Страница 7 из 162
— Они оказали сопротивление, наши ребята немного обиделись, — неохотно докладывал Ян. — Около десятка выживших, с собой мы потащили двоих, наиболее целых, остальные в том городке остались. Влад предлагал приволочь пленников прямо сюда, чтобы все было красиво — в его понимании, конечно, — но я еле отговорил. Ты знаешь, как он любит зрелища…
Кара покивала как будто бы отвлеченно. Поглядела вниз, повисая на перилах, наваливаясь на них слишком опасно, глядя на перемигивающиеся огоньки Столицы, и что-то тоскливое было в ее взгляде, точно она искала подвох в идеальной картинке, то, что нарушит старательно, по кирпичикам построенный ими мир.
— Сатана и его верные псы… — вздохнула она наконец. — Всегда одно и то же, меняются имена и лица, но суть остается прежней. Когда-то я верила, что сломала историю, перебила ей хребет и поплясала на костях. Скажи мне как последний из Всадников, я была права?
Тщательно сдерживаемый мрак заинтересованно отозвался на слова Кары, зашуршал Бездной в ушах, как приливная волна. Он держал древнюю магию в стальных тисках, но не мог полностью забыть и отбросить, притворяясь обычным человеком; он был Смертью, унаследовав силу от ненароком убитой Всадницы, и каждый в замке знал эту нелепую историю о том, как безродному человеческому мальчишке досталась немыслимой мощи магия. Быть может, потому ему и кивали столь уважительно, низко склоняя головы: есть силы, которым уступает даже гордыня…
— Мы все стоим здесь, — покачал головой Ян. — Живые и считающие, что счастливы. Пусть роли и меняются, мы сами выбираем, как их играть.
— Хорошо говоришь, красиво, — тонко улыбнулась Кара. — А, когда мемуары-то издаются, господин инквизитор? Так и не терпится почитать, что ты там написал про нас, а Влад, скотина такая, не колется…
Свои записки, хранившие память о гражданской войне, Ян и не надеялся никогда опубликовать: хранил у себя, чтобы просто помнить. Он, как и большинство гвардейцев, любил Кару за простоту и прямоту, абсолютную бесхитростность, — не мог не улыбаться на ее задиристые речи. Но, продолжая, Кара как будто говорила сама с собой:
— Иногда и вовсе кажется, что у меня уже нет сердца, а вместо — война; выела она его, выжгла каленым железом. Там жадный демон, языческое древнее божество, которому люди рубили кривых страшных идолов, и задобрить его можно только жертвами. Только живой кровью и болью, плачем и горьким воем. Но вы раз за разом упрямо доказываете, что я лгу сама себе. Что в груди еще бьется живое человеческое сердце, а не обломок черненой стали. Мне будет вас очень не хватать, — удрученно вздохнула Кара, по-отечески приобнимая его и встрепывая волосы небрежным жестом. Ян аккуратно отвел в сторону чадящую крепким дымом сигарету, чтобы не обжечь ее случайно.
— Да, придется лазать по всем темным углам и проверять, чтобы никто, не приведи Денница, не сорвал празднества в честь Исхода. Пара бессонных ночей нам точно обеспечена, а то и неделя…
— Черт с ними, с ночами, вы Белку как-нибудь переживите, — искренне расхохоталась Кара. — Я бы не отказалась за этим понаблюдать на досуге: должен выйти чудный сериал… Поверить не могу, вы и воспитательный процесс. Звучит как херовый анекдот.
— Ишибел взрослый демон, ей шестнадцать лет, она сама кого хочешь воспитает, — справедливости ради заметил Ян.
— Давай пари, — внезапно загорелась она. — Через неделю взвоете и будете упрашивать ее вернуться домой.
И что-то заставило Яна согласиться.
***
Праздник закончился уже далеко под утро, вытянув из Яна все силы: улыбаться, кивать и иногда отвечать собеседникам, которые сами болтали за двоих. Чертя на двери отпирающее заклинание, он практически засыпал; Влад, напротив, был слишком уж весел и бодр, оживлен долгими резкими танцами. Старый косяк пронзительно заскрипел, магия почуяла хозяев и отомкнула замки.
Дома было тепло — в припустынной Столице ночи всегда были холодными, — темно и отдаленно пахло кофе; кажется, Ян так и забыл помыть кружку, оставил ее где-то здесь, в темном коридоре, на комоде под зеркалом… Он, сдаваясь, чувствуя спокойствие, наконец-то улыбнулся, выдохнул, сбрасывая ботинки, откидываясь на прохладную дверцу шкафа. Чертыхнулся рядом Влад, плечом задевая вешалку: его повело…
— Совсем окосел, Войцек? — сердито прошипел Ян, почему-то — шепотом, в тяжелой тишине спящей пятиэтажки на задворках Столицы.
— Прости, — неразборчиво пробормотал Влад, воюющий с запутанными шнурками на ботинках. Он несдержанно, широко улыбался, глядя на него снизу вверх; слегка ушел в боевой транс, в темных пьяных глазах поблескивали алые магические искорки.
— Когда ты в стельку, такой вежливый сразу, аж приятно, — обреченно ухмыльнулся Ян. — Такими темпами мы дойдем до целого «спокойной ночи, приятных снов, дорогой капитан Ян»… Наказание какое-то… Спать пора, Войцек, завтра придется рано вставать.
Какой-то части его хотелось верить, что они заслужили немного отдыха после той бешеной гонки, после драки, в которой едва удалось избежать жертв… Ян не мог представить, каково было бы хоронить кого-то из отряда — эти мысли тоже хотелось топить в горьком вине. В жизни их, в отплясывании на краю Бездны, должны быть шансы хоть как-то отвлечься и развеяться…
Вдруг в темноте послышалось утробное, грозное ворчание; где-то в глубинах коридора завозилась крупная тень. Все это до ужаса напоминало сцену из какого-нибудь мрачного человеческого фильма, и сердце само собой застучало чаще, кровь зашумела в ушах. Не тратя времени на сомнения, Ян резко потянулся к выключателю, слепо нашаривая его в ночи, оглушительно щелкнул, зажег осветительные заклинания в кристаллах люстры. Глаза на мгновение заслепило вспышкой.
— Он опять тапки погрыз, — обреченно простонал Ян, отловив за ошейник крупного черного пса, быстро-быстро виляющего пушистым хвостом. — Да стой ты, морда, уймись! Джек, сидеть! Бардак сплошной, с кем я живу…
Джек, услышав недовольный, прорезавшийся грозной сталью голос, прекратил пляски вокруг, заскулил, утыкаясь носом в лапы, глядя исподлобья красными глазищами. Если и было в мире зрелище более странное, чем виноватый адский пес, Ян его прежде никогда не видел и судить едва ли мог. Вздохнул терпеливо, аккуратно потрепал его по холке.
— Мне кажется, ему не хватает общения, — задумчиво признался Ян, оглянувшись на Влада: тот уже торопливо стаскивал с себя надоевший до чертиков мундир. Мундиры, звания, маски, морали и традиции Ада — все оставалось за порогом. Ян продолжал: — Мы то гоняемся за какими-то преступниками, то шатаемся на приемах, а бедный пес остается один… или с соседями. Ну хоть в Петербурге с ним погуляем.
— Гулять буду я, да? — угадал Влад. — За плохое поведение?
Он взлохматил волосы, нацепил на себя футболку с какой-то яркой надписью — в темноте и не разобрать толком, но Ян готов был поклясться, что там что-то матерное. Теперь он был похож на самого себя чуть больше, чем в праздничном наряде. На того Влада Войцека, который был известен только в этой квартире, за магическими засовами, — человечного и домашнего.
Джек вертелся под ногами, по-щенячьи радуясь вниманию, тычась мордой в руки, проходясь по коже горячим шершавым языком. Сон мягкими пуховыми волнами накатывал на Яна, огни в окне расплывались. Даже тело Смерти выдерживало не все: ему необходим был отдых, хотя бы несколько часов сна.
— Просто попытайся притвориться серьезным и ответственным человеком, — укоризненно, немного запутанно выговаривал он Владу. — Нам еще сдадут на воспитание Ишибел, что будем делать?
Влад не знал ответа: тихонько взвыл. Поддерживая игру, мигом отозвался Джек, воя долго, пронзительно и скорбно, словно уже оплакивал их.
========== Глава II ==========
На следующий день красное солнце горело над Адом ярко и радостно, слепя глаза. Жара была невыносимая, что совершенно не хотелось ничего делать и никуда идти, но предстояло решить слишком многое. Утро Яна началось с приказов о перевозке пленников в городскую тюрьму, что находилась при суде, и с похмельного ворчания Влада, которого пришлось вытряхивать из постели силой и зловещими угрозами. Тем не менее, к полудню они оба стояли во внутреннем дворе замка, в меру сонные и в меру помятые, наблюдая за гвардейцами.