Инсайт

Сомбер в разборки братьев не вмешивался, являясь скорее наблюдателем, и лишь изредка пытался их помирить. Музыкант не принимал ничью сторону, придерживаясь нейтральной позиции. В своих спорах братья часто призывали поддержать одного из них, но Сомбер предпочитал не принимать участие, он лишь тихо страдал от вынужденного соседства.

Зарабатывали братья тем, что умели лучше всего. Раснария писал статьи в газеты, а иногда брал на себя роль сыщика: имея доступ к различным документам, находил людей или информацию о ком-то. Шут охотился, сбывая дичь и шкуры, и иногда продавая волшебные вещицы, которые находил в поездках, но только лишь те, что не представляли бы интереса для Вормака. Сомбер пел на площадях, получая за свои песни деньги и внимание. Сладкоголосый певец выглядел загадочно и был хорош собой.

– Так эти братья существовали? – спросил Стром.

– Сейчас это больше похоже на легенду, но Раснар нашёл документы, подтверждающие их существование, – Сомбер отложил лютню, чтобы отхлебнуть из чашки, – так что да, с уверенностью можно сказать, что эти люди были и их история – правда.

Гроза стихла. Небо наполнилось мерцающими огоньками. За окном послышалось журчание ручейков, образовавшихся из-за обильного ливня. Ева открыла окно и вдохнула свежий сырой воздух, наполненный тонким ароматом роз.

– Совсем как в саду, где погиб храбрый Латус, – выдохнула она.

– Скорее, безрассудный, – отозвался Сомбер.

– В то время было обычным делом сражаться за сердце дамы таким образом, – возразил капитан.

– И всё же, – вздохнул Сомбер, – это безрассудство.

– Неуёмная жажда власти, денег и любви – это то, что может оправдать любое безумство. Увы, это те три кита, на которых построен наш алчный мир.

– А как же честь? Совесть, милосердие, достоинство и справедливость? – возразила Ева, – разве не на них держится мироздание?

– Ах, Ева, девочка, – улыбнулся Стром, – ты ещё такая наивная! Поверь, имея реальную возможность получить что-либо из того, что я перечислил, лишь редкий индивидуум не пойдёт на сделку с совестью. Возможно, такие люди существуют, но где же они?

– А ты? А Сомбер?

– Я не безгрешен, да и Сомбер с братьями вряд ли отличаются высокими моральными принципами. Со временем это проходит, дорогая. Мне жаль тебя разочаровывать, но…

– Ну, нет! – перебила его девушка, – я никогда не поступлюсь своими убеждениями из-за личной выгоды! Честь, совесть и дружба – для меня не пустые слова. А для тебя?

– Для меня тоже. Ты права, друзей не купишь! Но не зарекайся, девочка, – капитан встал и водрузил на голову треуголку, – кто знает, как развернёт тебя жизнь. Некоторые, особенно принципиальные умирали из-за верности себе. Любое действие имеет последствия. Любое действие имеет и причину. Каждый поступок возможно понять.

– Но не каждый возможно оправдать! – не унималась Ева.

– Это правда. Но запомни одно: не стоит осуждать кого-то, ни разу не побывав на его месте. Не зная причины. Всё не так однозначно. Бывает, что ложь рождается из милосердия, а несправедливость из-за любви.

– И ты считаешь, что это нормально?

– Нет. Это лишь мои наблюдения. И я делюсь ими с тобой, потому что это и есть жизнь, а не идеальный мир из твоих любимых книжек, дорогая.

Ева нахмурилась. Она явно была не согласна с моряком, но спорить дальше не стала. В глубине души Ева признавала, что в чём-то он прав. Всё-таки он был значительно её старше, опытнее и успел повидать мир с его несовершенствами. Дополнительную уверенность в словах моряка придавало молчание Сомбера, которое означало, что ему нечего возразить.

– Нам пора, – прервал молчание Стром, – погода наладилась, выдвигаться нужно как можно раньше, чтобы к обеду мы достигли твоих родных мест. Скоро твоё лекарство будет у тебя.

Девушка кивнула и закрыла окно. Провожая друзей к выходу, она снова заметила мерцание над шляпой моряка, словно над ней колыхался целый аквариум, но в темноте рассмотреть это явление не смогла.

***

Ева вернулась в холл и, подойдя к камину, резко обернулась, почувствовав на себе пристальный взгляд, который в этот раз ощущался сильнее, чем раньше. Позади неё стоял человек, точнее не человек, а фантом, имевший очертания молодого мужчины. Ева вздрогнула от испуга и выронила свечу, но не отпрянула назад, а застыла на месте, закрыв рот ладонью, словно удерживая крик внутри себя. Свеча упала и погасла, измазав паркет воском. Ева, не моргая, глядела на фантом, а он глядел на неё. От страха девушка перестала дышать и опомнилась только, когда стало темнеть в глазах. Призрак поднялся над ней и отдалился в угол комнаты, не сводя с Евы взгляда. Девушка закашлялась, набрала в грудь воздуха и дрожащим голосом спросила:

– Кто ты?

– Ты видишь меня? – спросил фантом. Он немного мерцал, становясь то более плотным, то совсем прозрачным.

– Да!

– Я удивлён, – призрак опустился ниже и приблизился к Еве.

– ТЫ удивлён?! Постой… – Ева перевела дух и присмотрелась к собеседнику, – ты что, тот парень с портрета?

– Так и есть, – подтвердил мужчина и, изобразив полупоклон, представился, – меня зовут Дарий.

Ева, пытаясь унять дрожь в руках, потёрла влажные ладони о штаны. Призрак качнулся в воздухе.

– Не бойся, – сказал он, – Я был здесь до того, как ты заселилась, и с первого дня твоего пребывания в доме всегда был рядом. Я догадывался, что ты чувствовала мой взгляд, и видел, как ты рассматриваешь портрет. Только я ведь и раньше выходил за его рамки. И прежде ты меня не видела, лишь ощущала присутствие.

Ева покраснела. Она действительно часто и подолгу изучала портрет. Если бы она только знала, что в эти моменты портрет наблюдал за ней!

– Ты – дух портрета? – выдавила она.

– Не совсем, – ответил Дарий, – Я – дух человека, изображённого на портрете. Таким я был при жизни.

– Ты умер?

– В каком-то смысле, да. Умерло моё тело, а вот я – нет.

Ева понемногу успокоилась, страх уступил место любопытству, и она перестала дрожать.

– Значит, мы соседи. Кто бы мог подумать, что я живу не одна… – Ева рухнула в кресло, а Дарий устроился на столе напротив. – Как это случилось? Давно ты, хм… такой?

– Должно быть, лет 20 уже. Сначала я считал дни, месяцы, годы, но в какой-то момент сбился, поэтому точно сказать не смогу. А как я стал таким – история длинная.

Поленья в камине приятно потрескивали, источая тепло и свет. Призрак был практически таким, каким его изобразили на картине. Только одежда отличалась. На картине мужчина был одет в белую рубашку с манжетами-рюшами и шнуровкой на груди, чёрный фрак и такие же брюки, а на шее был плотно завязан тёмно-синий шёлковый шейный платок. Призрак же был одет в белую рубашку с широкими рукавами и чёрные брюки. Платка на шее не было. Волосы были тёмные, слегка волнистые и очень блестящие, средней длины, частично убраны за уши, частично прикрывающие лоб. Из-под изящных чёрных бровей глядели глаза бутылочно-зелёного цвета. Цвет глаз Ева сразу отметила: на картине он был непонятным – то ли серым, то ли бледно-зелёным, зато у призрака они были очень яркими. Взгляд Дария был тяжёлым, усталым и пронизывающим, словно его обладатель был на пару сотен лет старше, чем выглядел.

– Я не представилась, – спохватилась Ева, – меня зовут…

– Ева! – Подхватил собеседник, сопроводив сказанное элегантным восторженным жестом. – Я знаю.

Голос Дария был приятным и бархатным, а жесты плавными, да и во всех его движениях было нечто театральное, словно он играл какую-то драматическую роль. Призрак продолжил:

– Я слышал, как называли тебя твои друзья. Ева. Чудное имя.

– А мне никогда не нравилось…

– О, напрасно. Оно значит «Приносящая жизнь». Ирония в том, что ты сейчас говоришь с мертвецом. А для меня это сродни тому, что я вдруг снова стал живым.

– Ты давно ни с кем не разговаривал?

– Со дня своей смерти.

Расспрашивать было неудобно, но Ева страсть как хотела узнать подробности. Стараясь скрыть нервозность, она принялась снимать невидимые пылинки с одежды, прокручивая в голове возможные варианты вопросов.