Alia tempora

— Ты не узнаешь, если будешь сопли жевать и тормозить! — решительно заявил Вирен. — Завтра же встретишься с ней: во Дворце будет большое собрание, нам всем туда идти. После и пересечешься с сестрой.

Все следующее утро Рыжий не мог спокойно сидеть, ерзая и извиваясь на месте, точно, как мрачно выразился недовольный Влад, за зад ужаленный. Не способный сосредоточиться на простейших заклинаниях, он злил капитана Войцека, разражавшегося глухим песьим рычанием, но ни слова не сказавшего Рыжему. Слыша этот раскатистый звук, Рыжий вжимал голову в плечи и пытался, правда выводил заклинания, но в последний момент все срывалось, когда в голову настойчиво лезли образы Мерил, еще совсем ребенка, нескладного и долговязого, каким он ее запомнил.

Вместе с Владом и Ринкой они сидели на складе, где раздвинули шкафы, в которых таились загадочные коробки. Пахло принесенным из мира людей нафталином и пылью. Укромный закуток вмещал стол, на котором лежали друг на друге раскрытыми найденные книги, несколько старых кожаных кресел — Влад сказал, они раньше стояли в капитанском кабинете, но со временем безобразно истерлись; кресла заменили, но выбрасывать пожалели. Именно благодаря чьей-то бережливости они могли вольготно раскинуться и коротать время на складе.

И Рыжий благодарен был, что Влад не мучает его на глазах у всех гвардейцев, как мог бы; на того напало какое-то забавное милосердие, хотя в остальном его точно убавилось: Влад гонял Рыжего бесконечно, брал измором, заставлял отрабатывать одно и то же раз за разом, пока руки не стали сами двигаться. Именно этого Влад и добивался: автоматизма, въевшейся привычки, инстинкта. Оставалось лишь мечтать о тихих уроках Ярославы, щадившей его и просившей не перенапрягаться.

Безмолвным наблюдателем его мучений была Ринка. Она засела рядом, никем не приглашенная, и внимательно следила за ними. Владу она сказала, что должна наблюдать за Рыжим по просьбе Евы (ему до сих пор непривычно было, что в Аду Ярославу так зовут — и еще чуднее было осознавать, кто такая его наставница). А вот ему казалось, что Ринка желает спрятаться подальше от гвардейцев и забиться в тихий уголок.

Они говорили о Мархосиасе, потому что в тишине, разбавляемой лишь шепотком Рыжего, можно было свихнуться.

— Интеллигенты — самые страшные люди, — поучал Влад, ненадолго отвлекаясь от потуг Рыжего выдать какое-нибудь сносное заклинание. — Я могу понять человека воинственного и вспыльчивого, по нему всегда видно, когда кинется, что от него ждать. По лицу читать можно, как по книге. Эти же… Вроде улыбается, говорит вежливо, а потом — нож под челюсть с проворотом. Внезапно прыгнет, момент подгадает, когда ты расслабишься. Напоследок обязательно скажет: «Прощай»… Правила приличия ведь обязывают! Такие милые и смирные оказываются всегда маньяками, которые человека могут в три пакета разместить.

— Вы прям эксперт, — цокнула Ринка. Она сидела в самом углу комнаты, вжавшись в кресло; так Ринка никого не подпускала за спину.

— Да-а! — значительно протянул Влад. — Знаком с одним таким. Приходится.

Магия сверкала между пальцев Рыжего, прирученная и смирная, и он рывком поднял голову на Влада, хвастаясь удавшимся боевым заклинанием: оно было Высшим, а удержать получилось-таки! Теплых слов он от Влада и не ждал, но приятно было их услышать, а потом тот объявил долгожданный перерыв.

Стащив себе на колени старую книгу, Рыжий листал ее и вчитывался в заумный текст о фамильярах; сам Влад презрительно хмыкал на это, говорил, что любой маг, даже самый зарвавшийся, не должен принимать роль Творца и лепить себе простенький животный разум — помощника, через которого черпали энергию.

— Вы так делаете с мраком, — неохотно выговорил Рыжий, всем видом показывая, что не желает оскорбить: никто в здравом уме не решился бы сказануть такое Высшему боевому магу. А он был недоучкой и совсем не знал, сможет ли отразить летящий в лицо ком заклинания.

Но Влад всерьез задумался, покачал головой.

— Нет, здесь иное. Почти симбиоз — забавно об этом говорить, когда у меня больше мрака в венах, чем крови, уж я уверен… У нас обоих есть сила, но Ян не умеет и не желает ей пользоваться, потому делится. Если тебе не нужно — отдай нуждающемуся, и все такое.

— Каково это? — полюбопытствовал Рыжий. — Сила не из нашего мира, из Бездны…

— Она мягче. Проще творить заклинания, — рассказывал Влад, глядя сквозь него, перебирая свои ощущения; он остановился, примостился на подлокотнике кресла напротив. — Иногда будто откликается на мысль, а не на несколько знаков руками. Но она куда опаснее, увлечься так легко, почувствовать могущество, которое не положено ни одному человеку или демону. Потому я стараюсь не брать слишком много.

— Вы дрались с Ниираном сами, — не сдержал восхищения Рыжий. — Мне Вирен рассказывал! А ведь он сам вышел с мраком и магией Соломона…

— Слушай Вирена больше, — добродушно ухмыльнулся Влад. И вдруг резко и громко хлопнул в ладоши, заставив и Рыжего, и Ринку подскочить на месте. Потревоженная демоница заметала хвостом. — Хватит рассиживаться! Нас ждут великие дела!

И Рыжий правда верил, что у него получается, он был окрылен успехами на тренировках, вспоминал то, как помог Гвардии в замке, и действительно начинал думать, что у него получится. Что он сможет уничтожить артефакт, способный сломить волю целого Ада.

Позже, после совета, он брел по Дворцу и старался не думать о Ярославе, неожиданно ворвавшейся в зал. Еще тогда он вдруг почувствовал, что не дотягивает до Высшего, когда Влад за несколько мгновений раскусил ее дешевый фокус, но случайно услышанный разговор заставил Рыжего сомневаться снова — и винить себя.

Ища Мерил, он будто бы исходил половину Дворца, хотя ему подсказали, что первая леди с фрейлинами сейчас в правом крыле; и вот Рыжий топтал ковры, оглядывался на роскошные картины и фрески, на украшавшие коридоры мраморные скульптуры. Ему казалось, Дворец запутывает его, испытывает. Спрашивать же дорогу снова не хотелось, взыграло что-то. Но демоницу-уборщицу, порхавшую в дальнем конце на развилке ходов, Рыжий порассматривал, сомневаясь; она, кажется, напевала, возя по полу тряпкой, и радовалась жизни. Проходя мимо, Рыжий приветливо кивнул и заметил веточку сирени, приколотую к скромному платью.

Пришлось пройти еще, прежде чем Рыжий услышал знакомые голоса. Не узнать Влада Войцека, упрямо мучившего его боевыми заклинаниями, не мог, потому приободрился, ринулся вперед. К счастью, Рыжему достало ума не сразу вылетать из-за поворота, а поначалу немного выглянуть и осмотреться. Что-то неладное было в интонациях Влада: ни капли ехидцы, сверкающей насмешки, какой он искалывал нерадивого ученика.

Они стояли там втроем — у большого окна, заливавшего светом весь угол. Коридор сворачивал дальше, а Влад, Ян и Кара затаились здесь, у раздвинутых бархатных портьер. Между пальцами Яна тлела сигарета, а Кара прикуривала, и у нее в руке сверкала странная зажигалка — присмотревшись, Рыжий с легким ужасом понял, что на ней золотой тисненый крест, но после вспомнил, что Сатана — Падшая, потому может смело обхватывать вещицу худой ладонью, не боясь обжечься.

На совете он рассматривал Кару довольно, не способный поверить, что это действительно она — вдруг тоже обманка, как Ярослава прислала вместо себя? Но нет, она была реальнее всех остальных, лихая, громкая и решительная — такой ее и рисовали в рассказах о свержении Рая и гражданской войне. Впервые на памяти Рыжего легенды не лгали. А теперь Кара расслабленно стояла рядом с Владом, чуть опираясь на его плечо, чрезвычайно доверчиво на него глядя, и выражение ее лица стало будто бы мягче по сравнению с тем, что Рыжий видел на совете, когда Кара повелевала Высшими демонами. Они и правда были похожи — как брат и сестра. Больше, чем сам Рыжий и Мерил.

Однако не один вид легендарной адской троицы приморозил Рыжего к месту, но и обрывок фразы, долетевшей до него. В испуге Рыжий вжался в стену спиной, чувствуя холод сквозь рубаху; поспешно накидал несколько скрывающих заклинаний.