Страница 11 из 18
Приказ был выполнен быстро, даже Сэм с остальными военными вышел из магазина, коротко кивнув мне. Норман, тот самый военный с рассеченной бровью, отошел подальше, дабы не мешать мне переодеваться, и встал в противовес с автомат у входной двери. Я же, обняв себя руками, с тихим ужасом наблюдала за тем, как Сара стаскивала с трупа штаны. От этого всего поджилки тряслись, и проступил холодный пот. Хуже было то, что мне нужно было это надеть на себя. Благо, я оставалась в своей верхней одежде, – майке и кожаной куртке.
– Может, – тяжело сказала я срывающимся голосом, – можно как-то без этого обойтись?..
– Если Роберт сказал, значит нужно выполнять, – ответила девушка; посмотрев в мою сторону, она поспешно добавила, – ты, главное, не задумывайся ни о чем. Постарайся себя отвлечь.
Я скупо и бессмысленно отреагировала: кивнула невпопад и, несколько раз дернув головой в сторону, посмотрела за стекло. Военные тихо осматривали магазин, внимательно смотря по сторонам и с осторожностью делая каждый шаг… Неужели это все взаправду? Неужели это правда происходит со мной?
Но это происходило. Через пару мгновений Сара протянула мне блеклые серо-зеленные штаны формы. Я почти с мольбой взглянула на девушку; у нее были выразительные миндалевидные серые глаза и пухлые розово-персиковые губы. Миловидная внешность, и проницательный, эмпатичный взгляд.
Я осторожно взяла штаны из ее рук и с ужасом поняла, что они еще теплые. Вздрогнув и чуть не выронив их, я сжала зубы, подавляя в себе желание заплакать.
– Одевайся, – тихим, полным сочувствия и сопереживания голосом проговорила Сара, – другого выхода нет. Я сейчас сниму берцы.
Я почти незаметно кивнула. Единственное, что хотя бы как-то могло утешать в сложившейся ситуации – меня не принуждали самой снимать одежду с трупа.
Зайдя за стеллаж, дрожащими руками расстегнула пуговицы на узких джинсах, сбросила туфли, небрежно оттолкнув их от себя… Ноги дрожали; я только в этот момент ощутила в них невероятную слабость и, пошатнувшись, чуть не упала, чудом успев опереться о стену. Я будто подавилась, глотать было невероятно тяжело. Когда начала стягивать джинсы, то похолодевшие пальцы отказывались слушаться.
Настойчивый голос в голове твердил, чтобы я этого не делала. Чтобы осталась в своей одежде, обула лодочки и, взяв в любимой кофейне стаканчик крепкого кофе, ворвалась в солнечный теплый день начала осени, укутанный в разноцветные листья и не омраченный реальностью. Голос убаюкивал, шептал, что все это не взаправду, что мне стоит закрыть глаза, – а потом я проснусь в домашней постели, и по родной квартире будет витать аромат свежего шоколадного бисквита. Открою глаза, и все прошедшие тяжёлые годы окажутся лишь сном, а сегодняшний день – лишь завершением кошмара перед пробуждением. Я встану, обниму человека, что был дороже мне моей собственной жизни, и выдохну сдавленно, счастливо, – ведь человека этого я не теряла… Настойчивый голос был до того упоителен, и картина желаемого настолько реальна, что я сползла по стене вниз, давясь собственными слезами.
Мне неодолимо хотелось убежать. Спрятаться, закрыться. Ум мучительно подробно воспроизводил происходящее…
Нет, сегодня я не сдамся. Я обещала, что не сдамся никогда. И если, чтобы идти с горгоновцами, нужно переодеться, то я сделаю это.
Поскуливая и вытирая слезы с лица, я наконец стянула джинсы, откинула их в сторону. На долю секунды замерла, смотря на штаны, и затем начала аккуратно натягивать одну штанину, стараясь думать о чем-то другом… Ткань еще была теплой от тела прежнего владельца. По коже пробежал холодок от омерзения и ужаса ото всего происходящего. Ее тело еще даже не успело остыть.
Наконец-то мне удалось надеть на себя штаны. Пуговицы тяжело застегивались, я была почти уверена, что форма новая. Не в силах сдержать себя, закрыла рот тыльной стороной ладони, и, чтобы не закричать, закусила кожу.
В этот же момент ко мне подошла Сара.
– Это почти закончилось, – как можно мягче сказала она, ставя передо мной высокие берцы на массивной подошве. – Так.. А ты журналистом работаешь, верно же? – спросила девушка, садясь на корточки, – А зовут тебя?.. – сразу было понятно, что она старается отвлечь меня. Я сглотнула, садясь на пол и подтягивая к себе ботинки.
– Да, я журналист, – неуверенно ответила, быстро обуваясь, дабы не мучиться долго… Пальцы не слушались и мне все никак не удавалось зашнуровать берцы. Я с остервенением бросила шнурки, обняв себя. – Штефани, – ответила на выдохе, – меня зовут Штефани Шайер.
Девушка тяжело вздохнула, а затем, неожиданно для меня, оперлась коленкой о пол и, наклонившись в мою сторону, ловко затянула шнуровку на теперь уже моих ботинках. Пораженная, я не смогла выдавить из себя не единого слова.
– Штеф, котик, – я же могу обращаться к тебе "Штеф"?– выдохни и постарайся успокоиться, – военная заглянула мне в глаза, а у меня даже губы дрогнули в легком подобии улыбки, когда она уточнила про форму моего имени, но не про само обращение. – Я понимаю, все это чистый ужас, но сейчас нам нужно поскорее выбраться.
Я нетвердо кивнула.
– Спасибо.
– Обращайся, – подмигнула в ответ Сара и мгновенно поднялась, затем подавая мне руку. Я схватилась за девушку, будто старалась удержаться от падения в пропасть, – меня зовут Сара Карани, если угодно. Но лучше просто по имени, договорились?
Подняться было не просто – ноги словно налились свинцом. Трудно было передать, какие чувства клубились в тот момент в моей грудной клетке. Обреченность? Да, можно назвать это и так. Обреченность, опустошенность и неверие.
Когда мы вышли из-за стеллажа, Норман пихнул в мои руки рюкзак, прежде чем выйти к остальным.
– Держи. Ей это уже не нужно, а тебе, может быть, пригодится.
В рюкзаке явно что-то было, но я даже не удосужилась заглянуть вовнутрь, решив, что оставлю это на следующий раз. Или вообще никогда туда не посмотрю. Где-то в душе оставалась надежда, что вот-вот это безумие завершиться. Я была словно не в своем теле. Будто смотрела на мир чужими глазами. Я пыталась убедить себя, что это все фальшь, но…
Тихо гудели лампы. Затхлый душный воздух – кондиционеры не работали. Едкий запах не то гнили, не то сырости доводил до тошнотворного состояния. Постоянно мигал свет, все чаще потухая на большее время.
Я быстро запихнула собственный маленький портфельчик в горгоновский рюкзак, что отдал мне Норман. Может, все еще образумится и вернется на свои места. В любом случае, когда отправимся домой, мне будут нужны документы и телефон… И все то, что у меня еще было в портфеле. Я пыталась верить в лучшее. Пыталась, иначе не могла.
Ожившие мертвые. Невозможно. Глупость, бред, все, что угодно, но только не правда.
Старалась не смотреть на тело погибшей. Просто вышла из книжного, как можно скорей, не смотря в ту сторону.
– Ты как? – осторожно спросил Сэм, подойдя ко мне. Я покачала головой, сжав губы и опуская подбородок к груди, мол, не сейчас. Тот понимающе кивнул, – скоро уйдем отсюда. Пока ты… – парень помедлил, – переодевалась, Роберт пытался связаться с другими своими людьми; оказывается, он еще кого-то ждет.
– И? – мысли мои стали точно тягучи; я медленно осмысляла слова Сэма.
– Думаю, что скоро будут здесь, – Сэм попытался подбадривающе улыбнуться. Почему-то к моим глазам подступили слезы, и спазм сжал горло. Я откинула голову назад и быстро заморгала, силясь удержать слезы. На секунду мне показалось, что я услышала чей-то тихий, почти не уловимый крик… Но, наверное, мне все-таки просто показалось. Тряхнула головой, шумно выдыхая через ноздри.
– Надеюсь, всему найдется нормальное объяснение.
– Если бы, – уклончиво проговорил Дорт. Что-то заскрипело, и мы с Сэмом, дрогнув, синхронно обернулись. К счастью, это была просто рация: Роберт достал ее и включил, стараясь поймать сигнал. Сердце мое колотилось так, что, казалось, пробьет грудную клетку и вырвется наружу.