Страница 15 из 19
— У Исы доработаю месяц, а потом он меня отпустит погулять, — рассказывает Сэм, пряча смущенную улыбку. — Они договорились.
— Самаэль, заказ! — звучно окликает его Христофер, изящным жестом указывая на вошедшую парочку, притирающуюся плечами и мило воркующую. Расторопно кидаясь к ним, Сэм кивает на прощание.
Откидываясь на спинку стула, Ишим наблюдает, как Сэм носится, готовит латте для девушки под чутким надзором строгого наставника; как Христофер поглаживает идеальную бородку и смотрит за ним — глаза кофейные, теплые. Интереснее всего — следить за тем, как искорки света от ажурный лампы рассыпаются по углам и лицам.
Наклоняя чашечку, Ишим всматривается, во что сложились чаинки. Ей нравится у Христофера, нравится, как здесь пахнет сладко, по-домашнему, но и как в церкви, как тут много света; нравится, что Христофер часто ставит музыку Чайковского, благосклонно кивает взвизгиваниям скрипок и вдохновенно рисует на пенке что-нибудь — художника в нем сразу видно, даже если не приглядываться к красноватому масляному пятну на запястье. Довершая работу Сэма, он изображает летящую птичку — Ишим видит это, потому что счастливая парочка сидит справа от нее. Девушка ахает и приятно смеется.
Если Ишим хочется увидеть немножечко счастья, она непременно отправляется к Христоферу.
Собираясь, она надевает тяжелую кожаную куртку, пахнущую порохом и кровью. Улыбается, приглаживая отворот, потом касается подвески с амулетом связи и шепчет пару слов. Подходя к Христоферу, возящемуся с заказом, Ишим достает горстку адского серебра, глядит на него, потом — на доску, расписанную цветными мелками. Серебро ссыпает в карман украдкой, протягивает золотой.
— Не мог бы ты еще сделать кофе на вынос? И нарисовать на пене отпечатки кошачьих лапок? — спрашивает она. — Мне для друга.
И Христофер, конечно, изображает самые настоящие лапки, прибавляя капельку магии, и Ишим хлопает в ладоши. В кофейне становится еще немножечко светлее.
========== 28. Туманное утро ==========
Первое, что Влад чувствует, просыпаясь: кто-то осторожно и мокро обкусывает ему пальцы, — чтобы без клыков, не поранить.
— Бля, Джек, отъебись, ща встану, — сонно ругается Влад, закапываясь носом в подушку, пытаясь накрыться второй.
Грызться начинают ощутимее. Вдалеке знакомо поскуливает Джек, чем-то обеспокоенный, виноватый. Странное урчание-клекот вырывает Влада из сладкой дремы, он настороженно косит влево. Думает, что еще не проснулся. На краю дивана сидит небольшой черный дракон — с кошку размером. Щурит глазищи, дергает хвостом и острой мордочкой тычется в руку, обдает теплом.
Взвыв, Влад вскакивает, ошалело глядит. Драконы — отжившие сказки, это все знает. Последнюю полумертвую злобную тварь, вытащенную вражескими магами из Тартара, разделали на его глазах, вскрыли острым клинком. Старый страх просыпается, тот же самый, что приковал Влада к месту тогда. Этот же — самый настоящий, живой такой дракон. Под подушкой Влад нашаривает короткий нож, стискивает рукоять.
Дракон, что-то оживленно гудит, мурлыкает, носом подталкивая к Владу вчетверо сложенный лист, немного пожеванный. Аккуратно он вытягивает записку из-под когтистой лапы мифической ящерицы, оглядывается. В углу сидит Джек, и морда у него такая же охреневшая и даже сердитая. В записке остро начертаны буквы торопливой инквизиторской рукой: видно, Ян писал на ходу, пока сбегал на работу.
— Корак? — полувопросительно уточняет Влад, смеривая взглядом зверюгу. — Ну ты даешь, брат.
Если бы драконы могли распушиться от гордости, он бы точно это сделал; выпячивает чешуйчатую грудку, поднимает голову и улыбается пастью, вывалив раздвоенный красный язык. Вздохнув, Влад перечитывает письмецо, чешет затылок, постоянно оглядываясь на Корака. Рак — гость из другого мира, Кареона, и там у них, наверное, драконы встречаются куда чаще, чем на Земле, ведь и эльфы остроухие водятся, и темные, и светлые, и магия не по-людски колдуется, и еще черт знает, что можно найти, если покопаться. В последние годы Корак больше по чужим мирам шатается, и у Влада скрипит на сердце тревожно: случилось что-то со стариной Кареоном, а спросить неловко.
Недавно Корак явился, перепугал половину Петербурга светопреставлением с затмениями, и телефон Инквизиции надрывался еще полдня, пока Влад не предложил перерубить кабель. Спать Корак лег на кухне, на раскладушке, а проснулся…
— И что мне с тобой делать? — спрашивает Влад.
В драконьем виде Корак не говорит по-человечьи, хотя должен, кажется: верещит он очень много, болтает вовсю, лапами и крыльями машет, а Влад, правда, не понимает ни бельмеса, зато наблюдать очень забавно. Потихоньку подбирается Джек, ложится возле кровати, смотрит опасливо на дракончика. Охраняет.
Глядя на будильник, Влад выдергивает, выторговывает себе еще полчасика сна. Бурча, Корак соглашается.
Дракончик деловито взбирается на спинку дивана, оттуда хищно напрыгивает на Влада, возится и топчется на груди, чуть покалывая когтями сквозь тонкую ткань футболки, сворачивается колюче — мурчит и клубочится. Спихнуть его никак не получается.
— Худей, скотина, — бормочет Влад.
Приоткрыв один глаз, дракончик презрительно чихает, выплевывает пару колких искорок и едва не подпаляет Владу брови. И мирно рокочет, не то как кот, не то как маленький трактор — по ощущениям больше похоже на второе. Лениво подняв руку, Влад почесывает его за чешуйчатым ухом, треплет по гребенчатой холке. Дракон небольно цапает его за палец.
За окном колышется туманное серое утро, и совсем не хочется вставать и куда-то идти, выгуливать пса. Хочется зарыться под одеяло и не двигаться больше, застыть. Что-то неладное творится.
Через положенных полчаса Корак поднимает его грозным рычанием, снова покушается на руку, а после, измученный уже недогадливостью, взгрызается в подушку и треплет ее, как маленький, но очень сердитый пес. Оглядываясь на Джека, Влад с радостью замечает, что тот в культурном шоке вертится на лежанке.
— Зараза, не порть имущество, — возмущается Влад. — Это ты пока маленький, не получил, а как перекинешься, я тебе в ухо дам, понял? Есть, что ли, хочешь? Так бы и сказал сразу.
Радостный донельзя дракончик что-то тявкает и падает на спину. Лежит там, пока Влад возится, пытаясь утопиться в душе, а на кухню уже залетает на маленьких, но крепко держащих его крыльях. Делает почетный круг у Влада над головой, чуть не задевает люстру, а колбасу с тарелки подхватывает прямо на лету, издавая душераздирающий победный крик, и отправляется доедать кусок на холодильник.
— Джек, Корак, гулять! — воодушевленно орет окончательно проснувшийся Влад. Рак ворчит, но отловить его не так-то трудно, а пыхать огнем он пока не собирается.
Дракончик возится под курткой, трепыхается, хозяйничает вовсю. По Владу будто обезумевшая белка скачет. Корак лезет под футболку, цапает коготками, а потом высовывает довольную узкую мордаху в вырез, крепко цепляется за край. Поддергивая молнию кожанки, Влад внимательно следит, как бы его не прищемить.
— А что это у вас, второй песик? — умиляется соседка, выглянувшая за хлебом и столкнувшаяся с ним в парадной. — Или кота завели?
— Брат мой, троглодит, заберите в хорошие руки, никаких сил уже нет, — картинно, заунывно заводит Влад. Подаваясь вперед, Корак радостно скалится на испуганную женщину.
На улице промозгло, сыро, пахнет болотом. Туман стирает все, что дальше пары метров, окутывает, мерно кочует. Джек клацает зубами. Они идут дальше от дома, на небольшой пустырь, где когда-то хотели строить, но с тех пор там все буйно поросло кустами. Туман молчит, смотрит. Нехорошо ждет.
На прогулке Влад просто носится за жизнерадостным Джеком по пустырю, прицепленный поводком, потому что пес умный, он один бегать не хочет — куда интереснее волочь за собой матерящегося человека по всем колючим кустам. Рак вылезает на плечи и гордо гарцует на нем. Хохочет, радуется. Джек носится за палкой, счастливый, как щенок.