Страница 45 из 75
Стюард ловко сервировал завтрак на столике и последним штрихом положил рядом с едой свернутую газету. И показалось мне, что он глядел на меня иначе, чем в прошлые дни, оттеночек такой, вроде раньше восхищался как при первом виде льва в клетке, а теперь тщательно разглядывает.
Он вышел, а я приступил к завтраку английского джентльмена: все эти судочки, кофейнички, кастрюльки снова напомнили мне фильмы о Холмсе и Ватсона — “Овсянка, сэр!”. Да, овсянка присутствовала. Вместе с омлетом, беконом, парой сосисок, жареный тертый картофель, тостами и мармеладом — все по канону, включая “Таймс”.
Развернул газету, проглядел первую полосу — на первом месте, разумеется, Дредноут. Национальный траур, “немка гадит”… Не прямо вот так обвиняют Германию, но слухи вкинуты, пресса бурлит, общественность требует. Что именно требует — не ясно, но лордам какую-то кость согражданам кинуть придется. Я забеспокоился. А ну как Британия впишется в боснийский кризис против немцев? Вся история свернет в другую колею. Поди разбери, что делать.
Успокаивая сам себя, я перелистнул газету. Без интереса прочитал о колониальной выставке — в Лондон привезли очередного слона, потом ознакомился с новостью о “необычной” породе силихем-терьеров, выведенных в графстве Хаверфордуэст. Поразглядывал мутную фотографию странного “бородатого” пса. И для чего его вывели? Как и терьеров — ловить крыс на кораблях?
Если не брать Дредноут, Британию волновали события, напрочь забытые в мое время. Даже я, со своим неполным высшим, но историческим образованием, не смог вспомнить ни одного из упомянутых.
Открыл следующий разворот — и понял, отчего взгляд стюарда мне показался странным. На меня вновь обратили внимание и открыли новый сезон охоты — почти всю полосу занимала здоровенная статья о “фаворите Романовых”. И вот там разгул щелкоперов, о которых я вспоминал вчера, шел по полной программе, даже круче. Разумеется, написали про “личный гарем старца” состоящий из бешеных суффражисток, пьяные загулы и мордобитие.
Интересно, кто такой шустрый сумел продавить статью такого размера, да еще в чопорной и добропорядочной “Таймс”, так кичащейся своей “беспристрастностью”? Солидные должно быть люди, неужто Ротшильды решили так взбодрить перед встречей? Или Детердинг из “Роял Датч Шелл”, он вроде зубы точил на бакинские месторождения? Да что гадать, интересантов может быть множество…
Я продолжил чтение. Судя по всему, по мне работал не один репортер, а как бы не десяток — раскопали даже самую мелочь. Например, налет мальчишек из питерской колонии на сады и огороды (ну в самом деле, странно думать, что сироты и бывшие беспризорники оставят без внимания соседские посадки, как за ними не следи) — но представили его как “выращивание головорезов и разбойников”. Что подперли рассказом одного из филеров о происшествии на Лиговке — дескать, старец не зря проповедует городским подонкам, а нарабатывает там “социальную базу”. И что меня постоянно сопровождают четыре бывших разбойника. Господи, откуда четыре-то? Или Сотникова туда же записали?
Помянули и Пуришкевича, и Полякова, и даже недавний скандал с послом в Париже, сделав странный вывод, что мне дан карт-бланш на битье зарвавшихся русских и что я теперь, по примеру знаменитой дубинки царя Петра — “дубинка царя Николая”. Вот Никса в Питере порадуется…
Описали и все заварухи вокруг “небесников”, включая рейдерский захват общины иоаннитов, скандальную предвыборную кампанию партии… И все криво-косо, вроде бы и самые мелочи раскопали, но реалий российских не понимают и оттого толкуют со своей кочки зрения. Раз живут все вместе, общиной — значит, свальный грех. Детские шалости — значит, специально на это подталкивают. И что русских, кроме как битьем, не проймешь. Некоторых конечно, да, но не надо делать из частностей общего! Доброе слово никто не отменял!
Пока ехал к Ротшильдам, приводил мысли в порядок. И ведь все один к одному — внесли раздрай и сумбур в голову и бери “царского фаворита тепленьким”. Проплатили статью, на день выхода отправили приглашение, стюарду полшиллинга в лапу, чтобы газету подал… ничего сложного.
Хорошо работают, ничего не скажешь.
Поместье Ротшильдов… да, впечатляло. Ажурные ворота, огромный, ухоженный парк с прудом. В воде плавали белые и черные лебеди. Вот они, хозяева жизни — цари отдыхают.
Авто зарулило к большому крыльцу с колоннами, сразу двое слуг проводили меня в “патио” — увитую плющом беседку со столом и креслами. Вокруг щебетали птички, по идеальной зеленой лужайке немного вдалеке разгуливали фазаны, а у леса, если мне не показалось, щипали травку две косули. Еще в стороне поблескивал водой второй пруд и вот гадом буду, если в него не напиханы какие-нибудь золотые карпы или сазаны. Английская пастораль давила всей своей мощью — вот вроде никаких регулярных аллей и стриженых по линейке кустов, как у французов, но все приглажено, вычищено, острые уголки срезаны…
— Добрый день
В “патио” вошел высокий, прилизанный хлыщ в модном костюме и с моноклем в глазу.
— Джеймс Арманд Эдмонд Ротшильд.
Банкир церемонно представился, первым подал руку. Я сильно, до боли в ладони пожал ее.
Ротшильд выхватил руку, вымученно улыбнулся.
— Добро пожаловать, господин Распутин. Мне сказали, что вы владеете английским?
— Весьма поверхностно
— Я могу говорить на французском, итальянском, немецком. Увы, по-русски не понимаю
Мы уселись в кресла, Ротшильд закурил длинную сигару. Раскуривать ее помогало сразу двое слуг — один обрезал, другой поджигал.
Вышколенные, прямо роботы. Стоило Джеймсу задымить — мигом испарились.
— У вас были хорошие учителя — покивал я, оглядываясь.
Нет, нас никто не слушал — плющ не сказать, чтобы сильно обвил беседку. Удачное место.
— У вас их не было совсем? — поинтересовался Ротшильд
— А что написано в вашем досье на меня? — вопросом на вопрос ответил я. В этот “бадминтон” с перекидыванием “волана” я готов был играть долго. Совсем не английский “смол толк”. Про погоду тут не будет.
Джеймс рассмеялся, выпустил кольцо дыма.
— Мне говорили, что вы настоящий самородок. Чистое золото. 999-й пробы.
— Кто же говорил?
— Барон Фредерикс
— Министр царского двора??
— Он
Легкость с которой Ротшильд сдал своего информатора поражала. Мы для них все, включая “черчиллей” тут пешки. Да… разговор явно не будет легким.