Страница 102 из 117
«Нужно сдерживать свой темперамент», — сказал Миллингтон. «Человек в его возрасте, полноватый, немного пьет, смею предположить. После сорока».
Резник усмехнулся.
"Ты в порядке?" — спросил Миллингтон.
"Да. Да, спасибо, Грэм. Все хорошо."
«То, как ты сделал тот выстрел, позволил ему ударить тебя, понимаешь, лишив его силы. Было приятно видеть».
"Да хорошо. Может быть, в следующий раз я попытаюсь пригнуться».
«Может быть, в следующий раз он ударит прямо».
Резник принял предложение Карла Винсента о солодовом виски и остановился на Laphroiag, более торфяном, чем он привык, но достаточно теплом, чтобы сжечь не боль, а скорее смущение и удивление. Он пытался убедить себя, что Манн тоже пил, ранний ремень из бутылки в ящике стола. Что-то, что могло бы объяснить столь нехарактерную реакцию. Резник хотел поверить в это, а не в какой-то более зловещий подтекст: Норман бушует, чтобы скрыть что-то, в чем он не хотел признаваться, что-то, на что он слишком долго закрывал глаза.
Когда он вернулся домой примерно через час, машина Линн Келлогг была припаркована на его подъездной дорожке, а сама Линн спала, свернувшись калачиком на водительском сиденье.
Резник вошел в дом, выполнил свой долг перед кошками, поставил чайник на огонь и вышел на улицу. Глядя на Линн сквозь пыльное стекло, Резник вспомнил, как впервые увидел ее шесть, почти семь лет назад. Линн с более красным лицом, более коренастая, ее родная норфолкская картавость стала более заметной в голосе. Он вспомнил еще одну ночь, позже этой, ее и Нейлора вызвали в дом, находившийся недалеко от того места, где сейчас жила Ханна. Молодая мать провела вечер с малознакомым мужчиной, дети, двое, уехали с бабушкой за город. Это Линн нашла тело — чуть не споткнувшись — луна выскользнула из облака как раз вовремя, чтобы она увидела полуодетую женщину, растянувшуюся у садовой дорожки и высушивающую кровь вместо лент на волосах.
Первое мертвое тело, которое Линн увидела.
Разговаривая с ней в гостиной жертвы вскоре после обнаружения, обеспокоенный тем, как она себя чувствует, Резник поймал ее, когда она падала, чашка сладкого чая вылилась из ее рук. Одна сторона ее лица, на мгновение потеряв сознание, прижалась к его груди, пальцы одной руки зацепились за уголок его рта.
Давным давно.
И сейчас?
Он понял, что она шевелится, и отошел на шаг.
Потирая кулаками глаза и зевая, Линн опустила окно. «Извините, я не хотел возвращаться в квартиру. Я не мог придумать, куда еще пойти».
Резник кивнул. — Вам лучше войти внутрь.
— Ты уверен, что это не беспокоит? Но она уже вылезала из машины.
Они стояли на кухне: Резник между холодильником и плитой, Линн ближе к центру комнаты, один из котов, любопытный, извивался туда-сюда между ее ног, время от времени утыкаясь головой в ее голени, кепки ее туфель. На ней был длинный кардиган угольно-серого цвета, бледно-серый хлопковый топ; темно-синие брюки чинос, пара кроссовок на шнуровке, которые когда-то были бутылочно-зелеными, но теперь выцвели до мелового оттенка черного. Ее волосы были причесаны с той стороны, где она спала.
"Вы хотите поговорить?" — сказал Резник.
"Нет. Еще нет."
«Тогда кофе? Чайник кипит. Я могу приготовить его за несколько минут.
Ванли, она улыбнулась. — Знаешь, чего бы я действительно хотел?
"Скажите мне."
"Ванна. Хорошая горячая ванна.
Резник улыбнулся в ответ, скорее ухмылкой, чем улыбкой. "Жди здесь. Ну, не здесь. Я имею в виду, что вам не нужно. Сядьте. Передняя комната. Вон там. В любом месте. Сейчас я налью воду.
Наверху он проверил температуру в кранах, налил Радокса и взболтал его, нашел полотенце, которое было одновременно сухим и чистым. Выйдя на лестничную площадку, он услышал снизу музыку, и, когда он приоткрыл дверь в гостиную, Линн сидела, подтянув ноги, в одном из кресел, Бад лежал во весь рост, животом кверху, вдоль щели. между ее грудью и бедром, а братья Миллс пели «Тем не менее». Он оставил компакт-диск в машине.
На этот раз она проснулась почти сразу.