Всеволод Бобров

Помнится, как однажды в 1956 году Федотов, глядя на игру команды, воскликнул: “Уж на что наша команда была сильна, а эта играет лучше!” Он сравнивал игру знаменитого ЦДКА конца 40-х годов с нашим, нами выпестованным коллективом».

Что и говорить, весьма неожиданное заявление, в справедливость которого при всём желании трудно поверить...

В сезоне 1958 года Всеволод Бобров из начальника команды превратился в тренера, став помощником Аркадьева. Это был верный выбор, поскольку тренерская деятельность была Боброву ближе, нежели административная. Словосочетание «начальник команды» убедительно звучит только для непосвящённых. Круг обязанностей на этой должности сугубо административный — помимо организационных вопросов на начальнике команды лежат и все бытовые: выбивание квартир и прочих материальных благ для футболистов, контроль за их учёбой, устройство детей в ясли и детские сады и тому подобное, а в русле требований тех лет ещё и политико-воспитательная работа.

Два сезона под руководством Аркадьева не добавили славы ни тренеру, ни команде. Правда, в 1958 году армейцы стали бронзовыми призёрами, но в следующем заняли девятое место. И хотя определённые перспективы в составе намечались (появились защитники Дмитрий Багрич, Эдуард Дубинский и Виктор Дородных, полузащитник Николай Линяев, нападающие Алексей Мамыкин и Владимир Стрешний), комбинационная игра не ладилась.

В книге «Московский футбол» Борис Андреевич признавался: «Я пришёл, когда у команды не было выдающихся игроков и, к сожалению, мне не удалось найти новых Федотовых. От команды же требовали наращивания успехов. А откуда их было взять? Успехи — это игроки, а для подбора игроков у меня не хватило времени. Два года — это очень небольшой срок для тренера.

Кроме того, у тренера всегда складываются какие-то отношения с командой. Они могут быть лучше, могут быть хуже. Могут быть основаны на доверии, на взаимных симпатиях и наоборот. Когда я в 1958—1959 годах работал с армейской командой, у нас отношения не сложились. Не было единства чувств, усилий, мыслей, а без этого дальнейшая работа была бесперспективной».

Вот фрагмент из книги Татьяны Любецкой «Братья Аркадьевы»: «Мы создавали команду заново, — вспоминал весной 79-го Всеволод Михайлович, — и дело это было трудное. В том же году мы заняли в первенстве страны третье место, что в руководящих сферах посчитали успехом. Ведь в предыдущем сезоне у команды было пятое, а выиграть чемпионат — такая задача перед нами не ставилась: её невозможно решить в один-два года. Нужно было хоть как-то в перспективе возродить былую славу ЦДКА. Вот, до сих пор возрождаем...»

Борис Андреевич Аркадьев рано постарел. К шестидесяти годам, а именно столько ему было к моменту второй отставки из армейского клуба, Аркадьеву уже не хватало жизненной энергии. Груз тяжких испытаний, выпавших на долю этого блестящего специалиста и достойнейшего человека, не позволял ему вершить делами команды, как это положено старшему тренеру. И хотя он ещё целое десятилетие им являлся, возглавляя различные клубы, в том числе и в высшей лиге, это скорее походило на работу тренера-консультанта, а не старшего тренера.

В 1961-м Борис Андреевич принял бакинский «Нефтяник», получивший за год до этого место в футбольной элите. Как рассказывал автору книги ведущий игрок той команды заслуженный мастер спорта Юрий Кузнецов, поначалу футболисты ловили каждое слово Аркадьева, но постепенно пришло разочарование. Тренер поражал своих подопечных вежливостью и тактичностью, широкой эрудицией, знанием поэзии, нередко его видели с мольбертом, любующимся окружающими красотами, но целенаправленной тренировочной работы в команде не велось. К тому же в кавказских командах много своих особенностей, а национальный «колорит» был Борису Андреевичу неведом.

Аркадьев до конца дней оставался романтиком, нередко витал в эмпиреях. Как рассказывала его дочь, в начале 1960-х годов Бориса Андреевича приглашали на работу в Ереван: «В конце разговора он привёл в замешательство собеседников, сказав, что у него есть одно обязательное условие. Высокие начальники замерли в ожидании: чего же потребует от них знаменитый тренер? А папа попросил, чтобы окна его гостиничного номера выходили на Арарат...»

Занятна, на наш взгляд, и другая история, которую поведала Светлана Борисовна: «Как-то, уже в последний период его жизни, попросила папу сходить в магазин и купить хек для кота, которого он обожал. А папа купил минтай. Я в раздражении наговорила лишнего. И тогда он сказал: “Я воспитан на трагедиях Софокла, и трагедия по поводу хека мне непонятна”. Расправил плечи, выпрямился и гордо вышел из кухни».

Всеволод Бобров остался вторым тренером ЦСКА, став помощником Григория Марковича Пинаичева. Но шестое место в 1960 году не устроило армейское руководство. Пинаичев вновь получил отставку, а на его место заступил Бобров.

Всеволод Михайлович рьяно взялся за усиление состава. Он вознамерился заполучить в свою команду двух игроков сборной СССР, победителей Кубка Европы 1960 года — Валентина Бубукина из московского «Локомотива» и Виктора Понедельника из ростовского СКА. Покинуть свои команды они могли только под сильным воздействием.

В своих мемуарах Валентин Бубукин вспоминал: «Я уже отслужил срочную службу в ВВС, но всё равно меня всеми средствами пытались “заставить захотеть” пойти на сверхсрочную. В “Локомотиве” меня прятали: то я в санатории, то ещё где-нибудь. Так продолжалось до тех пор, пока не позвонил сам Всеволод Михайлович Бобров: “Валентин, когда-то вы мальчишками пришли ко мне с Исаевым. Я очень рад, что ты вырос в хорошего футболиста. Не буду долго тянуть резину, я принимаю команду. Помоги и ты мне. Руководство предложило и просило, чтобы мы дали результат. Чтобы команда прозвучала так, как она звучала в сороковые—пятидесятые годы. Для этого все условия есть. Если нужно жильё или что другое — всё будет. Сделаем тебя офицером, льготы дадим. Будешь получать ещё и за погоны”...

Отдали Боброву паспорта, и через несколько дней меня сделали сержантом сверхсрочной службы — сразу из солдат в офицеры произвести не могли. А Витя Понедельник что-то замешкался. Он решал вопрос с жильём. Пока ему показывали квартиру здесь, у посёлка “Сокол”, пришло шокирующее сообщение. Всеволода Михайловича сняли и тренером назначили Константина Ивановича Бескова. А за что да почему — не знаю.

Мы уже люди военные. Довели до нас приказ Главного политического управления об освобождении Боброва и назначении его главным тренером Вооружённых сил. А дальше извольте исполнять приказ — играть под руководством Бескова».

Валентин Бубукин отыграл за армейцев сезон и вернулся в «Локомотив». Отношения с Бесковым у него не сложились.

Что касается Виктора Понедельника, то он вовсе не замешкался, решая вопрос с жильём, как обозначил ситуацию Бубукин. Автор «золотого гола» в финале Кубка Европы рассказывал: «В 1961 году меня забрали под конвоем, погрузили в военный самолёт, привезли в Москву, вручили ключи от трёхкомнатной квартиры в знаменитом “генеральском” доме на Соколе, требуя взамен согласия играть за ЦСКА.

Помогло знакомство отца с Михаилом Шолоховым, который позвонил члену ЦК Екатерине Фурцевой. Она приняла меня и дала указание вернуть домой. А в это время люди в Ростове бесстрашно вышли на демонстрацию в центре города. Когда же я сошёл с поезда, меня подняли на руки и донесли до дома. И когда ЦСКА приехал на матч в Ростов, во избежание эксцессов расположился не в гостинице, а на территории воинской части».

После завершения чемпионата страны Бобров повёз команду в месячное турне по странам Юго-Восточной Азии, а по возвращении выяснилось, что Главпур его кандидатуру не утвердил, и ЦСКА принял Константин Бесков.

Причина отвода была отнюдь не спортивной. У пребывавшего в холостяках Боброва возникла связь с женой маршала артиллерии Василия Ивановича Казакова. Настойчивость в любовной интрижке проявила сама Светлана Павловна.