Страница 9 из 162
— Да ничего, просто смотрю, — невинно улыбнулась Ринка, но за этим достаточно приятным выражением ее лица крылось что-то еще, настораживающее — если не пугающее. — Выбраться хочешь? — в лоб спросила она.
Показалось, он ослышался в грохоте дороги, шумной возне снаружи; или что сознание его, измученное бессонной ночью и переживаниями, немного сдвинулось, подкидывая какой-то бред сумасшедшего. А потом Рыжий сразу подумал, что эта наглая демоница просто издевается над ним, не просто сыпля соль на свежую воспаленную рану, но от души ворочая в ней когтями, раздирая еще сильнее.
— Кое-кому ты нужен живым, — проговорила Ринка медленно, точно с глупым или с несмышленым ребенком. — И свободным, что желательно. Сейчас, а не через целый десяток лет, так что мы отсюда сваливаем.
Снаружи раздалась отборнейшая брань: кто-то из гвардейцев, не выдерживая, набросился на загородивших дорогу. По спине бегали мурашки; Рыжий прямо-таки предчувствовал, что сейчас что-то произойдет, спокойствие взорвется бешено, цветасто, разметав его самого в мелкие клочочки.
— Кому я нужен? — напряженно переспросил Рыжий. У него точно не было знакомых в Столице, и он не мог быть никому должен. — Это, наверное, ошибка, тебе нужен не я… Если дело в банде…
— Узнаешь, кому. Она никогда не ошибается.
Он не успел ничего сказать или подумать: карета неторопливо тронулась, перевалившись, и в тот же момент на него змеей ринулась Ринка, ухватывая за воротник. В онемении Рыжий уставился на ее совершенно свободные руки, хотел что-то сказать, но лишь немо клацнул зубами. Чуть не откусил язык: карету опять ощутимо тряхнуло. Ринка силой вздернула его с лавки, что-то проделала с его запястьями, и, ошарашенный, он почувствовал, что наконец-то может развести затекшие руки. Сердце зашлось бешеным стуком, в голову ударила свобода.
— Как ты… — обалдело спросил Рыжий, думая, что со стороны должен выглядеть очень забавно.
Она гордо ухмыльнулась и сплюнула в кулак какой-то небольшой камушек-амулетик, посверкивающий бронзовыми искрами. Прошептала несколько слов и замерла в напряженной позе, точно ждала чего-то. Карета стала крениться: они поворачивали. Было шумно, значит, проезжали где-то в самом центре города, который потряхивало в ожидании праздника. Проорав что-то на архидемонском, Ринка кинулась прямо на закрытую дверь; болью прострелило запястье, и Рыжий почему-то бросился за ней, толком ничего не соображая.
Раздался жуткий грохот, скрежет, и тяжелая надежная дверь слетела с петель, как будто ударенная изнутри мощным кулаком, — так и было, сработал амулет, который Ринка стиснула в руке. Они вылетели наружу. Металл двери согнулся, вокруг были обломки, пыль, песок; Рыжий расцарапал себе руку. Визжали лошади, кричали гвардейцы, заволновались прохожие, хлынули неудержимо, отрезая их от охраны. Пользуясь паникой и поднявшейся завесой пыли, Ринка кинулась в сторону. И Рыжего, к полнейшему его ужасу, потащило за ней.
Наручник оставался на одной руке, защелкнутый намертво, а другое стальное кольцо с рунными засечками окружало тонкое загорелое запястье Ринки. В отчаянии Рыжий попытался рвануться в сторону, но только едва не повалил их обоих, выругался. Ни сантиметра свободы: он был прикован к этой безумной демонице.
— Ты чокнутая! — прохрипел он тут же ей в лицо. — Отпусти меня! Нас сейчас догонят!
— Не ори на ухо, долбоеб. Не догонят, если не станешь нас задерживать. Давай в ногу, живее! — отрывисто скомандовала Ринка, разъяренно хлеща хвостом по ногам ему и себе.
Она кинулась в малозаметный узкий переулок — так, щель между домами. Рыжий поспешил за ней: иного выхода у него просто не оставалось. Мимо пронеслись, топоча и перекрикиваясь, гвардейцы, но они оба знали, что это не задержит и не собьет их надолго. Судя по напряженному взгляду, по тому, как она подобралась, будто приготовившаяся к рывку гончая, Ринка собиралась тут же выскочить из укромного закутка и пересечь оживленную в базарный день улицу, но Рыжий наконец-то пришел в себя и утянул ее короткими перебежками между домами.
— Трус, — обжег ухо ее шепот: наручники сковывали слишком близко, да и в щелях между домов было не так много места. Кирпич шуршал по лопаткам, обтесывал локти, но содранная кожа — не большая беда. Стискивая зубы, Рыжий шел так быстро, как только мог.
Возможно, Ринка недооценила его: он уже понял, куда она столь отчаянно рванулась, увидел возвышающуюся над площадью башню. Внизу шла пылкая торговля, даже на самой окраине центрального столичного рынка кричали и зазывали отчаянно и нагло, обирали наверняка еще лучше. Все внимание Рыжего, распластавшегося по стене, привлек магический кристалл на башне, похожий на те, которыми освещали дома. В пустыне он встречах такие вышки: телепорт, общественный транспорт, который бесцеремонно зашвырнет тебя в воображенное место; пользовались им самые отчаянные и торопливые, к тому же, обладающие крепкой головой и желудком. Думать и сомневаться было некогда: на площадь вылетели гвардейцы, криками разгонявшие народ, точно пытавшиеся усмирить бушующий океан.
Локтям расталкивая народ, они с Ринкой опрометью кинулись к мощному кристаллу, изнутри пылающему таинственным и потусторонним белым светом. Пронесся ропот, недовольный крик; позади появились гвардейцы, шумно крича что-то, что Рыжий с перепуга не разобрал. Раздалось несколько громких хлопков-выстрелов, но палили в небо, боясь задеть галдящую и смешавшуюся очередь вокруг них. Ринка наконец достигла кристалла и подтащила Рыжего к себе рывком, от которого жутко заныло запястье. Боль была ничем по сравнению с ужасом от мысли, что долгожданная, чудом полученная свобода вот-вот оборвется, а его снова затолкают в мрачную карету — точно в человеческий катафалк.
Ни капли не сомневаясь, Ринка ухватилась за кристалл-телепорт и крепко зажмурилась, выкрикнув что-то; она немыслимо вцепилась ему в руку, увлекая вслед за собой в воронку перехода, всколыхнувшую пространство вокруг. Ничего не соображая, Рыжий решил просто покориться и позволить увлечь себя куда-то, знал: будет сопротивляться — возможно, найдет себя по ту сторону по кускам.
***
Только что прошел дождь; после адской пустыни прохлада ударяла прямо по голове, оглушала, сбивала с толку. Белка завертелась, пытаясь усмотреть все сразу: спешащих людей, которых ничуть не смутило появление странной троицы с собакой прямо на тротуаре, разъезжающиеся во все стороны машины, красивые фасады зданий, отражения их в лужах. Она поежилась, обхватила худые плечи руками, поджала хвост: легкий светлый сарафан совсем не грел, а в Петербурге и май бывал холоден. Ветер подло налетел со спины, запутал волосы, и Белка вскрикнула от неожиданности, но ее глаза не прекратили сиять от восхищения. Она дышала полной грудью, жадно, отчаянно, точно пленница, вырвавшаяся на свободу. Стояла, впитывая звучащую отовсюду русскую речь: демоны прекрасно понимали любой язык; они стояли рядом да посмеивались, когда рухнула Вавилонская башня…
— На, возьми, — неловко предложил Влад, протягивая ей свою кожаную куртку. Его тут же стегнуло холодом по хребту, напоминая, что живым полагается мерзнуть и можно схлопотать насморк. Недолго подумав, он решил, что потерпит.
Куртка была велика, так что рукава оказались слишком длинны, пришлось засучивать, но Белка закуталась в черную кожу с удовольствием, разулыбалась. Джек полез к ней, подозрительно обнюхал, чихнул — должно быть, от нежных цветочных духов. Этот запах на хозяйской куртке пса больно смущал, что он сбито заворчал, волчком закрутившись вокруг Белки. Коротко свистнул Ян, подобрал один из чемоданов, махнул рукой в нужном направлении, уверенно кидаясь в безбрежное море людей и нелюдей.
— Я теперь как настоящий гвардеец! — гордо выговаривала Белка, вприпрыжку следуя за ними, тащившими ее вещи. — Влад, а можно себе оставить? Ну пожалуйста!
До парковки они добрались удивительно скоро и бодро, Влад выцарапал из кармана джинсов ключи от машины: с утра Ян уже успел подвезти ее к вокзалу, пока он тщетно пытался утопиться в ледяном душе. Отголоски головной боли чувствовались и сейчас, но уже гораздо слабее.