Страница 59 из 126
Я выбралась наверх в слабо освещенный погреб, где чуть не столкнулась с Болар. Шаманка выглядела отрешенной от действительности. Она смотрела в одну точку, а её губы шептали слова молитвы Малакату.
Обогнув её, я вылезла из погреба и помчалась прочь из крепости. Ясная ночь открывала мне дорогу в лес, а воображение рисовало жуткие картины. В чём состоит ритуал? Каким образом вождь будет испытывать Баргу? Как он испытывал других жен? Клал на алтарь и насиловал бесчувственных женщин, тем самым оскверняя святыню Малаката и убивая их? А Йатул смотрела?!
От одного осознания этого действа меня выворачивало наизнанку. Я бесилась и бежала в сумерках до тех пор, пока ноги не подкосились у подлеска. Из сугроба передо мной торчал снежноягодник. В порыве ослепляющего гнева я выпустила с ладони обращенную в пламя ярость и сожгла куст дотла.
Сейчас для меня не существовало рыщущих в ночи хищников – мир свернулся в удушливое кольцо, а в голове пульсировала одна мысль. Почему умирали невинные женщины, а не Махулак и Йатул? Почему эти безумцы живы? Или же Малакат наказывал тех, кто потворствовал их слабостям? Как же это всё в духе даэдра…
От этой мысли злость сменилась ужасом. Страх подкатил к горлу, осознание собственного бессилия вытолкнуло его наружу, и я закричала, глядя в ясное, усеянное звездами небо. Равнодушное, слепое, страшное.
– Ненавижу! Всех вас! И… проклинаю! Всех слепых богов, всех злобных даэдра! Исчезните! Убейте друг друга… – голос мой сорвался. – Хватит игр… хватит…
Небеса не ответили. Им было плевать. Им всем: и богам, и даэдра было неважно, что происходит внизу. Они молчали, словно насмехаясь над моей глупой истерикой, над моими пустыми проклятьями. Это не могло потревожить их покоя, не могло смягчить бесчувственных сердец.
Вернувшийся гнев заставил все внутри клокотать, будто Красная Гора перед извержением.
– Джулия… – голос догнавшего меня жреца взбесил ещё больше.
– Уходи! – огрызнулась я.
– Нет, нам надо вернуться! – настоял он. – Ты не станешь сидеть в снегу всю ночь. Тут опасно. Завтра, клянусь тебе, завтра я решу эту проблему. Я знаю, как.
– Завтра она будет умирать… И прямо сейчас эти выродки творят свой грязный ритуал!
– Понимаю, но если бы мы вмешались, нас бы посчитали убийцами.
– Да никто даже не знал, что мы здесь! – взвилась я.
– Узнали бы. И нам бы пришлось платить цену крови как преступникам.
– Если бы поймали… Но мы могли сбежать!
– Это неправильно, – холодно отрезал жрец.
– А правильно, что Барга там страдает сейчас? Правильно?! – я ревела, наверное, громче бешеной саблезубой тигрицы, но унять злобу не получалось. Эрандур сделал шаг мне навстречу.
– Мы не преступники, чтобы убегать, но напав сейчас на Махулака и Йатул, мы бы подвергли опасности и Баргу, и Болар!
– Барга уже в опасности! Завтра может быть поздно! – я, ослепленная ненавистью, бросилась к нему, но внезапно данмер перехватил мою правую руку за запястье и поднял вверх.
Гнев затмил разум и лишил меня контроля над магией. Я даже не заметила, как на пальцах затрепетали искры, и вверх вырвалась молния, разрезав ночное небо надвое белой сверкающей линией. От грохота у меня загудело в ушах, ноги подкосились, и я упала в объятия Эрандура, чувствуя себя обессиленной.
– Завтра я всё исправлю, обещаю, – тихо сказал он. – Но будь осторожнее. В тебе заключено немало силы… ты знаешь почему. А твои эмоции могут не просто лишить тебя воли, но и уничтожить. Сдержанность – это лучшая черта мага.
– Что это было? – промямлила я, мотая головой.
– Это был твой гнев, Джулия. Тебе нужно успокоиться и вспомнить что-нибудь хорошее. Думай о Мьол и о том, как ты её любишь… О будущем доме в окрестностях Фолкрита и о грудах сверкающих септимов…
Поначалу притягательные золотые монетки действительно засверкали в моем воображении, но вскоре мысли превратились совсем в иные образы. Далекие от денег, Фолкрита и даже Мьол.
Я мысленно перенесла себя в прошлое. В то странное время, когда была счастлива. Жаль, что та беззаботная пора длилась совсем недолго.
Холодной снежной осенью в Винтерхолде я ночами сбегала из Коллегии, чтобы искать приключения и охотиться на снежных лис. В то время я ничего не знала об играх даэдра, никогда не встречалась с фалмерами, не понимала, каково быть «сломанной», не заражалась вампиризмом. Это было самое славное и счастливое время. Оно ушло безвозвратно.
– Ты помнишь, как мы охотились на снежных лис? – спросила я, поднимая взгляд от груди друга к его сверкающим в ночи глазам. – Тогда всё казалось проще…
– Пойдем, – он не ответил на вопрос.
Следуя за жрецом обратно к крепости, вдруг ощутила насколько страшно возвращаться. Какую цену нам придется уплатить, чтобы показать всем, что Махулак и его сестра сошли с ума?
Болар ждала нас у ворот. Наверное, она слышала грохот молнии и мои вопли из леса.
– Что вы теперь намерены предпринять? – сходу спросила она. – Вы уйдёте?
– Нет, сначала попробуем спасти Баргу, потом разберемся с вождем, – спокойно сказал Эрандур.
– Как? – шаманка странно посмотрела на данмера.
– Согласно вашим законам. Придётся вызвать Махулака на честный поединок, чтобы показать всем свою правоту.
– Что?! – рассудок резко прояснился после вспышки гнева, и я в недоумении захлопала глазами. – Честный бой с кем? С вождём?
– Именно, – спокойно отозвался Эрандур.
– То есть ты намереваешься драться с Махулаком? – в голове не укладывалось подобное стечение обстоятельств.
– Ты погибнешь… – констатировала Болар. – Мой брат отменный боец, несмотря на… – она осеклась.
Мы подошли к хижине, вошли внутрь, и шаманка закрыла дверь. Эрандур сразу принялся разводить костер на земляном полу, а я присела прямо на стол, удивленно глядя то на данмера, то на Болар.
– А Душнамуб, выходит, был прав всё это время. Возможно, он что-то видел, – изрекла орчанка. – Устраивайтесь. Мне нужно вернуться в дом и прибраться в спальне Махулака.
Когда она ушла, я слезла со стола и уселась на разложенный спальник. Теперь я ощущала усталость, но сон как рукой сняло после заявления Эрандура о сражении с вождем. Расспрашивать его не хотелось, чтобы не волноваться ещё больше. Наверняка, у него есть какой-нибудь хитроумный план. Жрец не стал бы рисковать жизнью, если бы не был уверен в своей победе. Пока сам поединок и его исход мне представлялись смутно. Конечно, я помнила, как ловко Эрандур расправлялся с орками в Храме Призывателей Ночи, но тогда они были после воздействия Апатии и казались чуть меньше в сравнении с нынешним вождем Нарзулбура.
***
Просыпаться было сущей пыткой, но Эрандур, попытавшись отплатить за мою недавнюю шутку, не успел совершить задуманную месть. Приоткрыв глаз, я застала жреца за тем, как он перебирает мои спутавшиеся волосы, явно намереваясь выдать какую-нибудь романтичную нелепицу, и резко подскочила с места с воплем:
– Ага! Попался!
Он вздрогнул и виновато проговорил:
– Не хотел тебя будить. Задумался о том, что делать.
– Не оправдывайся, я знаю, что ты хотел отомстить, – я потрясла головой, отгоняя остатки сна. – И что же надумал?
– Для начала нужно увидеть Баргу.
Я согласно кивнула и встала.
Рассвет уже давно наступил, а протрезвевшие, но до сих пор весёлые орки, направились в шахту. Молодой муж Махулак стоял возле дома с довольным видом и наблюдал за тренировкой своей дочери и Йатул. Они стреляли из лука по мишеням, и я с удивлением заметила, что взгляд вождя ненавязчиво скользит по филейной части сестры…
Догадка была странная, призрачная и даже немного нелепая. Возможно, я просто не выспалась, но, сопоставив факты и вспомнив о присутствии Йатул на осквернении святилища, подумала, что связь вождя с сестрой может быть чуть теснее, чем просто родственная.
Доводилось слышать о таком. В Бруме были два брата, о которых ходили пространные слухи. Нашёлся даже очевидец, утверждавший совершенно парадоксальные вещи. По деталям, описанным им тогда в рассказе, выходило так, будто он и вовсе присутствовал при деле, во что верилось с трудом.