Terra incognita

Вирена обнимали и тискали, проволокли через десятки рук, передавая друг другу; сначала он бормотал, счастливо оправдывался, но вскоре замолк: повторять одну и ту же историю сотню раз не хотелось, и Вирен решил приберечь на потом. Пока же — позволял себя хватать, растроганно всхлипывая.

Гвардейцы радовались. Их чудесное спасение приободрило всех и заставило поверить во что-то великое, в магию, не ставшую бытовой, в чудо! Им нужна была надежда, загнанным в темный угол, и они пришли и дали ее — спасенные, воскресшие. И вовсе не удивительно, что все старались коснуться, увериться, что это не сон и не пустынный призрак, обманом просочившийся в убежище. Но они были живы, они очутились в тепле, и Ринка едва не лишилась чувств от радостного грохота их голосов и мелькания восхищенных, обалдевших лиц. После тишины и мертвенности Тартара она оказалась в самом сердце жизни… И потихоньку забывалось, что за ними летел яростный дракон.

Они с Рыжим и Амонеей потерялись; Вирена увлекли, Вирена обожали все, и он метался между гвардейцев, широко размахивая руками и отбиваясь от семейных нежностей, когда его совсем уж как маленького пытались облапить, погладить по рогам. Конечно, это был его триумф. В эти мгновения Ринка лучше всего ощутила, что они с Рыжим не вполне часть семьи, отгородившиеся по своей воле.

Но Нииран увлек Рыжего за собой, обеспокоенно наклоняясь над его рукой, колдуя что-то — сыпались мелкие искорки. Ринка не стала набиваться к ним в компанию, осознавая, что ничего в колдовстве не поймет и больше помешает… Амонея ускользнула, затерялась среди толкущегося народа. Ей вдруг стало одиноко.

— Рина! — воскликнула, пискнула Дэва. неожиданно вылетая на нее. Ринка ахнула — ее порывисто привлекли к себе, что она снова почувствовала поджившие от магии раны. — Поверить не могу! Я думала, никогда тебя не увижу! — частила Дэва, кажется, готовая разреветься — по-детски, широко разевая рот. И это Ринке пришлось успокаивать ее, гладить по спине. — Я так рада! Так!..

Но все-таки так приятно было видеть целую и счастливую Дэву (в пути Ринка не раз задумывалась, пережила ли подруга обвал); Дэва ощупала ее, перетряхнула, оглядела, насколько позволяло скудное освещение от амулетов. Раньше она казалась ей взбалмошной вертихвосткой, но Ринка изумилась, когда Дэва заботливо взяла ее под свое крыло и поволокла глубже в лагерь, где тут же сунула в руки миску (от запаха горячей еды Ринка опять чуть не рухнула), поделилась своей фляжкой и метнулась в палатку, вернулась со свежей одеждой и парой амулетов.

Дэва рассказала ей, что они недавно достигли этого величественного здания, чем бы оно ни было, ведь их замедлили ящики, что гвардейцам пришлось волочь на своем горбу. Битый час маги пытались разомкнуть двери, намертво запертые, хотя никто не видел ни одного замка. Наконец Нииран подергал что-то на изнанке, и те сами собой открылись, осыпая осевший на створках песок… Гвардейцы обследовали зал, а устроились между уходящих ввысь симметричных колонн лишь недавно, стали готовить ужин, хотя час был поздний: они шли, не останавливаясь, с обеда, и убить готовы были за лишний кусок, но Дэва все-таки отвоевала для Ринки миску.

— Представляешь, мы нашли воду, — шепнула Дэва, подмигнув. — Там, чуть ниже. Какие-то туннели начинаются; ну, мы не успели в них разобраться, как сработали сторожевые заклинания. Мы готовились к бою, но это были вы. Какое счастье! — снова повторила она.

Ринка издала какое-то жалкое скрипение, не в силах выразить свою радость. Вода! Как сладко звучало это слово после пути в сухой пустыне, после ветра, что, казалось, сдул с ее лица всякий намек на улыбку… Но теперь Ринка рассмеялась с облегчением, словно уже смыла с себя грязь, пот, пыль, песок…

Но Дэва поспешила развеять ее фантазии:

— Нииран просил не подходить, пока он не проверит все магией. И, даже если она не ядовита, есть вероятность, что там… обитают. Мы слышали плеск, а опыт показывает, что от Тартара лучше ожидать худшее. Ну, не вешай нос! Я что угодно сделаю, но помоюсь в этом озерце… — Дэва хихикнула. — Хочешь еще есть? Я добуду!

Поглядев на почти пустую миску, Ринка кивнула. Она и не заметила, как за обе щеки уплела овощную мешанину с кусочками мяса. Понятливая Дэва спрятала улыбку и ринулась обратно, к котлу, вопя что-то и размахивая ложкой. На нее ворчали, но как-то мягко, добродушно.

— Хорошо, что мы прям к ужину подоспели! — раздался позади голос Вирена.

Они с Рыжим нашлись и появились позади, и это было таким естественным, что Ринка повела плечами и двинулась на брошенной на каменный пол циновке ровно настолько, чтоб они вдвоем уместились. При них не было Амонеи, но Ринка не взволновалась этим: должно быть, та все еще пыталась протолкаться сквозь гвардейцев у котла или зацепилась с кем-нибудь знакомым…

— Тебе сейчас жрать хочется? — изводился Рыжий, обвинительно глядя на Вирена, словно он делал что-то противоестественное, оскорбительное. — Рядом с… этим? С древней магией?

Он был бледен, и, кажется, у Рыжего начинался нервный тик — или это свет дрожащий падал… Ринка, совершенно не думая, что она делает (она устала и исчерпала все силы), взяла Рыжего за руку, чуть сжимая. Он вздрогнул, несмело, как-то неловко и по-особому трогательно, беззащитно улыбнулся и замолчал.

— Ну извините, я так колебания магии не улавливаю, а моему желудку, судя по всему, совершенно наплевать на древние всадничьи колдунства… — ворчал Вирен, не замечая происходившего между ними. — Да у тебя самого слюни текут! Ринка, подтверди!

— Ты совсем не романтик, — вздохнула Ринка. — Подумай: а ведь именно ты больше нас обоих вместе взятых читал романы про великую любовь…

— Не, про любовь я не читаю, они занудные! — Вирен помотал головой. — Я больше про приключения. Да и вообще любовь любовью, а обед… то есть, ужин… по расписанию!

Оказавшись в кругу семьи, Вирен необычайно приободрился: он носился, радовался, хотя к концу пути еле тащил ноги, как и они все. Но, встретившись со своими, вспыхнул, как фейерверк. Болтал, постоянно спрашивал, узнавал про погибших. Однако известия о них не повергли Вирена в глубочайшую тревогу, как опасалась Ринка, а наоборот, подстегнули его — теперь Вирен был уверен, что они обязаны докопаться до тайны этого места, чтобы жертвы не были напрасны.

Интерес Рыжего был куда прозаичнее: его влекла магия, и Ринка с все нарастающим беспокойством следила за ним. Конечно, она не думала, что Рыжий неожиданно сорвется и побежит в темноту лабиринта, обещанного Дэвой. У него ничего и не получилось бы: там стояли гвардейцы, не пускавшие никого дальше просторного зала, в котором они обосновались, это Ринка успела проследить. Стража выглядела внушительно.

— А где Амонея? — тревожно спросила Ринка. Демоница стала неотъемлемой частью их маленького отряда, не видеть ее рядом было непривычно.

— Не знаю… — Вирен завозился, оглядываясь. — Зараза…

Неожиданно снаружи раздался рев. Пробирающий, грозный, тот самый, слышанный ими впервые в ущелье гарпий. Дракон! Ринка вскочила на ноги, переворачивая пустую, почти вылизанную миску. Многие тоже схватились за оружие, загомонили, волнуясь. Словно приливная волна — они кинулись к командирам, надеясь на какие-то приказы… Прямо перед ними застыли Гил и Зарит, точно отражения, еще более одинаковые в панике.

— Не волнуйтесь, ворота сдержат его! — прозвучал голос Ниирана, усиленный магией. — Он не прорвется через эти стены! Не сможет их разрушить! — И — уже тише: — Две десятки — к воротам, быть наготове, если что, стрелять без команды! Вперед!

Ринка припала к Рыжему, потому что нужно было на что-нибудь опереться, а он подставил плечо. Дракон бесновался, искал их — искал его, Рыжего. Могучее здание содрогнулось, словно ящер грудью бился в ворота — должно быть, так и было. Сверху сыпалась крошка, и Ринка, сжимаясь, представила, как на них валится потолок. Однако колонны стояли крепко.

Но вот прогремел еще один удар, третий, четвертый, и ничего не случилось. Страх поулегся, гвардейцы выдохнули. Рядом звучал голос Вахзы, который, преодолевая ужас наемников, пытался им что-то втолковать. В отсветах, отбрасываемых заклинаниями, его рот страшно, некрасиво искривился.