварей с того самого дня, как угодила в разум Пелагия Безумного.
– Там же, гляди! – негромкий голос данмера сочился ненавистью. – Пленники. Дикари похищали кого-нибудь?
– Как обычно. Ты же знаешь, что изгои любят кровавые жертвоприношения, особенно если поклоняются даэдра.
И тут даэдра! Никуда от них не деться. Интересно, какому именно принцу поклоняются дикари и ворожеи? Вряд ли это Молаг Бал. Но кто еще любит кровавые жертвоприношения? Проще сказать, кто их не любит!
Около шатра, чуть правее, я с трудом различила сгорбленные фигурки связанных людей. Они не двигались, поэтому не были заметны сразу.
– Что будем делать? – поинтересовалась Мьол. – Вижу, их там не меньше двадцати…
– Вот вы и придумайте, – Ворстаг отполз назад и побрел через заросли к кургану.
Я встала на четвереньки и последовала за ним, огибая искривленные серые стволы деревьев, пока не врезалась лбом в коленку, застывшего среди зарослей наёмника. Судя по треску веток и шороху травы, за мной ползли остальные члены нашего отряда.
Ворстаг протянул мне руку и помог встать. Я отряхнулась от пыли и прилипших травинок и пошла обратно к кургану, где мы оставили лошадей.
– Если есть предложения, то я внимательно слушаю, – протянул норд, прохаживаясь вдоль камней, пока из-за деревьев, ломая ветви, выбирались Мьол, Эйрин и Эрандур.
– Если ты действительно хочешь знать чье-то мнение, сперва нужно рассказать всё, что тебе известно об этом месте, – неоднозначно выдал данмер, вытаскивая из волос обломок ветки. Я с подозрением обернулась на Ворстага.
– Эрандур имеет в виду звериную тропу справа отсюда, – увидев моё хмурое лицо, произнесла Мьол. – Ворстаг почему-то решил не подсказывать нам.
– Это козья тропа. Здесь много коз, понимаете? – уточнил наёмник, скрестил на груди руки и продолжил рассекать вдоль камней. – Но эта тропа прекрасно видна из лагеря. Все склоны просматриваются. Однако если мы натянем на Джулию козью шкуру…
– Эй! – возмутилась я, уперев кулаки в бока. – Я сейчас сама тебя на кое-что натяну!
Эйрин отвернулся, сдерживая смех, а Ворстаг продолжил язвительным тоном:
– О чем я и говорил! Блеять она уже умеет…
– Ну, хватит! – остудила его Мьол. – Говори по делу!
– По делу больше ничего нет. Нападать на дикарей в открытую не имеет смысла. С тем же успехом можно просто спрыгнуть отсюда вниз. Результат будет тот же – смерть. Местоположение лагеря выбрано идеально, – в голосе Ворстага послышалось слабо скрываемое восхищение. – Это единственная обзорная точка, но дикари и не боятся наблюдения. Кто бы ни пошел сверху по тропе, они сразу увидят. А если по тракту пойдет хорошо вооруженный отряд – все сбегут и ищи потом изгоя в Пределе! Они хитрые, не рискуют людьми… Только ворожеи прежде не было.
Эрандур прошелся вокруг кургана, посмотрел наверх, вглядываясь в облачное небо, не сулящее плохой погоды.