Страница 39 из 69
— Да. Конечно, — просипел Рыжий, чувствуя, как жалко пережимает горло. — Думай, сколько тебе нужно! Я это так… на будущее.
Ему хотелось думать, что у них есть будущее. Ну, не у них вместе, тешить себя пустыми надеждами Рыжий не собирался, но просто — будущее. Что они не закончат в Тартаре.
А Ринка довольно кивнула и улеглась обратно, прижимаясь к его груди, точно не слыша, как там бешено колотится сердце. Так стучит, что становится почти больно! Рыжий пытался отдышаться, безнадежно глядя в светлеющее тартарское небо; его захлестывал дикий стыд. Он никогда не умел общаться с девушками, и так мучительно было думать о том, что Вирен бы справился, у него все получалось играючи, словно весь мир простирался для него, стоило ему лишь попросить, хитро подмигнуть и пошутить что-нибудь. А у Рыжего отнимался язык.
— Как ты? — тихо спросила Ринка. — Я волнуюсь. Я знаю, что тебе не нужна моя жалость, ты достоин большего. Но я не могу не переживать. Никто из нас не сталкивался с магией Тартара, так что я даже представить не могу, что тебя мучает.
Рыжему подумалось, что она и впрямь может согласиться из жалости, и его пробрало злостью, которую он едва потушил. Конечно, Ринка не поступила бы так с ним.
— Это не похоже на чей-то зов, — наконец признался Рыжий. — Это больше… чувство. Желание. Когда ты голодна, тебе ведь не кажется, что миска с похлебкой разговаривает с тобой? Тебе хочется ее схватить. Это одержимая тяга. Так и здесь.
Его порадовало, что Ринка не стала утешать. Так она могла бы поступить с младшим братцем, какими она считала их с Виреном, но теперь Ринка глядела на него как на равного, вот почему Рыжему было так радостно и легко. Неясное обещание, даже не данное согласие, а уклончивые, ни к чему не обязывающие слова — они удивительно окрылили Рыжего.
Остаток утра они просидели рядом, пока не проснулись другие. Громкую болтовню Вирена Рыжий слышал издалека, невольно разулыбался, чувствуя, что все налаживается, раз уж друг продолжает рассказывать какие-то невообразимые истории. Сползая с прогревшегося их теплом камня, Рыжий инстинктивно подал Ринке руку и тут же смутился порыва. Словно прочитав всю эту нелепость на его лице, Ринка расхохоталась и церемонно приняла руку, ловко соскакивая вниз. Да еще не забыла сделать книксен.
***
Оказавшись на плоском теле пустыни, Рыжий почувствовал облегчение. Из земли еще торчали большие камни, кое-где виднелись черные, словно бы покрытые сажей кустики. У него жадно дрожали все струны души, Рыжий даже отказался от своего глотка воды. Ее осталось совсем мало: полторы фляги. Вирен неодобрительно покосился, цокнул и впихнул ему взамен еще один кусок солонины.
Стоя рядом, Вирен тоскливо изучал бесконечность пустыни. Приложив к глазам ладонь, защищаясь от встающего, а потому режущего взгляд сильнее обычного солнца, Вирен смотрелся довольно комично. Демоницы обшаривали окрестные скалы, изредка обмениваясь короткими криками, напоминающими птичьи. С той лишь разницей, что птиц в Тартаре не водилось. Рыжий надеялся на это.
— На востоке что-то есть, — предположил Вирен. — Может, еще одна горная цепь. Кажется, это мы и ищем. Если пешком, то полдня ходу, наверно. К вечеру будем там. Удивительно близко!
Неожиданно сбоку раздался дикий вопль. С первой взятой ноты Рыжий узнал Амонею, и они с Виреном, не сговариваясь, кинулись туда. Вирен перехватил винтовку, чтобы сразу начать стрелять, на бегу, а Рыжий все-таки дернул на себя нити изнанки, чувствуя, как запястья пробило электрическим разрядом. На пальцах вспыхнули искры, руна Всадника обожглась.
Первым, что они увидели, был большой белый череп; потом рядом с ним рассмотрели маленькую сжавшуюся Амонею. В онемении Рыжий опустил руки, и искры ссыпались в песок, зашипев. Огромный череп определенно принадлежал дракону. Те же очертания, ужасающие зубы, пустые глазницы, смотревшие пронзительнее живых глаз. Растерянный Рыжий огляделся и заметил другие кости, кажется, клетку ребер… Видно, их растащили на части обитатели этого мира, вероятно, даже гарпии постарались, а тяжеленный череп не смог уволочь никто. Рыжий несмело приблизился на шажок; в душе обмирало.
— Напугали! — досадливо воскликнула Ринка, появившаяся с другой стороны. — Это всего лишь кости, а вы орете, будто настоящий дракон!
Рыжий медленно подошел и протянул руку, чуть дрожащую, неуверенную. Он мог представить, каково коснуться кончиками пальцев этой костяной гладкости, чуть нагретой утренним солнцем, почувствовать швы… Все это предстало так реально; во рту пересохло.
— Хуевая идея, — твердо сказал Вирен. Он не попытался подойти или перехватить его запястье, но тяжело и пристально глядел. — Рыж, слышишь? Очень хуевая.
Колеблясь, Рыжий отшатнулся. Ему нужен был кто-то, кто остановит его, кто напомнит об опасности. Он и сам это понимал, но все равно необходим был этот некто с твердым голосом, чтобы одернуть его. Ведь куда проще остерегаться беды, когда рядом есть те, кто настучат по голове.
— Вот и правильно, — довольно кивнул Вирен. — У людей есть чудесная поговорка: не пинай спящую собаку…
— В смысле… он что, может?.. — выдавила Амонея, глядя на кость. Боясь, что дракон сейчас оживет и кинется на них, хлопая крыльями и щелкая клыками. Такой безумный страх, нереальный, но Рыжий успел выучить, что в Тартаре может появиться что угодно. Здесь воплощались ночные кошмары.
— Нет, это метафора, — развел руками Вирен. — Значит, что не надо трогать всякое дерьмо, если не хочешь навлечь на себя еще больше неприятностей. Ну, идемте! Надо спешить, чтобы догнать наших!
***
Тартар, пустыня, день 9
Вирен попросил меня написать что нибудь. Он слишком занят, вытряхивает из ботинок песок и ругается на этом странном русском языке. Мы устали, остановились на привал. Вокруг пустыня и есть одно направление — на восток. Я иногда проверяю изнанку но там всегда движется мрак. На востоке нас ждет нечто пугающее.
Солнце очень палит. Жарко. Негде укрытся. Несколько раз мы натыкались на останки, не знаю кому они принадлежали. По черепам ничего не понять. Мы долго спорили кто убил дракона, у нас же не получилось. Страшно подумать что такое скрывается где-то рядом.
Я думаю Вирен хотел отвлечь меня от магии…
***
— Да ерунда какая-то! — засопел Рыжий, откладывая замусоленный карандаш. Пока демоницы делили воду, плескавшуюся в последней фляжке, Вирен впихнул ему в руки свой дневничок, уже заметно истрепавшийся дорогой.
Вирен наклонился через его плечо, бегло вчитываясь. Отчасти Рыжему хотелось услышать приговор; ему стыдно было за свои неровные строчки, не похожие на резво бегущий почерк Вирена. Он давно не брался за письмо, тем более, пришлось выводить, положив тетрадь на колено. По итогу — ему хотелось выдрать страницу и сделать вид, что ничего не случилось.
— А ты знаешь про концепт знаков препинания?
Рыжий почувствовал, что у него краснеют уши.
— Нет, стой, подожди! — выкрикнул Вирен, выхватывая у него журнал и прижимая к сердцу. — Я пошутил, прости! Блин, да я сам потом проставлю эти запятые, мне не жалко. Рыж, у тебя хорошо получается! Честно! Ну, не обижайся!
Злиться на него не было сил.
***
Тартар, пустыня, где-то за полдень
(Вирен)
А я рад, что удалось впихнуть Рыжему дневник! Не то чтобы я так обленился, чтоб скинуть обязанность летописца нашего скромного отряда на этого бедолагу (он, очевидно, прогуливал грамматику в школе, но я его не виню, я сам на уроках страшно скучал). Мне почему-то хочется, чтобы он оставил здесь след, потому что это справедливо: мы идем все вместе, полагаясь друг на друга, и будет нечестно, если описывать все стану я один.
Сегодня, поглядев на пустыню, которая все не заканчивалась, я впервые всерьез задумался, что, может статься, мы сгинем здесь безвозвратно и дневник упокоится рядом со мной. Стоит ли тогда он таких трудов? Вместо отдыха я кропотливо заношу сюда события дня. Нет, все-таки это важно: и оставить память, и упорядочить все в своей голове!