Дворецкий в Белом

— Сядь! — седая старушка злостно пробегает глазами по внуку и тот усмехается, разводя руки в стороны и присаживаясь снова.

— Сегодня проводится судебное заседание по делу о преступлении школы «Дворецкий в Белом», совершённом её организаторами, — мужчины напрягаются. Каждый из них опускает голову, услышав своё имя, — Директор Миура Хисё, заместитель директора и спонсор школы Сакай Уйтиро и главный по воспитательной работе Фурукава Ион.

Мужчины окончательно опустили головы, но адвокат тихо постучала по дереву, успокаивая их. Прокурор повторила её действие в точности, дразня соперницу. Судья прервал их.

— Я судья сегодняшнего дела Араи Иуоо. Мои коллеги — Хирога Сатио и Кавамура Ёне. Прокурор — Кондо Тайко. Адвокат — Ойси Таю. В качестве пострадавшего — Хакуба Сагуру. Присутствует несколько свидетелей и экспертов. Каждый из подсудимых имеет право оспорить решение суда на законных основаниях. А теперь позвольте озвучить обстоятельства.

Все напряглись. В зале присутствовали семьи, купившие дворецких, Накамори с помощниками, Даичи с коллегами, двое офицеров из первого отдела в штатском, обычные гости и необычные, вроде той самой троицы с левого ряда. Такая атмосфера давила, но Аоко думала лишь об одном — когда вынесут обвинение. В ожидании её кулаки сжимались, а глаза не отрывались от судьи. Процесс поглотил её мысли полностью.

— Двадцать два года назад государственная школа Кейдо открыла под своим крылом школу для дворецких «Дворецкий в Белом». В эту школу можно было поступить за плату и получить необходимое образование, однако некоторых парней–сирот приглашали на абсолютно бесплатной основе. Каждый заполнял официальное заявление на поступление, потому избранность была оправдана.

Судья тяжко вздохнул и перевернул страницу папки среднего размера.

— Но школа не была простой: избранные дети были зомбированы ещё в школе, после доучивались на дворецких и продавались за миллионы здесь и заграницей. Каждый из них становился абсолютно недееспособным лицом, не способным принимать собственные решения и испытывать эмоции. Верно, Даичи–сан?

— Да, Ваша честь, — Даичи встал на секунду и снова сел.

— Так было с каждым из пострадавших, кроме подзащитного — Хакубы Сагуру. Сагуру–сан, слово предоставляется Вам, — парень вновь встал. Кажется, ему так удобнее.

— Ваша честь, хочу заметить, что я не сирота. Тут присутствует моя бабушка, — старушка кивнула, — Я успешно восстановил мою фамилию, однако, сколько бы я не искал, я один такой. Я даже нашёл форум хозяев подобных дворецких, там нет подобных мне.

— Абсолютная правда, — Ёнэ берёт в руки маленький пульт, похожий на брелок от ключей и включает огромный проектор позади себя. На стене повисает чат на английском языке, где на неком форуме обсуждают купленных дворецких.

— И ещё позвольте мне слово, Ваша честь, — внимание всех сосредотачивается на прокуроре, — Я перерыла этот форум и нашла двух пользователей, которым достались здравомыслящие дворецкие. Их убили, — в один момент Сагуру перешёл на крик.

— А?! А их имена?! — женщина покачала плечами.

— Лишь тонна ненависти и возмущений.

— Ясно, — Сагуру упал на стул. В его голове мелькали возможные кандидаты, но суд не останавливался ни на секунду.

— Сагуру, расскажите нам о процессе так называемого «зомбирования», — парень вновь встал. Он говорил медленно, но постепенно его голос начинал дрожать.

— Сначала ты просто поступаешь в обычную школу. Потом, когда за тобой понаблюдают и проверят необходимыми тестами, тебя приглашают в «программу по защите сирот». Там всё весело, поездки, конкурсы, но вместе с тем коллектив разобщается и настраивается друг против друга, вместе с проверенными тактиками зомбирования, как в сектах. Примерно тут постепенно начинаются уроки воспитания, послушания и телесные наказания в случае неповиновения.

— Насколько жестокие телесные наказания? — внезапно усмехнулась адвокат. Сагуру смело повторил её лицо.

— Лёгкие — могли дать пощёчину, кулак в щёку или ударить по спине. Средние — избиение одним или тремя лицами. Тяжёлые — длительное избиение одноклассниками по приказу организаторов.

Зал, который минуту назад начал шушукаться, повис в гробовом молчании. Прокурор повернулась к пострадавшему, пока адвокат перечитывала бумаги в своих руках.

— Каким наказаниям Вы подвергались? — дворецкий вдохнул, подняв голову, и выдохнул в пол. Его голос задрожал ещё сильнее.

— Чаще всего лёгким, не более пяти раз средним и дважды тяжёлому.

Зал переглянулся и зашептался между собой, что прервал судья. Бабушка уставилась на внука в упор, пытаясь сдержать слёзы.

— Сагуру–сан, простите, что заставляем Вас вспоминать, — парень кивнул судье и слегка прокашлялся, — Случались ли смерти во время избиений?

— Да. Два случая смерти от средних побоев и пять — от тяжёлого наказания, — Сагуру бросил взгляд на левый ряд, пробежался по последнему ряду и бросил следующую фразу туда, — Так же директор и воспитатель лично избили двух мальчиков до смерти.

— Что?! Кого?! — удивительно, но голос подал заместитель директора, — Умом тронулся!

— А ты чего рот открыл? — так первые споры начались в течение первых пяти минут. Аудитория зашепталась сильнее, но не могла заглушить криков, — Может, ты в этом участвовал?

— Я?! Я ничего, — судья занес молоток, но не успел — Сагуру обратился к нему.

— Ваша честь, я хочу уточнить один момент. Прокурор обладает нужными доказательствами, — Тайко кивнула, передавая судье небольшую серую папку, открытую на конкретной странице, — На этих фотографиях два моих шестнадцатилетних одноклассника. Сами видите, какому насилию они подвергались. И как раз это…

— ЧЕГО?! Я ЖЕНАТ! — директор сжал кулаки и открыл рот, чтобы остановить завуча, но тот впал в истерику, — Ты сам в курсе кто из ВАС это сделал!

— И кто же? Цунеки? Макия? Ничего, что у одного из них была сломана нога? Он на костылях еле–еле ходил!

— Так это сделал второй!

— Второй всё время проводил с ним! — Уйтиро замялся, но нашёл силы усмехнуться и парировать:

— А если ваш больной стоял рядом и наблюдал за всем, прикрывая «брата»? Ты над ними свечку держал? — адвокат в точности повторила эти слова. Дворецкий не успел ей ответить:

— ТИШИНА!

Один резкий крик судьи, и зал замолкает. Ни переговоров зрителей, ни продолжения спора, ни пары слов от адвоката. Хотя Сагуру и не хотел замолкать — он давно испытывал ненависть к завучу и не мог упустить момент вылить её ему на голову. Как бы ни низко, как бы ни жестоко, но в парня сердце накопилось много черноты. Он не мог остановиться.

— Сагуру, спокойней. Отвечай на вопросы судьи, — голос Тайко успокоил. Её тон мелодичен, как трель соловья, а ещё она была настоящим профессионалом. Суд — место нервов. Каждый его участник должен уметь успокаиваться и успокаивать, — Иуоо–доно, пройдёмся по основным вопросам.

— Хорошо, — судья бросил последний взгляд на фотографии и отдал их коллегам, — Это единственные случаи сексуального насилия?

— По крайней мере, это те, о которых я знаю.

— Откуда у Вас эта папка?

— Я украл её специально. Меня планировали продать в Великобританию, потому я собирал доказательства преступлений, чтобы поговорить об этом с бабушкой. Осознаю, что это преступление, но выбора не было. Тут упомянуты факты о подделке документов, оговоры, взяточничество, описание нанесения телесных повреждений и другое. Часть из сказанного уже известна вам от инспектора Накамори.

— Действительно… Суд примет это во внимание, но это всё равно кража. Что ж, — как бы Иуоо этого не хотелось, он должен был выдавить следующую фразу даже через силу, — Подсудимые, вам есть, что сказать?

Директор окончательно понурил голову, а воспитатель глухо захныкал. Адвокат вновь подала им знак, но мужчин поглотило неизвестное чувство. Это не был стыд или вина, скорее обречение, осознание неизбежности. И лишь завуч смеялся, имея под собой прибыльный бизнес и зная все изъяны японской судебной системы.