Страница 4 из 7
ГУРАМИШВИЛИ. Зачем так говоришь, генацвале? Нравоучения… какие нравоучения? Давай я тебе лучше подарок сделаю. Нужный! Вот ты чем пишешь? Разве чернилами писать удобно? Тем более, гусиным пером? Вымажешься весь, и всё! Вот я уже вижу чернильные пятна у тебя на руках… К тому же это медленно. Вах, на дворе 21-й век. Возьми вот шариковую ручку. (Даёт ручку.) Это гораздо удобнее.
(Гоголь пробует писать ручкой).
Ну, как? А ещё можно сочинять прямо на компьютере. Непосредственно. (Показывает клавиатуру.) Это вообще удобная штука. Я здесь в музее видел. Получается гораздо быстрее. Стучишь всеми пальцами по клавишам – шедевры сами собой получаются… и лирические, и исторические, и нравоучительные…
ГОГОЛЬ. Да, вот уж воистину, «век живи – век учись». Давайте, уважаемый Давид, я тоже попробую на компьютере… как это? (Берёт в руки клавиатуру, рассматривает её.)
ГУРАМИШВИЛИ. А что, батоно Николоз, как думаешь, читают современники наши произведения? (Открывает «Давитиани».) Или только пыль протирают с книг на полках? Цветы к памятнику возлагают, это да. А книги наши как? Открывают хотя бы иногда?
ГОГОЛЬ. Я надеюсь, что читают. Мои книги переведены на многие языки.
ГУРАМИШВИЛИ. Да, это правда, переведены. Мою тоже перевели. Хорошо. А вот извлечены ли уроки?! Мы ведь так старались писать о правде жизни…
ГОГОЛЬ. Не знаю. А что, есть современные новости? Как там, в народе?
ГУРАМИШВИЛИ. Да новостей-то, собственно, немного… всего одна. А именно – прав ты был, Николоз Васильевич, когда писал про дураков и дороги. Прямо как пророк, всё точно угадал. Прошло столько лет, а всё и сейчас на месте – и дураки, и дороги. Только дураки есть, а дорог нет. Всё как в прежние времена. Стабильность такая. Вот это слово только новое появилось…стабильность.
Но ты ведь писал на разные темы. Насчёт Сорочинской ярмарки – вот где ты удачно попал – большое мероприятие, сейчас действительно национального масштаба. Широко торгуют, весело, и именно на том месте, где ты указал. Выполняют потомки твои пожелания… в этом смысле.
ГОГОЛЬ. Это хорошо…
Коллаж авторских рисунков для фронтона музея Гурамишвили в Миргороде.
ГУРАМИШВИЛИ. А Ревизора своего ты, похоже, совсем впустую написал. Из этой книги нравоучения совсем не услышаны. Как брали взятки, так и продолжают брать. Только сейчас размеры стали покрупнее, и называют это другим новым словом – коррупция. Слова появились новые, а дела всё те же, старые.
ГОГОЛЬ. Вот оно как…
ГУРАМИШВИЛИ. А про твои Мёртвые души я уж совсем молчу… Современные махинаторы взяли на вооружение хитрые приёмчики твоего Чичикова. И называют это – бизнес. Твой Чичиков сейчас был бы похож на невинного шалунишку по сравнению с современными перед…перед-пири…перед-пиринимателями. Как ни старался ты вывести персонажи отрицательными, а они всё живут… и припеваючи. Оффшоры какие-то выдумали. Даже не могу понять, что это.
ГОГОЛЬ (удивлённо). Помилуйте, уважаемый Давид. Я в этом тоже не могу разобраться…
ГУРАМИШВИЛИ. А нет ли у тебя, коллега, в запасе какого-нибудь персонажа пострашнее? Чтоб напугать этих современных бесов! Может быть, пора уже снова вывести на сцену твоего Вия и, наконец, открыть ему «веки»?
ГОГОЛЬ. Не думаю, что это поможет. «Вий» уже есть в современной жизни и без нас. Им всех пугают. Некоторые… его… немножко боятся. Он… во всём виноват. Так приятнее думать.
ГУРАМИШВИЛИ. Тогда, значит, надо действовать нашим традиционным, испытанным методом – через смех.
ГОГОЛЬ (задумчиво). Получается, надо всё-таки переписать второй том Мёртвых душ. И не сжигать уж! Словечки эти, новые, вставить. И чтоб персонажи эти вышли ещё более смешными.
ГУРАМИШВИЛИ. Вот-вот. Может быть, через смех мы заставим их измениться! Как думаешь?
ГОГОЛЬ. Даже не знаю. А что более действенно – толстый сборник комедий или другая толстая книга, уголовный кодекс?
ГУРАМИШВИЛИ. Надо написать такие анекдоты, чтобы они рассказывали их сами про себя. Попробуем. Чем больше мы сами смеёмся над собой, тем меньше над нами будут смеяться другие. Вах! (В зал.) А вы как думаете, господа?!
2016 г.
Грузинский суд
Идёт суд над грузином, который не может подтвердить знание основных национальных ценностей.
Действующие лица:
Судья – сидит на стуле с папкой для документов.
Прокурор – стоит с листами бумаги в руке. Оба в грузинских национальных костюмах. Говорят пафосно и громко, с активной жестикуляцией и с грузинским акцентом.
Подсудимый Гоги – роль без слов. Сидит на коленях на полу между судьёй и прокурором. Заламывает руки и постоянно плачет, хрипит. Поворачивает голову в сторону произносящего очередную реплику.
Храм Светицховели в городе Мцхета, Грузия.
ПРОКУРОР (громко). Прошу всех встать, суд идёт! (Судья встаёт и снова садится.)
СУДЬЯ (открывает досье). Слюшается дело Гоги из нашего села. Ви его все знаете. Он родился и вирос в нашем селе. (Обращаясь к Прокурору.) В чём он обвиняется? Тебе слово, внимательнейший Прокурор!
ПРОКУРОР (судье). Благодарю тебя, господин судья. (В зал.) Уважаемие соотечественники! Хочу призвать вас всех и справедливейшее правосудие для всестороннего рассмотрения поведения этого человека. (Презрительно показывает на Гоги.) Я утверждаю, что он не может носить високое звание настоящего грузина. Не соответствует! Совсем!
СУДЬЯ. Как это? Расскажи, дорогой! Не стесняйся.
ПРОКУРОР. Дело состоит в том, что Гоги долгое время жил среди нас и маскировался под настоящего грузина. И только в последнее время вияснилось, что он не соответствует этому високому званию.
СУДЬЯ (обращаясь к Прокурору). О, добрейший Прокурор! Зачитайте материалы обвинения.
ПРОКУРОР. Вот доклад. (Показывает документы.) Специальная грузинская национальная служба докладывает, что этот человек не умеет петь грузинские песни (загибает палец на руке), не умеет танцевать грузинские танцы (два пальца). Он даже не знает грузинские анекдоты (три пальца). Вах! С этим надо разбираться, пиринципиально.
(Гоги плачет).
СУДЬЯ (обращаясь к Прокурору). О, надёжный хранитель национальных этнических традиций! Прошу тебя говорить только правду. Будь милостив к обвиняемому. Я думаю, что ему очень понадобится наше снисхождение.
(Гоги плачет и заламывает руки).
ПРОКУРОР (Обращаясь к судье). Господин серьёзный судья! Я утверждаю, что обвиняемый не знает ни одной цитаты из «Витязя в тигровой шкуре». (Обращаясь к Гоги.) Говори, недостойный, за что ты так не любишь нашего великого Шота?
(Гоги плачет и заламывает руки).
СУДЬЯ (качает головой). Этого не может бить…
ПРОКУРОР. Господин справедливый судья! Я утверждаю, что обвиняемый не может ничего рассказать о великой царице Тамар. О, ужас! Историю своей страны совсем не знает. Вах!
(Гоги размахивает руками, делает отрицающие жесты.)
СУДЬЯ. Невероятно. Какое неуважение к нашей истории!
ПРОКУРОР. Господин самый главный судья! Я говорю, что этот человек не может спеть ни одной грузинской песни. Прошу Вас провести следственный эксперимент. Пусть споёт…
(Гоги хрипит, пытается что-то спеть и не может.)