Страница 15 из 22
Хейта ждала. Но ничего не происходило. Она облегченно вздохнула и принялась уже пробираться вперед, как вдруг грозная птица дрогнула. Заметавшись на месте, она истошно заверещала, заискрилась, побагровела. Девушка вытаращила глаза. Сердце ее рухнуло в пропасть. Люди заволновались.
А в следующий миг сова вспыхнула и с оглушительным грохотом разорвалась над головами людей, испустив в воздух десятки яростных искр! Многие истаяли еще в воздухе, но некоторым удалось-таки долететь до земли.
Люди истошно закричали. Одни просто от испуга, на других загорелась одежда. Но один крик, больше похожий на рев раненого кабана, перекрыл все остальные. Увидев потерпевшего, Хейта пошатнулась. Перед насмерть перепуганным пастырем стоял Варх. Остатки надежды истаяли, как дым от затоптанного костра. «Все пропало!» – мелькнуло у нее в голове.
Варх в неистовом гневе оглядывал по локоть обожженную руку. Его редкие белёсые волосы прилипли к вспотевшему лбу, а тонкие губы исказила злоба.
– Я тебя! – прорычал он, кидаясь на пастыря, как коршун на полевку.
Но Хейта оказалась быстрей. Напрочь позабыв о приличиях, она растолкала впереди стоявших людей и бросилась Варху наперерез. Загородив оледеневшего Тэша, выставила руки перед собой.
– Не трогай! Он не нарочно!
– Тебе чего надо? – свирепо выплюнул тот. – Прочь пошла, полоумная девка!
– Он не хотел! – упрямо повторила Хейта.
– А мне плевать, хотел или нет, – язвительно отозвался Варх. – За свою шутку карлик дорого заплатит!
Маленький Тэш, задетый за живое, вдруг выникнул из-за девушки.
– Я не карлик! – крикнул он запальчиво. – Я – пастырь! А ты… ты не смей с ней так говорить. Не то я тебя! – он воинственно потряс худенькими кулачками.
– Уймись, – шикнула на него Хейта. – Ты и так натворил довольно.
Но было поздно. Лица людей вытянулись от изумления. Над площадью пронесся тихий ропот.
– Пастырь! Настоящий! Из леса!
Хейта затравленно огляделась, облизнула пересохшие губы. Теперь не отвертишься наспех придуманной байкой. И вообще, судя по всему, не отвертишься. Она решительно вздохнула.
– Да, пастырь. Но он не хотел никого обижать.
– Ага, потому и попытался тут все поджечь! – ядовито прошипел Варх. – Пастыри жаждут лишь одного, – нас, людей, со свету сжить.
Остальные поддержали его дружным гомоном.
– Неправда! – в негодовании воскликнула Хейта. – Не жаждут они этого. И он подобного не замышлял. Впечатлить вас хотел. Но волшебством плохо владеет. Ведь он ребенок еще. Вот и выходит все наперекосяк.
Она огляделась с надеждой. Но лица людей были мрачными и враждебными. Только мать смотрела на них с Тэшем с сочувствием и испугом. Да дядька озабоченно хмурил кустистые брови.
А вот потешников присутствие пастыря совсем не взволновало. «Видят не в первый раз», – мелькнуло в голове у Хейты. На нее они глядели с еще большим любопытством, чем прежде. Но на выручку не спешили, а точно выжидали чего-то.
– Плевать! – рявкнул Варх, устремляясь вперед.
– Ты не можешь! – веско молвила Хейта. – Закон не велит. Или зря его люди и существа после войны заключили?
– По закону нельзя людей чародейством калечить, – процедил Варх.
– Равно как и трогать детей. Что наших, что их, – отрезала Хейта. – Родители сами решают, как их наказать. И за них же держат ответ. Если ничего сделать нельзя, поступают так, как велит закон. А если можно, исправляют то, что те натворили. Родители Тэша – пастыри. Могли бы руку залечить.
– Да я себе ее отрежу скорей, чем позволю зеленокожему к ней прикоснуться! – прорычал Варх и снова подался вперед.
– Навредишь ему – на всю деревню навлечешь беду, – упрямо молвила Хейта. – Пастыри совсем не такие, как вы считаете. Они никому не желают зла. Но обидишь их ребенка – точно наживаешь себе врагов!
– Это не ребенок, – по-гадючьи прошипел Варх, – а зеленокожий выродок. И те, кто его породили, тоже выродки. Захотят мстить – пускай явятся. Следом попадут под раздачу. И больше носа из этого проклятого леса не покажут, – он лихорадочно огляделся. – Верно я говорю?
Как от искры, бывает, занимается лес, так от метко брошенного слова вспыхивает слепой ненавистью взбудораженная толпа. Люди яростно закричали, затрясли кулаками, придвинулись ближе.
– Но это же не по закону, – севшим голосом молвила Хейта.
– Мы надежно схоронились от прочего мира, – нехорошо ухмыльнулся Варх. – Что нам здесь в глуши до каких-то законов? Ведь проверять никто не придет. Мы сами себе закон! – он оскалился и стал медленно надвигаться.
Тут в растерянной Хейте произошла значительная перемена. Лицо ее словно окаменело. До скрипа стиснулись зубы. Умоляющий взгляд сделался холодным и твердым.
– Не тронь! – бросила она жестко.
Варх опешил на мгновение, но тут же опомнился и выпучил глаза.
– А не то что?
– Увидишь, – сдвинула брови Хейта.
– Ах, вот оно что! – он хлопнул ладонью по колену. – Ты думаешь выкинуть штуку, вроде той, что в детстве. Долго я ломал голову над тем, как тебе это удалось. В ворожей я не верю. Но чары зеленокожих – иное дело, – он смерил Тэша колючим взглядом и презрительно сплюнул. – Видно, один из этих уродцев тебя тогда защитил. Но на этот раз тебе никто не поможет.
Хейта устало вздохнула.
– А кто сказал, что мне нужна помощь?
Варх злорадно осклабился.
– Ясно. Ты, чучело, тоже хочешь под раздачу попасть. Милости просим. Отговаривать не стану, – он оглянулся. – Ребята, айда!
Двое крепких парней из его шайки кинулись к Хейте и ухватили ее за руки. Двое других, таких же здоровых, отрезали Тэшу путь к отступлению. Не спуская с Хейты самодовольного взгляда, Варх обошел ее кругом и сцапал несчастного пастыря со спины. Он уже открыл, было, рот, чтобы снова бросить что-то глупое и жестокое, но не успел…
Хейта отчаянно забилась, силясь вырваться, точно птица, угодившая в силок. Плащ ее перекосился, капюшон безвольно повис, вишневые волосы беспорядочно разметались. Изловчившись, она вывернула ладони.
В тот же миг слепящий свет вспорол вечерний полумрак. Несколько золотистых лучей ударили разом, расшвыряв обидчиков по сторонам. Послышались глухие стоны. Чьи-то испуганные крики. Хейта медленно обернулась.
Обычно бледное лицо ее раскраснелось. Серые отметины проступили ярче. Большие глаза грозно сверкали, как осколки льда под лучами зимнего солнца. Столь ярое негодование читалось в них, что люди невольно отпрянули. Такой в деревне Кихт ее еще не знали.
– Пусти, – сказала Хейта тоном, не допускающим возражений.
– Ворожея! – сипло выдохнул Варх.
– И да, и нет, – ответила девушка. – Разъяснять не стану, все равно в толк не возьмешь. – Пусти, – голос был сухим и жестким, как трескучий снег в глухую морозную ночь.
– Нет! – выкрикнул он, смертельно побледнев. – Ты тогда… ты меня тогда…, – он затравленно огляделся и отчаянно выпалил. – Я уйду. И ты не посмеешь тронуть меня. Иначе и дружку твоему несдобровать! – он присел и принялся пятиться, прикрываясь маленьким пастырем как щитом.
Не будь Хейта вне себя от ярости, точно бы расхохоталась. Здоровенный детина тщится спрятаться за перепуганным ребенком. Но ей было не до смеха.
– Сам напросился, – бесстрастно бросила она, вскидывая руку.
В тот же миг Варх разжал пальцы и оттолкнул пастыря от себя. Однако, ноги подвели его, и, неловко крутанувшись, он во весь рост растянулся на земле. Послышались редкие смешки. Варх подскочил, как ошпаренный, пристыженно огляделся. Потешники белозубо скалились.
Тэш же, не веря своему счастью, опрометью кинулся к девушке. Обхватил ее за шею.
– Ты в порядке? – ласково спросила Хейта, пристально вглядываясь в его мертвенно-бледное личико.
Тот поспешно закивал. Как вдруг, подле них кто-то истошно заголосил.
– Она убила его! Уби-ила!
Рябая девушка, та самая, что давеча потешалась над Хейтой, ныне размазывала по лицу горючие слезы.