Arca, in quam...

На следующий день Васька возвращается домой мокрым, без шапки; куртку держит в руках, в кроссовках противно чвякает. Благо, в середине октября вдруг распогодилось — не заболеет воспалением, значит.

— Не нашел чертей-то? — спрашивает дед, подмигивая.

Васька уходит в ванную, сопя.

— Завтра найду.

========== 22. Когтистая лапа ==========

Первое, что Ян видит, появляясь дома, — это отчетливый отпечаток крупной когтистой лапы прямо на бежевом коврике у входной двери. Присматриваясь, чутко склоняясь, Ян на глаз прикидывает, что это мокрая грязь, а не липкая кровь, и расслабляется. Он оставляет ключи в замке, неслышно выхватывает табельное, крутится на месте, выцеливая полутемный коридор, в конце которого разливается приглушенный свет. В гостиной возятся.

— Инквизиторство, спокойно, это мы! — орет веселый знакомый голос, и он, вздыхая, убирает пистолет, приглаживает кобуру, как любимого зверя, и, стягивая на ходу наплечную сумку, идет дальше.

— Как я вижу… — Ян выдерживает внушительную, почти зловещую паузу. — Вы поехали искать место, где Воронцов мог спрятать тело?

— Так точно, товарищ капитан! — кривляясь, скалится Влад и размахивает рукой у виска, будто пытается козырнуть, но никак не вспомнит, как именно это нужно делать. — Облазили весь лес, но как назло зарядил дождь… Грязища, сам понимаешь.

Сбросив с плеч кожанку, Ян небрежно закидывает на диван, а сам, засучив рукава рубахи, тянется к углу, где на лежанке сжимается их пес, жалобно поскуливая. Заметив его, Джек мелко постукивает хвостом, поднимает на него влажные вишневые глаза. Приветливо распахивает пасть, но не сбивает Яна с ног, как обычно.

— Я его помыл, высушил амулетом, хотя без жертв не обошлось…

Прохаживаясь по комнате, Влад торопливо протирает мокрые волосы полотенцем. Футболку он надел наизнанку, но Ян никак не может улучить момент и сказать ему об этом, так Влад деятельно носится, распихивая содержимое его сумки по столу: снова домой притащил работу, бумаги, отчеты, пару папок из архива.

— Соседи придут жаловаться на потоп? — улыбаясь, спрашивает Ян. — Снова подумают, что в квартире инквизитора кого-то пытали?

— Думаю, они привыкли, что адские псы не любят воду хуже кошек. Меня больше беспокоит его лапа. Джек залез на дерево… На поваленное, конечно! — убеждает Влад, отмахиваясь. — Немного оступился, теперь хромает. Не дается мне в руки; я подумал, у тебя получится лучше.

Наклоняясь к Джеку, Ян почесывает его между ушами, и пес, несмотря на боль, мягко курлычет, подаваясь под его руку, льня. После купаний шерсть у него мягкая, пушистая. Правую лапу Джек поджимает под себя, мотает головой. Однако Ян протягивает руку, и Джек, колеблясь, вручает ему лапу.

— Хороший мой, — шепчет Ян, перебирая черный мех, — самый смелый пес.

Джек довольно муркает — понимает, когда его хвалят. Сам вздрагивает и часто моргает, но преданно держит лапу на весу, тяжело сопит. Аккуратно ощупывая ее, Ян садится рядом, устраивает больную лапу у себя на коленях — так он свободной рукой может почесывать Джека за ухом, успокаивая.

Когда-то он боялся собак до смерти, дрожал, охваченный отзвуками старых воспоминаний. В детстве такие же когтистые лапы рвали его, терзали, а мощные клыки грызли, и с тех пор на ребрах расцветают белесые шрамы. Стоит вспомнить, ноют — и теперь тоже. Но тепло разливается в груди, подсказывая: Джек — не просто способ преодолеть давний страх, а его друг.

Вспоминая Джека еще щенком, пушистым черным комком на руках, игриво и беззубо обкусывающим ему палец, Ян умиленно улыбается. Адский пес — дикий зверь, злобный; крупный лохматый пес с красным взором. Джека не взяли на службу во Дворце Ада, куда отсылали породистых щенков, потому что он скорее залижет кого-нибудь, чем загрызет, и Ян любит своего дружелюбного адского пса так, как не мог и представить в те годы, когда шарахался от каждой болонки.

Мягко тронув Яна за плечо, Влад протягивает ему лечебный амулет, пульсирующий неоном, и обезболивающий, проблескивающий стальным цветом. Перепутать их невозможно, и Ян для начала накидывает на шею Джека один — поверх ошейника. Пес дергает ухом и тревожно принюхивается.

— Он занозу в лапу посадил, я чувствую, — говорит Ян, поглаживая вздымающийся песий бок. — Наверное, как раз на дереве впилась. Притащи пинцет, будь добр? И спирт.

— Он все лапу вылизывал — подцепить пытался? Несу!

Вернувшись, Влад неловко врезается плечом в дверь, шипит, а дверь с громким звуком врезается в стену. Порыкивая, Джек пытается вскочить, вертится, крутит головой, едва не выдираясь из хватки Яна.

— Тише, тише… С ним все хорошо, просто Влад дурачок, — ласково говорит Ян Джеку на ухо. — Но он очень за тебя испугался, понимаешь? Войцек, не пугай ребенка…

Придерживая Джека за ошейник, Влад тоже гладит, зарывается не так аккуратно — грубовато, но нежно, и Джек ненадолго млеет, забывает о занозе. Резко пахнет спиртом — Ян быстро протирает пинцет. Заноза поддается на удачу легко — куда труднее выковыривать пули из Влада Войцека, исключительно любящего их собирать. Джек визжит уже тогда, когда Ян вытягивает длинную кривую щепку; боль пробивается сквозь заклинание. Мгновенно Ян набрасывает ему на лапу нить с неоновым амулетом, баюкает ее.

— Вот и все, — объявляет он, тиская Джека за загривок. — Ты молодец.

Джек умно наклоняет голову, позволяя целовать себя в лоб, почесывая шею.

— Думаю, поспать ты сегодня можешь и на диване, вон какой чистый, — фыркает Ян. — Ты чем его мыл?

— Чем попало, он вырывался, я лил все подряд… Зато теперь наш адский пес пахнет мятой.

— Хорошо, что ты не взял мыло для рук, оно с вишней, — ухмыляется Ян. — А мой шампунь…

— Можешь с ним попрощаться. С меня новый.

Они смеются, а Джек радостно тявкает в унисон.

— Ян? — расслабленно зовет его Влад, чрезвычайно довольный и счастливый тоже, как и пес. — Мы нашли кое-что — не зря лезли в эти буераки. Медальон жертвы — нужно копать там. С утра повезем группу с лопатами.

— Вы оба молодцы, — соглашается Ян, гладя Джека и улыбаясь Владу. Они мурлыкают.

========== 23. Мабон ==========

Нет инквизиторам покоя ни днем, ни ночью — если бы речь шла о дежурствах по долгу службы, Ян запросто бы смирился, но какая-то неведомая сила подхватывает его во сне, тащит, волочет. Каждому знакомо ощущение падения, предшествующее неглубокому беспокойному сну, но сейчас Ян чувствует, как кто-то чутко ловит его, придерживает, ставит на землю и даже заботливо отряхивает.

Пахнет лесом, недавно умытым дождем. С полминуты Ян сонно жмурится, протирая глаза. Понимает, что он спит сейчас на скрипучем старом диване, свернувшись клубком, но в то же время шагает по мягкой траве босыми ногами. Белеет россыпь свежих цветов — Яну жаль на них наступить. Веет туман.

— Это не настоящий лес, Ян, иначе нас заели бы уже комары! — позванивающий голос зовет его, и Ян оборачивается, чтобы увидеть за спиной сидящую под особо широким кряжистым дубом женщину в простом темном платье. Катарина Войцек.

Пахнет деревом. В руке ее сверкает охотничий широкий нож, которым Катарина неторопливо, что-то насвистывая, обтесывает толстую отломленную ветку, что лежит у нее на коленях. Щепки сыплются во все стороны.

Убирая за ухо черную длинную прядь, она взмахивает Яну ладонью, приглашая устроиться рядом. Подстилка из травы и мха кажется заманчиво мягкой и потому — нереальной. Все в этом сне придумано, вытащено из самых романтических мечтаний — из чего еще строить тихий уголок? Должно быть, это память Катарины, не его — откуда бы у инквизитора взяться таким мирным картинкам, словно бы вставшим со страниц детской книжки…

— Что-то случилось, пани Катарина? — вежливо спрашивает он, ища на вечно молодом лице отпечатки тревог.

— Захотелось повидать семью в Мабон — как всякому уважающему себя духу, — смеется она. — Скучно гулять меж мирами и не видеть знакомых лиц. В такие дни границы истончаются, и мне проще всего проскальзывать…