Страница 45 из 66
Лифт, разумеется, не работал.
Падший достаточно бодро побежал по ступенькам, подумав, что если сейчас накроет очередное видение или другое проявление приступа, он полетит спиной по лестнице. Самоненависть заставляла подняться повыше на такой случай.
Ближе к шестому этажу Падший насторожился. Музыки слышно не было, зато два мужских голоса, активно переговаривающиеся, почти не отдавались эхом и были четко различимы. Знакомый приятный голос, как и всегда, мягко критиковал собеседника:
— Андрей, сколько раз я просил, не тащи мне эту рыбу! Не люблю я ее, ну прям совсем тошно. Скажи честно, ты хочешь всю Неву переместить ко мне домой?
Второй голос отвечал басом, какой обычно бывает у грузных мужчин за сорок:
— Христофер, знаешь же, люблю рыбачить! Мне поделиться никогда не жалко: хлебом ли, рыбой. А в гости с пустыми руками нельзя ходить, невежливо это.
Вздох. Несколько хлопков, видимо, по плечу. Падший выходил на финальный лестничный пролет, когда Христофер вновь ответил:
— Понимаю, ты у нас очень пунктуальный. Но все же, не приходи на встречи за полтора часа, хорошо? Я всегда рад принять тебя, но другим гостям все же обидно…
Христофер как всегда выглядел двояко. Настолько, насколько обычно другие описывали Корака. Он был опрятен, но волосы его выбивались непослушными прядями. Выглядел аккуратно, но левый тапочек его, в виде паука, был прожжен в двух местах. Падшего больше интересовал некий Андрей. Мужчина оказался совсем иной комплекции, нежели представлялся. Молодой и худой, чуть ссутуленный, с щетиной, которая, однако, была скорее частью образа, чем ленивым послаблением. В зеленой футболке и красноватых джинсах. Накинул на себя кофту, не вдевая рукава. Под мышкой он держал книгу.
Обнявшись с Христофером, Андрей направился было вниз по ступеням, но увидел Корака, отошел в сторону и пропустил его. Падший благодарно кивнул, посмотрел на Христофера, ожидая его реакции. Тот сдержанно улыбнулся, почти хихикнул:
— Андрей, тот юноша, о котором я рассказывал. Ценитель шарлоток отменный!
Андрей протянул Падшему руку. Корак, стараясь не забыть про комочек шерсти под футболкой, пожал узкую ладонь и чуть кивнул. Чуть тряхнуло, он поежился. От человека пахло рыбой, мау высунул мордашку, чувствуя знакомый запах, потянулся к мужчине, однако тот, видимо, торопился. Побежал дальше.
Христофер же первым делом не подал руку Кораку, а наклонился к котенку, сияя. Тот с мерным урчанием, будто работающий мотор или любая другая человеческая приблуда из этого высокотехнологичного мира, потянулся к Христоферу. Видно было, котенку приятно, что его чешут за ухом и поглаживают выгнутую спину, но он старался сохранять мордочку: взгляды кидал надменно-спокойные. Собака бы радостно виляла хвостом, он лишь однажды дернул кисточкой, когда Христофер почесал под подбородком задранную голову. А мурлыкать все не переставал.
— Нам надо о многом поговорить, мой уже почти старый друг. — Корак наклонил голову. — А котика я тебе принес. Чистокровный египетский мау. Я бы называл его Маахес. Но можно и просто Талисман.
Котик посмотрел на Корака, как на дурачка.
========== Глава IX ==========
Дни, в которые Ишим удавалось отвоевать кухню у поварихи, устроенной Карой в гвардейский замок, чтобы стряпать на всех, кто посчитал это место домом, выдавались не так часто, как самой Ишим хотелось бы. Приняв звание командора и целую Гвардию в руководство, Кара попыталась взяться за ум, остепениться и откуда-то выдумала, что герцогине Ада вовсе не стоит заниматься готовкой каждый день — даже если сама герцогиня ничуть не против. Так что, когда Ишим все-таки выбиралась на кухню и получала ее в полное и безраздельное свое владение, она готовила что-то особенное, чаще всего — сладкое. Пекла яблочные и вишневые пироги, шоколадные торты, печенье, как-то попыталась устроить воздушный зефир, но про ту неудачу она не любила вспоминать. Кара покладисто делала вид, что не помогала уничтожать остатки подгоревшего зефира и чистить кухню.
Ранним утром двадцать четвертого августа Ишим выгнала всех с кухни и принялась готовить печенье. К любому блюду она всегда подходила старательно, так уж привыкла, даже если знала, что гвардейские офицеры безжалостно расхватают все приготовленное печенье за несколько минут. В этот раз старалась особо — не каждый день у кого-то выдавался день рождения. В Аду их вовсе не отмечали; иногда Ишим было жаль, что ее саму никто никогда не поздравлял, что не выдастся шанса поздравить Кару — та за долгие две тысячи лет вовсе забыла, когда родилась.
— Красотень какая, — заявила Кара, появившись на кухне. Ишим как раз поправляла сырое тесто, разрезанное с помощью заранее приготовленных жестяных формочек в форме солнышек, притащенных из человеческого мира.
Кара заглядывала через плечо, как любопытный пес. Хмыкнула, бережно утирая с щеки Ишимки муку: она, как и обычно, увлеклась и совсем не заметила, как вся перемазалась. Она шутливо стукнула Кару по пальцам кисточкой хвоста, когда она полезла руками в плошку с растопленным шоколадом; Кара недовольно заворчала-заурчала, но двинулась в сторону. И пристально наблюдала за тем, как Ишим показательно-сердито перемешивает шоколад.
— Ты мыла руки? — сердито накинулась на Кару.
— Неа. Могу облизать.
— Фи, — сердито наморщила носик Ишимка. — Какое варварство! Как это неприлично! Кыш отсюда, ты мешаешь мне готовить. Я скажу, когда можно будет есть.
Кара невозмутимо уселась на краешек стола, там, где было муки поменьше. Чинно сложила руки на коленях и стала наблюдать за тем, как Ишим отправляет печенье на противне в духовку — копирку человеческого устройства, работающую на огненном заклинании. Магии нужно было всего ничего; она экономила целые часы. Кара же терпеливо ждала, пока Ишим поливала печенья-солнышки шоколадом.
— Куда, не остыло еще, — шикнула Ишим, когда к печеньям снова потянулась рука.
— А почему солнышки, silar me? — уточнила Кара, неотрывно глядя на печенье, как будто кошка — за играющей в саду птичкой.
— У Корака день рождения сегодня, — укоризненно напомнила Ишимка. — Черное Солнце.
Удивленно посмотрев сначала на печенье, потом на Ишим, потом снова на черные шоколадные солнышки, Кара покачала головой. Стукнула сама себя по лбу.
— И как я забыла… — растерянно пробормотала она. — Совсем уже… Ему же что-то подарить надо!
— Печеньки, — согласилась Ишим. — Все любят печеньки. Особенно с шоколадом!
— Коньяк, — тут же сообразила Кара. — У меня есть как раз… Его тоже все любят.
Ишим фыркнула, и Кара поняла, что сказала что-то не то. Как минимум, не стоило упоминать, что она снова притащила к себе алкоголь — каждый раз приходилось выдумывать новые места, куда можно спрятать бутылку коньяка от заботливой Ишим.
— Коньяк обещал притащить Влад, — призналась Ишим. — Он тоже ничего умнее не придумал.
— Влад? — искренне удивилась Кара. — Да он скорее мыло с веревкой подарит… А выходит, я одна забыла, — виновато вздохнула она. — Неудобно-то как…
— Ничего, я могу сказать, что ты очень помогла с печеньем, — ласково улыбнулась добрая Ишимка. — Кара!
Она уже отправила схваченное печенье в рот, захрустела им, дула на слегка обожженные пальцы. Ловко соскочила со стола, уворачиваясь от хлесткого, пусть и не больного удара хвостом, отлетела к двери, жестами показывая, что печенье просто отличное, и выбежала за дверь, смеясь. Ишим рассерженно подергала кисточкой хвоста, вздохнула и принялась за вторую партию черных солнышек.
***
«Бумбокс» орал из портативной колонки известной на земле марки. На кухне было почти темно из-за закрывающих пластиковые окна штор. Пахло корицей, апельсином и чаем в пакетиках. По-хозяйски квартиру обхаживал Маахес, ластился к Христоферу, однако вид у него был, будто это человек подлизывается к высшему существу.
— Песня про наркоманов в притоне, почему я каждый раз слышу ее? — проворчал Падший, сделал глоток, и с глотком же ударило по вискам. Христофер поднял глаза, улыбнулся и боль отступила. Как удивительно работают на людей чужие улыбки.