Страница 12 из 75
— Значит так, самой важной является, скорее всего, голова, ею мы принимаем решение. Далее идет рука, начинающему целителю и правда нужно близко подводить её к нуждающемуся. А вот кинжал… какое его символическое значение? Мол, в случае если голова не сообразила, рука не вылечила и нет выхода, то остаётся лишь облегчить труды страждущего, нанеся удар милосердия.
— Что за удар милосердия? — спросила Сабина.
— Ну удар, нанеся который ты моментально убиваешь цель, не принося мучений.
— Это ты придумал?
— Нет, не я.
— А что, звучит. Не слышала о таком ранее.
— Ладно, если нет других идей, то начнем.
Риск — дело благородное, только мне это благородство уже поперёк, если честно, но выхода не было. Не позову же я ту же Марфу и скажу, давай, но ты сначала рискни, а я посмотрю, так что приходится как обычно мне.
В общем, без особого торжества и дрожания рук я сам себе возложил обруч на голову. Почувствовал, как он, еще будучи в воздухе, немного уменьшился в размерах, подстроившись, как я понимаю, под мою заметно менее габаритную голову.
Кроме небольшого потепления я ничего не почувствовал, но всё-таки перемены были.
— Обруч покраснел, — подойдя ко мне и внимательно его рассматривая, сказала Сабина. — Что чувствуешь?
— Да ничего особого, кроме того, что металл потеплел. Ладно, не будем тянуть.
Следующей на очереди была перчатка. Она, как и обруч, подстроилась под мою левую руку, а затем покраснела и всё. Не то, чтобы я ожидал звук рога или светопреставление, но как-то всё слишком просто, и это, как по мне, было странно.
А вот над кинжалом я застыл. Причиной тому был возникший вопрос. Допустим, я всё делал до этого момента правильно, и все предметы надевались согласно очерёдности, то вот и нож должен мне попасть в нужную руку правильно. И теперь вопрос: я должен взять его рукой с надетой перчаткой, то есть левой рукой, или оголённой правой? И что-то мне подсказывало по заметно ослабевшему исходящему теплу как от обруча, так и от перчатки, что время на раздумья у меня не бесконечно. Так что остаётся либо поснимать артефакты, либо рискнуть.
“Одной рукой лечу, другой караю”, — почему-то вспомнилась фраза, и я незамедлительно взял правой рукой невзрачный серый кинжал.
Когда кинжал оказался в руке, он изменился. Нет, не подстроился по размеру под кисть, он потёк, превратившись аналогичной левой, в тускло-красную, темно-красную перчатку. А несколько секунд спустя, когда перчатки не только изменились в цвете, но и слегка засветились, в голове прозвучал голос:
“Ну здравствуй, коллега. Как там Земля-матушка?”