Alia tempora

— Грабительница, — прохрипел Влад Белке, открывая багажник машины и закидывая в нее чемодан. — Носи, но только до вечера, а то околеешь… Так, сейчас нам нужно заехать на работу, а ты будешь тихой мышью ходить следом и не привлекать внимания, ладно?

С утра, оставшегося в памяти расплывчатыми масляными пятнами, Ян что-то говорил про срочное новое дело, но при его истовом трудолюбии лучше самому проверить, действительно ли все так серьезно, как воодушевленно рассказывают.

— Ладно, — легко согласилась Белка, хотя Влад сомневался, что она сможет сдержаться и любопытным носом сунется всюду. Так и случилось: Белка уже чуть отступила назад, чуть не попав под ноги какому-то мрачному мужику, ойкнула, но восхищенным взглядом окинула машину: — А это ваше?..

— Да, наш танк, — с явной гордостью согласился Ян, рывком открывая перед ней дверцу черного хромированного джипа. В последнее время дороги запрудили машины странной обтекаемой формы, точно какие-то летательные капсулы из старых фильмов про будущее, и на их фоне внушительный внедорожник казался древней, громоздкой причудой. На заднее сидение быстро влетел Джек, махнув перед носом замешкавшейся Белки пушистым хвостом. — И я за рулем! — напомнил Ян погромче.

Благоразумно решив не спорить, Влад молча кинул ему ключи. Здесь, в Петербурге, в Яне чуть лучше было видно этого господина инквизитора, властного и сильного, которым он его в шутку прозвал давным-давно. Да и за руль Влада обычно не пускали: однажды, когда он вел машину, они на полной скорости перелетали разводящиеся мосты, а в другой банально вписались в столб, и это оказалась не лучшая репутация. Слава всему несвятому, Ян пока не отбирал у него мотоцикл.

Пахло кожей: недавно меняли обивку, ненароком расцарапанную Джеком. Не способная усидеть на месте Белка аккуратно потыкала кнопку, поднимая и опуская стекло, с детским интересом сунулась между передними сидениями, рассматривая панель, болтающийся под зеркалом амулет, раскрытый бардачок, в котором обнаружила пару обойм и «Игл». Влад быстро захлопнул его перед носом Белки.

— Ты-то хоть пристегнись, — попросил ее Ян, безнадежно кивнув на Влада, с которым говорить было вовсе бесполезно. — Остановят и оштрафуют, будете знать.

— Я договорюсь, инквизиторство, — самоуверенно заявил Влад. — Ты езжай.

Все было спланировано заранее: Влад перенес их к Московскому вокзалу, точно напротив стоянки. Хотя сейчас гораздо легче и дешевле было воспользоваться амулетом-телепортом, здесь по-прежнему было многолюдно, в центре города, как и обычно, наводненного толпами туристов и гуляющей молодежью. Тихо ругаясь, Ян молча ждал шанса выехать со стоянки: слишком много машин, образовавших очередь; Влад, вальяжно устроившийся на переднем сидении, лениво листал новости в телефоне. Немного показным щелчком пальцев заставил радио заработать.

— Я сделал все и все оставил, — зазвучал знакомый голос, — в моей игре почти нет правил…

Позади — в зеркало прекрасно было видно — оживленно завозилась Белка: в Аду музыка была частью магии, составной полотна жизни; они читали ее по слогам, по тонким ассоциациям, рожденным в душе пронзительным звучанием инструментов. В изумлении Белка прислушивалась к музыке человеческой, безмолвно шевеля губами, повторяя слова, точно заклинание.

— Я сбыл мечты и откровения… — промурлыкал себе под нос Влад, смахивая в никуда бесконечные новости. — В руках судьбы мое спасение… Инквизиторство, Смерть можно считать судьбой?

— Не перевирай текст, — сосредоточенно проворчал Ян. — Нас уже ничто не спасет.

Слушая причудливый русский рок начала столетия, методично поглаживая Джека, устроившего голову у нее на коленях, Белка восхищенно приникла к окну, разглядывая Петербург. Влад знал, что она там видит: сияющий огнями город, народ на тротуарах, уткнувшийся носами в гаджеты, машины, которые ей, выбравшейся из древнего Ада, покажутся удивительными чудовищами. Они ехали легко, не впутываясь в пробки: Ян знал город достаточно, чтобы вилять по улицам, избегая самых забитых, без помощи услужливого навигатора с ласковым женским голосом. Петербург целиком огрызался на новейшие технологии, которыми баловал мир людей: любой коренной житель города скорее дал бы себя пристрелить, чем позволил поменять фасады с громоздкой лепниной на гигантские смарт-панели с рекламой, и они упрямо сопротивлялись. Это все было в Москве — громадные небоскребы в центре, город из стекла да неона, живущий в бешеном ритме, а в Петербурге едва ли что-то поменялось за последний десяток лет: он остался прежним, старым, поскрипывающим, хранящим призраки величия и советской, и царской даже России, — город застрял где-то между ними, завяз во времени, закостенел. Пойдешь по улице, задрав голову, и не поймешь, в каком веке оказался.

Кровавая сила болот, сгубивших тысячи людей еще при постройке четыре века назад, и отголоски блокадного Ленинграда притягивали нечисть, магов и ведьм со всей России и даже из Европы. Проходя по улицам, Влад иногда думал, что они живут в каком-то осколке Ада, маленьком его островке. Он любил этот город и людей и нелюдей в нем, пожалуй, слишком давно, чтобы судить его хоть сколько-то строго.

— А как это машина едет? — вытянул Влада из размышлений заинтересованный голосок Белки.

— Где? А, такси беспилотное, у нас тут много таких, ты не обращай внимания, — отмахнулся он небрежно и тут же оживленно улыбнулся: — Смотри лучше, мост Аничков… мост четырех коней, вот он, конь, в бронзе отлит, бьется все, но покоряется в конце концов. Одоление стихии человеком — или уничтожение свободы, тут уж понимай, как больше нравится. Как же там было… «Все пребывало. Движенья, страданья — не было. Лошадь храпела навек. И на узде в напряженьи молчанья вечно застывший висел человек…» Это Блок, вроде бы. А еще там забавная история с Наполеоном…

— Войцек, — укоризненно проговорил Ян.

— Понял, молчу. Еще стихи почитать?

Невинно усмехаясь в ответ на коронное инквизиторское закатывание глаз, Влад сам все косил на восхищенную, чуть рот не разинувшую Белку, высунувшуюся в окно. Мимо серебристой рыбкой промелькнула как раз еще одна машина со старомодными шашечками — дань традиции на радость туристам, но Белку она интересовала гораздо меньше, чем мощные скульптуры, застывшие в движении, как будто готовые неудержимо сорваться с постаментов.

— У нас тут все так, кое-как склеено, кое-где сшито, — горько разглагольствовал Влад. — Пока что Москва вовсю ставит высотки и выставляет их на туристические открытки, там у них прогресс, а вся остальная Россия до сих пор не уверена, отменили ли крепостное право. Заедь в Сибирь — у них восемнадцатый век местами, хотя по телекрану рассказывают, что люди вот-вот искусственный разум дособирают, — и что толку от него… А мы застыли на перепутье, сами не поймем, куда идти… И хер его знает, про Петербург я сейчас или в целом…

— Войцек, ты бы хоть заклинание глушащее накинул, прежде чем такие вещи говорить, — коротко улыбнулся Ян, не отвлекаясь от дороги: они как раз притормозили на подмигивающем красным светофоре. — Большой Брат следит. Не читала Оруэлла? — оглянулся на Белку, непонимающе покачавшую головой. — Тяжело тебе тут будет.

Дорогой Влад развлекался тем, что рассказывал про окрестные достопримечательности, — с заметной гордостью, радостный, что Белка жадно слушает все исторические справки, которыми он сыпал без меры, крайне неприличные анекдоты да городские легенды. Он мог бы болтать так до бесконечности, но Ян стал заворачивать на знакомую дорогу к инквизиторскому офису.

— Вон там, видишь, купол? — опустив окно, размахивал руками Влад. — Казанский собор, ну, то есть Собор Казанской иконы Божией Матери, будем официальными. Построен в начале девятнадцатого века. Сейчас там богослужения не идут — да и вообще почти нигде не идут, после того как мы сожгли Рай. Ныне — Музей истории религии и атеизма, как в советское время, перенесли обратно с Гороховой. Если хочешь, можем сходить на экскурсию.

Он ненадолго замолчал. Воспоминания о сожжении Рая приходили редко, разве что в кошмарных снах; Влад, принимая проклятие Сатаны, возвращаясь к жизни, на мгновение совсем позабыл, что живым, кроме теплой крови, одуряюще ярких ощущений и пары острых бесовских рожек, полагаются еще и бессонные ночи с кошмарами. В полузабытьи Влад раз за разом видел итог Святой войны, вскормленной яростью и желанием мести Ада: выжженные до последнего ангела Небеса, золотой вязкий ихор на улицах, белые перья, выдранные с мясом, пополам с пеплом устилающие брусчатку под ногами. Он был в той легендарной двадцатке Черной Гвардии, самой первой, что брала Рай вместе с легионами еще живого Люцифера. Как же давно это было…