Страница 44 из 66
Вспышкой тьмы ударило в затылок, когда открылась дверь. Зазвонили колокольчики, не колокола. Сквозняк буквально колыхнул волосы на затылке, плечи Падшего почувствовали что-то неладное. Когда Корак обернулся, Аирош уже полностью наслаждалась моментом, хищно рассматривая наконец пойманную добычу. В одной руке — «Токарев», в другой — шар концентрированной энергии. Вокруг него плавился воздух, размывая силуэт демоницы.
Корак среагировал на удивление быстро. Возможно, этому виной его состояние: амулет почти полностью взял контроль над Кристофером, который, в свою очередь, совсем терялся в пространстве.
Тоненькая золотая ниточка заклинания швейной иглой должна была вонзиться в горячее тело Легионера, заворачиваясь какой-то завораживающей спиралью, но вспыхнул зелено-золотой щит, разобрав заклинание на безобидные искры бенгальских огней. Аирош оскалилась, полагая, что Зан поставил столь мощный щит. Бровь Корака с наивысшей театральностью буквально подскочила. Демонесса швырнула в Падшего шар, со свистом и рыком прогрызающий пространство. Он почти успел сколдовать что-то в ответ, но точно такой же щит возник перед ним, разметав заклинание. Аирош наконец заметила девушку, сидящую за спиной Корака перед кассой. Она выглядывала из-за застекленного окошка, человеческий облик расплавленным воском стекал с ее лица. Кусочек распавшегося шара попал в нее. Но зияющая рана на плече заживала, будто на животном. Она злобно по-кошачьи зашипела на Аирош. Корак, видя недоумение в глазах Легионера, повернулся к аптекарше и замер.
— Пошла отсюда, крыса! — Девушка подняла руку, складывая в незнакомый Падшему жест. Аирош попятилась, не в силах смотреть на принимающую истинную форму девушку. Даже не пытаясь атаковать еще раз, уходила.
Корак недоумевая наклонился к окошку, в нем боролось осознание произошедшего и представление реалистичности увиденного. Хитро улыбающаяся девушка сейчас могла слышать, как скрипят шестеренки в голове у Падшего. На миг сжалившись, она решила все же развеять его сомнения. Несколько раз щелкнула перед ним пальцами, рукав накинутой поверх рубашки кофты на молнии вились следом, напоминая патетичные многослойные наряды цариц.
— Корак, очнись, Легион на сегодня оставил тебя.
Корак медленно кивнул головой, наконец убеждаясь в действительности происходящего. Он рассмотрел девушку еще раз, замечая черты, которые раньше казались ему незначительными. Новыми красками играли зеленые тени, в воздухе запахло медом, молоком и металлом. Корак знал, что это медь. Он с мягкой улыбкой посмотрел на ее серьги и полностью расслабился. Головная боль ушла полностью, Падший готов был мурлыкать.
— Приветствую тебя…
Девушка прервала его взглядом, покачала головой, приложила тонкий изогнутый палец к искривленным в улыбке губам. От нее веяло чем-то, что делало ее похожей на прямую противоположность Иштар, однако такую противоположность, которая сохраняет в себе элементы другого сравниваемого.
— Не стоит лишних имен, здешние это не любят. Когда ты наконец провалишься так далеко, чтобы ни я, ни другие не могли достать тебя, Падший? — Она на миг впилась в него глазами, сдвинула брови, причем выглядело это достаточно опасно, учитывая, что минуту назад она заблокировала напрочь два достаточно мощных заклинания.
— Не знаю, совсем не знаю. А с чего ты вдруг решила мне помочь? Мне казалось, ты не вмешиваешься в такие разборки такого уровня.
— Рия просто так тебя не оставит, — она хихикнула. — Поэтому кое-кому придется выручать твой пернатый зад, пока она не поймет, что ты ей не друг.
Корак хмыкнул оскорбленно. Его явно сильно задело последнее ее замечание.
— Может, таблеточек мне найдешь, врачевательница? Вегето-сосудистая дистония, рецепта нет. Вообще, как ты здесь? Каково лечить людей? Сколько жизней ты спасла, нарушив единые законы? Вмешалась в судьбу человека?
— Много, Корак. А ты — не меньше. Тебя ищет рыжий знакомый, которому ты помог, тоже вмешавшись.
Девушка положила перед ним коробку препарата, повела рукой. Открыла дверцу, пропуская в подсобные помещения.
Падший понимающе кивнул, проходя вперед. И все же не смог сдержать любопытство.
— Ты только что остановила два заклинания, которые здесь классифицировались бы как Высшие. Но не вижу в тебе ничего воинственного. Так какая луна сегодня?
— Границы размыты, Корак. Сейчас даже ладья не всегда проходит чрез врата. Странные времена настали.
Падший закатил глаза, недовольный тем, что вечно получает ответы на какие-то другие вопросы, но не те, что задает. Любопытство, вечный порок всех живых существ, ело его изнутри.
— Так все-таки Сехмет? Черное Солнце встретило… — Навьюченная метафорами колкая шутка вмиг вылетела из головы Падшего, стоило встретиться взглядом с девушкой. Та рыкнула, сверкнула глазами, поедая ими наглого Корака.
— Я просила тебя не называть имен, особенно когда в них не уверен, Кристофер! — она с удовольствием отметила ходящие желваки. — Сехмет, раз тебе так угодно, разорвала бы твоего Легионера на части, так как ты здесь под покровительством.
Корак понятливо кивнул, а затем четыре сереньких урагана, сверкая шелковистой пятнистой шубкой, закружились около его ног, несколько раз врезались в них, с мявканьем, рыками и урчанием. Четверо египетских мау забежали в дальний угол подсобки, врезались в застланную красным колючим одеялом коробку и перевернули ее. Оттуда с недовольным сопением вывалился еще один мау, сонно смотря на братьев и сестер.
Корак театрально поднял бровь.
— Но их ведь должно быть четверо…
— Пятый уготовлен для тебя, пятый — покровительство Дочери.
Пятый, потягиваясь на ходу, поплелся к Кораку, продолжая высказывать свое недовольство. Что-то сердито мявкнул, одарил Корака презрительным взглядом раскосых глаз. С небрежной грациозностью, свойственной любой кошке, обошел кругом, мягко покачивая гибким хвостом. Закончив исследование, застыл рядом с Кораком искусной статуэткой.
— Мя-ааау, — утробно заявил он аптекарше.
***
Спрятанный для теплоты под футболкой котенок иногда от удовольствия сжимал лапку, царапая грудь Корака. Тот шипел, но на котика обиду не держал, понимая, каково выбраться из картонной коробки, населенной собратьями: тесной, слишком холодной или жаркой. Хорошо, что за нее не приходилось платить арендную плату противному хозяину или хозяйке этой коробки, а может, еще хуже — государству…
Корак поднял глаза на девятиэтажки, холодными штык-ножами протыкающие не менее отвратительное серое небо, в которое он не мог подняться, затем улыбнулся.
Падший позвонил по знакомому номеру такси. К его удивлению, через десять минут к магазину с грязной вывеской «ПРОДУКТЫ 24» подъехала незнакомая машина, что-то, на что Корак даже внимания не обратил. Назвал знакомый адрес и, тяжело вздохнув, принялся играть с ушками высунувшейся мордашки.
Когда из динамика, расположенного у правой ноги Падшего, начал кричать Егор Бортник, он запрокинул голову и тяжело вздохнул. Уловив полный боли стон, таксист, не понимая, в чем дело, сделал потише, а Корак принялся подпевать, попутно проклиная такие шутки над собой. По крыше легковушки дождь барабанил пальцами, хотя еще пять минут назад жмурился от яркого света то ли солнца, то ли высоких одинаковых и неподвижных фонарей.
Еще немного и знакомый панельный дом начал вызывать успокоение. Корак знал, что сейчас поднимется на нужный этаж, слушая «Порнофильмы», стучащие из квартиры. Что его примут, накормят и успокоят. Он знал, что так будет, хотя к человеку, живущему в нем, было слишком много вопросов.
Корак по обыкновению посорил деньгами, выбрался из машины, поддерживая котика, подошел к домофону, набрав нужный номер. Тот барахлил, отказываясь прозванивать жильца. Пришлось несколько раз стукнуть по металлической двери, скорее из досады, и звонок прошел. На том конце ничего не спросили, но заветное «OPEN» загорелось на дисплее. Корак приоткрыл дверь, подставил ногу, чтобы не пришлось повторять процедуру, и наклонился к котенку. Он ничуть не нервничал, точно знал, что с ним не случится ничего плохого. Кошачья интуиция была полностью оправдана: Христофер не казался тем, кто способен причинить боль трогательному пушистому существу с такими глубокими завораживающими глазами. Котенок умильно мурлыкал, глядя на Корака, несшего его на руках, дергал ушами и полностью наслаждался тем, что это странное двуногое создание тащит его на себе — как и полагается себя вести по отношению к животному, купавшемуся в славе во времена нильской цивилизации.