Инсайт

Шагал Мориус широко и плавно, словно он не шёл, а скользил по земле. Они завернули за угол и спустились в таверну, что находилась на цокольном этаже. Мориус элегантно распахнул дверь и пропустил Еву вперёд. Все его манеры, движения и речь выдавали в нём аристократа. Ева положила кулёк с нондиверами рядом с собой на столик в углу, и уселась напротив Мориуса. Они сделали заказ, и Ева решила взять разговор в свои руки.

– Почему тебя называют лордом? У тебя действительно есть титул?

Мориус моргнул от неожиданности, расстегнул и снял плащ, повесив его на вешалку рядом со столиком. Лорд был очень худым, в глаза бросались узловатые суставы на руках, а его бледность неестественно выделялась на фоне чёрной рубашки даже при тусклом рассеянном свете таверны. На левой руке лорда было кольцо с крупным зелёным камнем – единственный цветной штрих в его образе. Мориус сел, сложил руки в замок и начал говорить:

– Я не из этих мест, но живу здесь давно. Много лет назад я покинул родные места. Мой отец – Лорд, возлагал на меня большие надежды. Я был единственным наследником рода, и он был уверен, что я стану его опорой. Когда я был совсем юн, мой отец договорился с владельцем соседнего поместья, у которого была дочь (чуть старше меня), поженить нас, объединив тем самым, земли двух лордов. Довольно распространённая практика в наших краях. О, благодарю, – кивнул он девушке, принесшей чайник. И обратился к Еве, – надеюсь, ты любишь белый чай?

Ева удивленно вскинула брови:

– Да, это мой любимый. Как ты узнал?

– Никак, – улыбнулся Мориус, – я сам его люблю.

Он звякнул заварником и наполнил чашку Евы, а потом и свою. Воздух наполнился ароматом жасмина. Ева опустила ложку в напиток, чтобы он поскорее остыл, а Мориус продолжил:

– Мой отец имел поместье и землю. В один из дней отец сообщил мне о своих планах, однако, я ответил, что вижу для себя другую жизнь. Отец очень рассердился и сказал, что откажется от меня, если я не забуду о своих глупых замыслах. Но я не забыл: я собирался уехать, чтобы учиться и в мои планы женитьба не входила. И, как только я переступил порог дома, отец сдержал обещание. Я писал ему. Писал постоянно, но он никогда мне не отвечал.

Мориус замолчал. Ева внимательно слушала его, боясь сбить с мысли. Тихонько зазвучала лютня, которой вторила робкая флейта. Волшебные звуки музыки успокаивали, и Ева расслабилась. Теперь она совсем не жалела, что пошла с Мориусом, новый знакомец всё больше ей нравился. Она уже не считала его жутким, напротив, за его хмурым взглядом, она видела неутолимую тоску. Пока он говорил, она разглядела несколько небольших морщин на его лице: между бровями и на лбу. Выглядел он лет на 35-36, но Еве показалось, что ему больше, его выдавали манеры. Она хотела узнать о нём ещё, и, отломив кусок ржаного пирога с баклажаном, подала лорду, вырвав его из задумчивости.

Музыкант продолжал касаться струн, а флейтист отвечал ему нежной мелодией, отчего таверна стала совсем уютной.

– С отцом мы больше никогда не общались, – продолжил Мориус, – я думал, что он вычеркнул меня из своей жизни. Однако, спустя много лет, когда я уже поселился здесь, пришло письмо, что мой отец скончался и Лордом стал я, а поместье и земли переходят в моё полное владение. Всеми бумагами занимался адвокат, но некоторые люди узнали, что у меня есть собственность на Родине. Поползли слухи, что это не поместье, а целый замок. Меня и так здесь не сильно любили, а тут ещё и узнали о моих деньгах. Люди стали шушукаться и выдумывать небылицы, о которых ты спрашивала сегодня. Меня это не волновало, а возвращаться в поместье я не собирался. Слишком много воспоминаний связано с теми местами.

– Почему же ты не уехал в другой город? Не начал всё сначала? – спросила Ева.

– Я думал об этом раньше. Но очень уж мне полюбились горные хребты, что я вижу из окон своего дома. Там, откуда я родом сплошь равнины да немного леса. К тому же, не стоит забывать, что куда бы я ни поехал, я остаюсь собой. И в новом городе родятся новые сплетни. Я считал, что люблю одиночество, поэтому всеобщий страх людей передо мной меня вполне устраивал. Мне было достаточно простора и воздуха гор, шума, который издаёт вода, падая с вершин. У меня много книг, я заказываю их из заграницы. Изучаю медицину. Денег мне хватает: я назначил наместника в поместье отца, тот следит за хозяйством, за слугами, крестьянами. Они выращивают зерно на продажу и овощи. Также мы сдаём в аренду охотничьи угодья. Оттуда и деньги. На них я купил землю здесь и построил дом вдали от людей. Пашни дают неплохую ежегодную прибыль, и, благодаря отцу, который не вычеркнул меня из завещания, в деньгах я не нуждаюсь.

– Меня удивляет твоя откровенность, – сказала Ева, – если ты не хочешь, чтобы люди знали что-то о тебе, почему мне тогда рассказываешь?

– Я сказал, что не страдал от одиночества все эти годы. Но что-то поменялось во мне, спустя время, и мне захотелось обрести друга. Как раньше.

– А что с тем другом? Который был раньше?

– А того друга больше нет.

Взгляд Мориуса был обращён на музыкантов, но казалось, он их не видел.

Ева не поняла его ответ, но расспрашивать постеснялась. В интонации лорда появилась горечь. Неловкое молчание повисло в воздухе и музыканты, как назло, тоже замолкли.

– Ну что ж, – нарушил тишину Мориус, – чай закончился и пироги тоже, а я совсем ничего не узнал о тебе. Ты любишь глинтвейн?

– Что? – не поняла Ева.

– Глинтвейн. Красное вино с фруктами и специями. Прохладный день сегодня, а глинтвейн хорошо согревает. Здесь его отлично готовят.

– Ты, похоже, частый гость в этом заведении?

Мориус кивнул.

– Ну что ж, – пожала плечами Ева, – раз ты угощаешь, я попробую этот загадочный напиток.

Мориус заказал глинтвейн и вскоре целый графин ароматного варева стоял у них на столе. Он был установлен на подставку, под которой в толстом глиняном горшке тлели угли: чтобы напиток не остыл.

– Это вкусно! – воскликнула Ева, отхлебнув из бокала.

Она залпом осушила его. Мориус наполнил бокалы вновь, поднял свой, произнёс «За знакомство» и выпил вино до дна. Ева хмыкнула, сделала то же самое и, опершись на стол локтями, подперла висок рукой. Лёгкое опьянение вскружило голову. Лютня продолжала чарующе петь.

– Расскажи о себе что-нибудь. Что хочешь, – попросил Мориус и откинулся на спинку стула.

Ева вздохнула, но собралась с мыслями и начала неторопливо говорить:

– Я тоже не из этих мест, как и ты. Когда-то я была убеждена, что для того, чтобы сформировать характер, человеку нужны трудности. Они у меня были, но я не уверена, что это мне помогло, – Ева сокрушенно покачала головой.

Алкоголь мягко опьянял мозг и она, изменяя своей привычке не открываться незнакомцам, решила поделиться с лордом: он вызывал доверие. Ева покрутила бокал в руке и продолжила:

– Меня всегда сильно опекали мои родные из-за того, что я болела в детстве. Мать водила меня к местной ведьме. Из-за моей болезни в городке меня прозвали местной сумасшедшей. Поэтому я покинула родные края и остановилась в Сомнусе.

– Где же ты живёшь? – поинтересовался лорд.

– У меня есть дом, там, на холме, – Ева махнула рукой, как бы указывая направление, и отхлебнула из бокала, – он достался мне почти даром. Хозяин продал его очень спешно, я тогда еще не поняла, почему.

Ева залпом выпила остатки глинтвейна, протянув пустой бокал Мориусу.

Лорд поднял графин и вылил напиток в бокал Евы. Глинтвейн закончился, и Мориус заказал вино. Он, судя по всему, не собирался покидать таверну, не дослушав историю девушки, поэтому откупорив бутылку, плеснул вина себе, втянул носом его аромат и, не спеша сделал первый глоток. Посетители таверны настороженно косились на него и его спутницу, которую, судя по сочувственным вздохам, принимали за жертву лорда. Однако Мориус был щедрым и за своё вино всегда платил с лихвой, посему хозяин таверны каждый раз был рад его визитам, а посетителей, недовольных присутствием «вампира» среди прочих гостей, резко осаживал.