Отец Иоанн (Крестьянкин)

Но именно эта «пылкость», по-видимому, и не нравилась новому настоятелю. На его взгляд, проповеди о. Иоанна длились слишком долго: «Мог говорить их полчаса, час, а то и более часа. Часть прихожан иногда тяготилась такой пространной в общей сложности службой, так как приходили в церковь издалека». Кроме того, он счёл, что второй священник оттесняет его на задний план, ведёт себя чересчур самостоятельно: «Отец Иоанн любил всегда быть в приходе вторым священником, но деятельность свою проявлять первостепенную, а поэтому создавалось впечатление у всех людей, которые имели отношение к нему и к церкви, что о. Иоанн старше настоятеля как по возрасту, так и по опыту деятельности. В устроении хозяйственных и церковных дел мой сослужитель не очень прислушивался к настоятелю, поступал самостоятельно, несмотря на то, что достаточного опыта к тому не имел, а поэтому эти самостоятельные дела часто совершались не планомерно, а стихийно и не приносили должной пользы».

По чести сказать, высказанные о. Иоанном Смирновым в этом отрывке претензии довольно странны. «Любил» батюшка быть именно вторым священником или «не любил», к делу вообще не относилось — он служил там, куда его назначили (это всё равно как в армии рассуждать, любит капитан командовать ротой или нет). Что касается возраста и опыта, то в то время о. Иоанн Крестьянкин и в самом деле был старше о. Иоанна Смирнова как по возрасту (на три года), так и по опыту (рукоположен на 12 лет раньше и много где успел послужить). Так что, похоже, настоятель просто ревновал о. Иоанна к его популярности у прихожан.

Об этом писала и близко наблюдавшая отношения двух священников Сусанна Валова: «Ревность, странная ревность к сослужителю у престола. <...> Деспотичный характер настоятеля был очевиден всем. Он требовал от всех, начиная с нашего батюшки и прочих помогающих в храме, абсолютного послушания. <...> Зная отношение отца настоятеля, никто в его присутствии не решался оказать и малейшего внимания отцу Иоанну. Привезут гостинцы, тайком, через Агриппину, внесут к нему в келью, а он потом тайком же одаривает нас ими. Заболеет батюшка, сляжет с большой температурой в своей комнатушке, встаёт вопрос, как передать ему лекарства, уж не говоря о том, чтобы поставить ему горчичники или погреть ноги в горячей воде. При настоятеле отце Иоанне-большом всё это было невозможно».

Неприязнь эта доходила до того, что настоятель мог грубо толкнуть второго священника прямо перед выходом на полиелей — так, что камилавка с головы летела. Но о. Иоанн знал о том, что у настоятеля тяжело хворает любимая жена, матушка Варвара (30 ноября 1960-го она умерла в возрасте 43 лет), больна и дочь-подросток Людмила, а сам он страдает стенокардией. Знал, что его отец был арестован и расстрелян, а старший брат-священник сгинул в лагерях без вести. Всё понимал, жалел его и — прощал. А вот когда гнев настоятеля коснулся его духовных чад, немедленно встал на их защиту. Невольным свидетелем этой сцены стала Сусанна Валова:

«Однажды мы с хозяйкой, где я всегда останавливалась, пошли на кладбище, на могилки её родных. Храм в Летове стоит на кладбище. Подходим, и из-за кустов и деревьев слышим голоса батюшек. Они на кладбище и разговаривают очень громко и напряжённо. Немирствие слышно в тоне обоих. Мы боялись отца Иоанна-большого и залегли в кустах, боясь выдать своё присутствие даже шорохом. Слышим, настоятель требует, чтобы никто и ниоткуда к отцу Иоанну не ездил. Слышим в ответ твёрдый и решительный голос батюшки: “Отец Иоанн, если Вы запретите моим духовным чадам приезжать сюда — меня здесь не будет. Запомните это — меня здесь не будет!” — несколько раз громко и твёрдо повторил отец Иоанн. На время разговор затих, и мы ползком попятились из-за кустов, благо они были густые, выползли с кладбища, так и не подойдя к своим могилкам, и припустили домой».

Однажды батюшке во сне было видение: он трижды увидел в келии настоятеля светящийся жезл. Рассказал об этом сослужителю и объяснил смысл увиденного:

— Ты станешь монахом, а потом архиереем.

Тогда о. Иоанн Смирнов не поверил — о монашестве он не помышлял. Но пройдут годы, и предсказание сбудется. И в мае 1976-го, поздравляя пять дней как принявшего монашество епископа Глеба с назначением на Орловскую кафедру, о. Иоанн напишет ему: «Все годы, прошедшие с тех пор, как разошлись наши жизненные пути, я вспоминал Вас в своих убогих молитвах, а в оставшиеся мои дни жизни буду молиться о Вас как архипастыре. Я также молюсь о здравии дщери Вашей и о упокоении усопших родителей». Кстати, в годы служения на родине о. Иоанна (1976—1987) владыка Глеб был едва ли не единственным в СССР архиереем, который в День Победы устраивал торжественное шествие духовенства к памятнику освобождения Орла от фашистов. А после смерти он вернулся в Летово — согласно своему завещанию, был погребён за алтарной частью храма, ставшего частью его жизни...

Так или иначе, несмотря на все сложности личных взаимоотношений, в главном настоятель и второй священник всё же могли найти общий язык. О. Иоанн Смирнов вспоминал: «За период нашей совместной службы были установлены более чёткие в уставном отношении богослужения, порядок и последовательность в совершении таинств и исполнении церковных треб не только в храме, но и в домах близлежащих селений, примерно в радиусе пятнадцати километров. Нашим общим стремлением было обставлять церковные службы как можно торжественнее: иметь хорошие новые облачения из парчи или шёлка, чтобы престолы, жертвенники, богослужебные столы и аналои покрывались красивыми пеленами, цвет которых должен был соответствовать празднику. Чтобы были красивые светильники... Стало вменяться в практику украшение храмовых и праздничных икон живыми цветами не только в летнее, но и в зимнее время. Надо сказать, что при помощи Божией нам с отцом Иоанном удалось достичь многого».

Летом 1960-го о. Иоанн на несколько дней предпринял паломническую поездку в Пюхтицкий Успенский монастырь. Эта женская обитель в Эстонии была основана в 1891 году и никогда не закрывалась. Особую известность среди насельниц Пюхтиц имела блаженная монахиня Екатерина (1889—1968) — дочь генерал-лейтенанта русской армии В. В. Малкова-Панина, в годы Первой мировой — сестра милосердия. В обители она подвизалась с 1922 года и слыла юродивой. Летом носила чёрный хитон и белый апостольник с чёрным платком поверх, зимой на хитон надевала кацавейку, обувалась в галоши или просто в тапки. Обладала даром прозорливицы, и люди шли к ней нескончаемой чередой. Но с посетителями мать Екатерина вела себя по-разному: кому-то прямо говорила, что его ждёт, с другим прибегала к аллегориям, а кого и сразу выставляла за порог келии.

Встреча о. Иоанна со старицей прошла удачно, мать Екатерина приветила его. А вот когда батюшка пришёл прощаться, старица неожиданно начала грубо браниться с искажённым от злобы лицом. Уезжал о. Иоанн расстроенный. Было очевидно, что матушка предупреждает его о какой-то большой беде, но о какой именно?..

На обратном пути батюшка, конечно же, не преминул заехать в Псково-Печерскую обитель, где не был пять лет. В монастыре с тех пор произошли изменения — больше не бежал через Успенскую площадь бурлящий ручей Каменец, был построен Архиерейский дом, отремонтирован Михайловский собор. В тот приезд о. Иоанн познакомился с новым наместником монастыря игуменом Алипием. К сожалению, уже не застал маститого старца иеросхимонаха Симеона, отошедшего ко Господу 18 января. О. Иоанну рассказали, что старец... отложил собственную кончину. По откровению от Господа он ожидал смерти 15 января, но когда навестивший его наместник заметил, что в таком случае будет омрачено Крещение, старец смиренно ответил ему:

— Хорошо. Ты наместник, а я послушник, пусть будет по-твоему.

И почил в Крещенский сочельник, а хоронили его через день после Крещения. За три дня до смерти, как рассказали о. Иоанну, старец поблагодарил стоявшие у него в келии часы за то, что точно показывали, когда нужно идти на службу (эти часы и сейчас можно видеть в его келии, они идут до сих пор). А потом трогательно обратился к Господу и Божией Матери: