Небоскрёб

Минуты через три Наталья открыла глаза и пожаловалась, ну кто бы мог подумать, что у неё болят рука и голова. Примерно тогда же до меня дошло, что у этих синхронизаторов что-то пошло не так и человека-телевизора мы сегодня не дождёмся. В сочетании с тем, что новых толчков так и не произошло, это наводило на вполне определённые мысли…

— Наталья Матвеевна, — я пока решил сохранять в общении с администраторшей официальный стиль, — вы идти сможете? Мы вам поможем.

— Н-не з-знаю, — ответила она не сразу, видимо, головушкой приложилась от души. Ну да, при её-то росте удар должен был выйти неслабым. — П-помогите с-сначала встать, — попросила она. Так, с соображением, стало быть, всё у неё нормально, и это заметный плюс для нас всех.

Мы с Антоном подняли Наталью на ноги. Парню я указал место справа от Кушнарёвой, сам встал слева. Почему? Ну показалось мне, что у меня лучше получится аккуратнее обращаться с её сломанной рукой. Это потом уже я сообразил, что Антон как спортсмен, причём явно не шахматист, в травматизме хоть что-то понимать должен.

— Н-нет, не туда, — отреагировала Наталья на наши попытки направиться к выходу из столовой, — ч-через кухню н-надо…

— Почему через кухню? — встряла Маринка.

— Т-там б-лиже к м-медпункту, — о, Наталья не стала игнорировать Маринку, уже лучше. Хотя кто её знает, как она поведёт себя, когда придёт в норму…

Пол в посудомоечной, через которую можно было попасть на кухню из зала, оказался засыпан осколками битой посуды, что изрядно затруднило наше продвижение — ноги Наталья еле поднимала, а топать по черепкам и при нормальной ходьбе удовольствие весьма сомнительное. На помощь пришла Аня, двинувшись впереди нас и ногами разбрасывая остатки битых тарелок и чашек по сторонам. Почти сразу к ней присоединилась и Маринка, так что дело у них вдвоём пошло веселее.

Попав на кухню, мы тут же поняли, что пройти через неё будет даже посложнее, чем через посудомоечную — на полу здесь валялись не только посудные черепки, но и кастрюли, а главное, разлившиеся и рассыпавшиеся части того, что тут готовили, да ещё и воды хватало, так что имелся немалый такой риск поскользнуться. Тут и нам всем можно было загреметь, и Наталье второй раз рухнуть, а уж ей-то это было бы совсем некстати. Это я не говорю о том, что пинками лужи не уберёшь и салатики со скользким майонезом или растительным маслом тем более.

— Подождите, я сейчас, — Аня огляделась по сторонам и резво метнулась куда-то в боковой коридорчик. Через пару минут она вернулась с довольной улыбкой в пол-лица и двумя швабрами в руках. Сообразительная девочка, нечего сказать.

Видеть, как Маринка орудует шваброй, было, прямо скажу, непривычно. Всё-таки я такое сейчас наблюдал впервые в жизни, и что-то мне подсказывало, что картину эту я впоследствии не увижу очень и очень долго, если увижу вообще. Впрочем, ей досталась работа попроще — отпихивать с дороги черепки и кастрюли, а вот Аня, обмотав свою швабру тряпкой, наскоро вытирала лужи и куда более тщательно убирала представлявшие наибольшую опасность для нас пятна масла и майонеза. Вот они, преимущества командных действий!

Но преимущества преимуществами, а Наталья стала на глазах сдавать. Уже пару раз нам с Антоном приходилось удерживать её, когда она вдруг проседала вниз, охи и стоны администраторши стали тише, но раздавались чаще. Чёрт, и что теперь делать? Вроде и быстрее надо доставить её туда, где смогут помочь по-настоящему, но и ускориться с таким грузом на руках очень проблематично…

Протащить Наталью через кухню нам всё-таки удалось, но в коридорчике, куда мы после этого попали, всё пошло хуже. Кушнарёва на несколько минут вообще отключилась, и нам пришлось усадить её на пол, привалив спиной к стене. Коридор, кстати, выглядел запустелым и обшарпанным, но это не пугало — мы с Маринкой привыкли, что это своего рода фирменный знак той самой рассинхронизации, а молодые то ли не придали значения, то ли и не заметили даже. Что делать с Натальей, я, откровенно говоря, не знал. На мои попытки дозваться до неё она никак не реагировала, а тормошить её или, тем более, бить по щекам, я опасался — мало ли, как это на ней отразится?

А у Маринки получилось. Присев на корточки рядом с Кушнарёвой, она положила ладошку на плечо администраторши и не нежным даже, а совершенно похотливым и развратным голосочком позвала:

— Наташа… Наташа…

Вот же ж…! Я такой голос от своей подруги и в постели-то не каждый раз слышал, а она, оказывается, умеет его включать и в совсем не постельных ситуациях!

— А… эт-то ты… — Наталья с трудом разлепила глаза и кое-как сфокусировала взгляд на Маринке. — Т-телефон мой… дай… в… в клатче…

Антон вытащил из кармана своей куртки Натальин клатч, куда запихнул его, когда мы поднимали Кушнарёву в столовке, протянул его Маринке, та извлекла телефон, проследила, чтобы Наталья его взяла и придерживала Натальину руку, страхуя телефон от падения. Ну и кому мадемуазель Кушнарёва собралась звонить? Телеглавым? А что, у них тут такое, пожалуй, и возможно…

Блин! Я так увлёкся происходящим, что упустил из виду мгновенную нормализацию обстановки. Коридор, видимо, служивший для завоза продуктов на кухню и вывоза оттуда отходов, конечно, блистающим и ухоженным не сделался, но и унылым и обшарпанным быть перестал, под потолком вместо тусклых лампочек загорелись яркие светильники, слышались звуки и доносились запахи, обычные при готовке еды в товарных количествах.

— С-старший д-дежурный ад-дминистрат-тор К-куш… К-кушнарёва, — слова давались Наталье с явным трудом, — п-помогите… к-коридор м-меж… ду… к-кухнь и с-сто… т-третьм л-лиф… л-лифтм… — её пальцы не удержали телефон и Маринка еле успела его поймать.

— Где вы, Наталья Матвеевна? Что с вами?! Что с игроками?! — нам всем было слышно, как надрывался голос в телефоне. Пришлось взять аппарат и поднести к уху.

— Павел Сергеевич Иванцев, игрок, — ага, как меня из телефона назвали, так я в него и представился. — Наталья Матвеевна сильно ударилась головой, похоже на сотрясение мозга. И у неё сломана рука.