Тропа небытия

— И что вы решили? — осведомился мастер Бренн. — Уйти из деревни?

— Конечно, — ответил предводитель Братства. — Но не только. Главное, к чему мы пришли — понимание. Что дабы не стать жертвой, нужно стать силой. Вербовать новых сторонников. Сначала делясь с ними секретом обращения в зверей. Потом просто за приют и кусок хлеба. И не вздумайте смеяться. Для многих… попрошаек, беспризорных детей даже это предел мечтаний. Так вот возникло Братство Ночи. Союз людей, для которых ночь — лучшее время. Время, когда можно насладиться собственной неуязвимостью. Когда боятся тебя, а не ты. А главное: когда тебе доступна красота небес. Луны… огромного темного свода, полного звезд. К ночи-то пелена обычно исчезает. Но оценить это способен не каждый. Далеко не каждый.

Последние фразы Вожак произносил с видом поистине мечтательным и вдохновенным. Как поэт, ни дать ни взять. Но быстро вернулся к прежнему деловитому тону.

— Что до лампы, — продолжил он, — то, как вы понимаете, первый раз превратившись в зверя, я не смог взять ее с собой. Как ее переносить? В пасти? А хранить в норе? Думал, что как узнал родовой секрет, после этого лампа мне не понадобится. Но впоследствии понял, что ошибся. Так что, покинув со своим новым компаньоном деревню, я заглянул в графский замок. Он опустел, как оказалось, пока я отсутствовал. Более того, все мало-мальски ценное успели растащить. Но лампу аль-Хазира не тронули. Видимо тоже распознали в ней колдовскую вещь.

Ненадолго предводитель Братства Ночи замолчал. Снова отпил отвара из кружки. После чего обратился к мастеру Бренну, уставившись на него глаза в глаза.

— А теперь вопрос, — произнес Вожак, и в голосе его теперь слышались даже угрожающие нотки, или, по крайней мере, подозрение. — Для чего лампа аль-Хазира вам? Про то, чтобы вставить туда перо феникса я уже слышал. Но опять-таки зачем?

Казалось, Бренн немного растерялся от столь резкого перехода. Но быстро овладел собой. Смекнув, что за откровенность лучше платить откровенностью.

— Дело в том, — начал он, — что Абдул аль-Хазир не просто сбежал, когда воинство Священной Империи ворвалось в его город. Он скрылся в мире, который принято называть потусторонним.

— В Преисподней что ли? — не понял Вожак.

— С тем же успехом это могло оказаться Чистилищем, — парировал старый колдун. — Важно, что проделал аль-Хазир этот переход живьем. При помощи особого зеркала… затененного, лампы и пера феникса. Которое усиливает волшебные свойства лампы. Позволяя с ее помощью не только видеть, но и переноситься в разные диковинные места. Я бы хотел повторить этот ритуал. Зеркало у меня уже есть. Остались перо и лампа.

— Ну а я снова осмелюсь повторить свой вопрос, — не унимался бывший граф, — за-чем? В гости к этому аль-Хазиру заглянуть? Как колдун к колдуну? Опытом обменяться?

— Не только, — отвечал мастер Бренн, решив, что главную цель своего визита, сиречь желание вернуть священную чашу в мир живых, а солнце, тем самым, снова на небо, лучше этому человеку не выдавать. — Сам по себе потусторонний мир увидеть было бы весьма интересно. Плох тот колдун, который пренебрегает знаниями.

Затем, немного помолчав, добавил:

— Ну и… да. К аль-Хазиру у меня тоже дело есть.

— Но какое? — не понимал предводитель Братства Ночи. — Я помню дом колдуна. Жил он небогато. И вряд ли прихватил с собой какие-то драгоценности. Зачем они ему на том свете?

— Не все можно измерить деньгами, — не удержавшись от ерничества, подал голос Освальд, — как и драгоценностями.

Но мастер Бренн лишь отмахнулся от него. И продолжил — решив, что если врать, то врать правдоподобно.

— В некотором смысле верно сказано, — были его слова, — тем более что я уже сказал насчет знаний… их высшей ценности. Что до аль-Хазира, то он, конечно, богатств не нажил. Но только в обычном человеческом понимании. Ибо я точно знаю, что великий южный колдун взял с собой труд всей своей жизни. Настоящее сокровище для любого волшебника. Трактат под названием «Закон мертвых».

— Вот как? — Вожак удивленно присвистнул. — А я и не подумал как-то. Да и что мне за дело до этих дьявольских еретических писулек?

Затем добавил с ухмылкой:

— Но это тогда, в прошлой жизни. А с тех пор я многое пересмотрел. И потому, если премудрый мастер Бренн желает использовать в своем ритуале перо феникса и лампу аль-Хазира, то придется взять с собой их нынешнего владельца.

— То есть… — начал было Бренн, но Вожак его перебил.

— Проще говоря, я тоже хочу участвовать, — были его слова.

9

Прежде чем покинуть цитадель, мастеру Бренну и предводителю Братства пришлось уладить пару не самых важных, но тоже имевших значение вопросов.

Прежде всего, колдун напомнил Вожаку о плененном Рувиме и попросил освободить его. Да, после того как перо феникса было доставлено, чужеземный контрабандист стал более не нужен Бренну. Ну, так и Братству Ночи Рувим тем более был без надобности. Особенно теперь, когда удалось добиться перемирия и сотрудничества с колдуном.

И что ж его — в цитадели держать да еще кормить? За счет Братства? А убивать вообще резону не было ни малейшего. Уж если контрабандиста впрямь не прирезали еще в порту.

Приняв такие доводы, Вожак вызвал двух человек из числа простых бойцов. И велел им не только выпустить Рувима, но и вывести из леса.

Глядя из окна комнаты Вожака, мастер Бренн проводил взглядом двух членов Братства (в плащах с капюшонами) и чернобородого чужеземца — в одеждах, хоть и потускневших от грязи, но по-прежнему ярких. Гораздо ярче и цветистее, чем одеяния большинства людей в Священной Империи.

Рувим шагал суетливо, явно волнуясь, и время от времени, хоть ненамного, но обгоняя своих сопровождающих. Оставалось только гадать, что творилось в его душе. Возможно, контрабандист давал сам себе зарок больше не соваться в северные земли за морем. А еще оставалось надеяться, что члены Братства Ночи не тюкнут чужака на ближайшей опушке, чтоб хлопот было меньше.

Второй вопрос касался непосредственно главы Братства. Припомнив, как сам Вожак пугал мастера Бренна и его спутников страшною местью за его убийство, колдун не мог не заметить, что путешествие в потусторонний мир, к духам и демонам, может оказаться весьма опасным. И как бы не получилось, что бывший граф не вернется оттуда. Но если так случится — в этом случае Братство тоже будет мстить?

Вопрос, что греха таить, оказался для урожденного фон Ульвенмарка неудобным. И в путешествие с Бренном и его соратниками отправиться хотелось — что-то влекло Вожака. Не то надежда добыть какие-нибудь сокровища или необычные вещи, не то просто любопытство, некогда заставившее увлечься лампой. Но и возможность собственной гибели он тоже не мог исключить. Потому что… ну кто знает, что может ждать даже оборотня за той чертой, откуда обычно никому живому (и смертному) нет возврата.

Потому, хорошенько поломав голову… и сочтя даже угрозу смерти недостаточным поводом, чтобы отказаться, Вожак собрал прямо в трапезной нескольких Первенцев и пару Старших, присутствовавших в цитадели. Да заявил перед ними, что отправляется с мастером Бренном в опасное путешествие, что опасность эту осознает, и что если с ним, главой Братства, что-то случится — виноват в этом будет сам Вожак и никто больше.

Даже поклялся луной и ночною тьмой в конце своего выступления. И опять-таки: мастеру Бренну и его спутникам оставалось только надеяться. Надеяться на то, что собственная клятва что-то значит для человека… нет, скорее, для существа, без жалости вырезавшего деревню.

С другой стороны, поклялся-то Вожак не абы чем, а явно вещами, священными для Братства. Так что некоторую толику веры все-таки заслужил.

А вот преемника (на случай, если все же не вернется) он почему-то не назначил. По-видимому, был несмотря ни на что уверен, что выживет. И действительно, почему бы не поверить в собственное бессмертие, когда прожил так долго.