Страница 49 из 66
И, пока Аантэ застегивала у меня на шее цепочку, я поглаживала своего эшти. Определенно, мне надо заняться делами, и тогда этот месяц пролетит быстрее. Я закрыла глаза и вспомнила, как нежно, трепетно прикоснулся ко мне Эрис вчера в библиотеке. А потом… его грубость, надменность в спальне. Как такое может быть?
Потом я отправилась в библиотеку, снова в сопровождении Аантэ и Желтка, и там, среди бесконечных стеллажей, почувствовала себя почти довольной и вполне счастливой. Подумать только! Лесли Уимберу и не снилось, чтоб оказаться среди знаний, который народ теней копил столетиями! А я, Лора Кромби, сирота из пансиона святой Матильды, стою посреди этого великолепия, смотрю, как в солнечном свете золотятся переплеты, вдыхаю сладковатый аромат старой бумаги и дерева. Да я же в сокровищнице!
Аантэ учтиво поклонилась.
— Чем я могу помочь, исси?
— Ничем, — я все ещё восторженно оглядывалась по сторонам, — пожалуй, оставь меня здесь до обеда. Ты можешь идти и плести кружева, если тебе хочется.
— О, спасибо, исси, — весело прощебетала девушка и шагнула в тень, отбрасываемую книжным шкафом. Все никак не привыкну к этой их манере, исчезать, вливаясь в тень…
Но я осталась одна, Желток не считается. Взяв толкователь, я принялась листать каталог, который был в мою руку толщиной, не меньше. И столько здесь было интересных названий, что я разве что от восторга не подпрыгивала. «Связность тени», «Теория перемещений в темных областях», «Практика организации дочерних пространств» — и это самая малость из того, что мне встречалось! Я вытащила эту «практику» на отдельный стол, она была тяжелая, точно набитый чемодан, и размером ему почти не уступала. Потом я ещё нашла «Трактат о равновесии» и «Трактат о созидании городов». А вдруг это именно то, что мне нужно?
Я отложила выбранное на отдельный стол и обратилась к целительским сочинениям, коих тоже здесь было множество. Но, когда я, пыхтя, доставала с полки «Радости целительских плетений: теория и практика», кто-то громко чихнул у меня за спиной. Я оглянулась, мысленно рисуя себе или Релию, или Аантэ — и ахнула, встретившись взглядом с Сольей ле Ферн.
— Ну вы тут и пыль развели, мисс Кромби, — сказала она весело, — ой, вы же теперь исси! Выходит, моя тетя!
С минуту я разглядывала Солью. С последней нашей встречи она изменилась — совсем чуточку, едва заметно, но — все равно стала другой, как будто бы сквозь детское еще личико проклюнулась истинная Солья, принцесса города Теней. Даже черты лица сделались тверже, четче обрисовались скулы, и глаза ее, темные, чернильные, приобрели совершенно лукавое кошачье выражение.
Одета Солья была в светло-сиреневое платье, фасоном похожее на мое, с той лишь разницей, что у меня был довольно глубокий вырез, а у нее — воротник-стойка с серебристым кружевом. Темно-русые ее локоны были собраны в высокий хвост и перевязаны лентой в цвет платью. Но самое главное — на ее голове красовалась изящная диадема из белого золота, поблескивающая бриллиантами.
— А ты, выходит, принцесса, — я усмехнулась.
Затем отнесла книгу на стол и, отряхнув руки, повернулась к девочке.
— Выходит, что принцесса, — ответила Солья и внезапно скривилась, как будто сама мысль о столь высоком происхождении причиняла боль.
Мне стало ее жаль. Отнюдь не наследница трона стояла передо мной, комкая кружевной платок — всего лишь несчастный ребенок. Нелюбимый никем — ни герцогом ле Ферн, ни, скорее всего, своим настоящим отцом. И, повинуясь внезапному порыву, я подошла к ней, обняла за плечи, прижимая голову к плечу. Солья тихонько всхлипнула и прижалась ещё сильнее, обхватила меня тонкими руками.
— Мисс Кромби, — всхлип, — я правда… не знала. Я не знала, что все так…
— Не плачь, — я осторожно погладила ее по спине, — ты в самом деле не знала.
Подумав, я предложила:
— Пойдем, погуляем в парк? Честно говоря, я уже устала перебирать книги.
— А что вы ищете? — встрепенулась девочка, — может, я помогу?
— Не думаю. Пойдем-ка в парк, и ты мне все расскажешь.
Она согласилась. Кивнула и вытерла рукавом нос. Посмотрела на меня покрасневшими глазищами.
— Он… дядя мой, вас не обижает?
— Да что ты, какие обиды, — я поспешно растянула губы в сахарной улыбке, — вон, смотри, что подарил.
— Венок — это к радости, — заверила Солья со знанием дела.
И мы пошли в парк. А Желтка я посадила в ларчик и оставила в библиотеке, потому что мне хотелось послушать Солью, не отвлекаясь на прыткую летающую рыбешку.
Там, устроившись на скамье под раскидистой липой, Солья и рассказала мне обо всем, что произошло. Правда, перед этим она проделала странный ритуал, который я не сразу поняла, но девочка, обходя скамью по кругу и делая пассы руками, буркнула, мол, это чтобы никто не слушал, о чем мы тут будем секретничать. «Чтобы тени не болтали», вот что она мне сказала.
А потом уселась рядом на скамью и…
Начала с того, что ее дядя явился за ней, напугав собственным видом. Выглядел он, как будто его десять лет не кормили. Он еще и голый был, в простыню замотался — «и такие страшные шрамы на груди, ужас просто». Так вот, Эрис Аш-исси моментально утащил Солью в город Теней, как и обещал своему брату, и Солья предстала перед троном правителя.
— Сказать, что он орал — ничего не сказать, — тихо говорила она, вздрагивая, — мой человеческий дядька… он никогда, вот так. Хотя иной раз я и оплеуху от него получала. А этот рычал, верещал, тьфу, противно было слушать… О том, что зачем ему здесь выродок вроде меня, и что жаль, что дядю моего не убили. Но сделать он ничего не мог: перед этим дядя что-то провернул такое, что у меня на руке появилось вот что.
Солья подкатила рукав, и я увидела, что предплечье ее как будто оплетено тонкой серебристой вязью — как будто серебряную проволоку взяли — и вплавили под кожу.
Наверное, это и было то самое признание Сольи городом.
— А потом… мой отец призвал стражу, и они схватили дядю, и куда-то утащили. А за мной пришла женщина, и мой отец приказал мне убраться с его глаз, пока он не передумал оставлять мне жизнь.
Солья помолчала, а затем сказала:
— Знаете, мисс Кромби… А я ведь видела, как вас… Как он заставил дядю на вас жениться. Я подсматривала.
Я передернула плечами. Не лучшая сцена для детских глаз.
— Мне было вас так жаль, — горячо шепнула девочка, — но я совсем, совсем ничего не могла сделать. И мне… было стыдно, что они все смотрят… Мне было стыдно, что я — такая же, как они.
Она потянулась ко мне, обхватила руками за шею и уткнулась носом в ключицу. Снова шумно вздохнула, сдерживая рвущиеся рыдания.
— Бедная вы, бедная, — прошептала она, — вы такая хорошая… А они…
Теперь уже вздохнула я.
— Теперь ты — одна из них. Ты — тень, Солья. Более того, ты принцесса. И наконец встретила родного отца… ты же, наверное, всегда этого хотела?
Она отстранилась, опустила взгляд.
— Я думала, мой отец — это дядя. И я мечтала, чтобы он им был. Но все оказалось не так. Дядя Оттон меня едва терпел, и мой настоящий отец меня едва переносит, потому что я — ни то, ни се.
Мы помолчали. Я чувствовала, как горестно стучит маленькое сердечко, как напряженно она сопит, боясь расплакаться.
— Ты — Солья, — мягко сказала я, — никого не слушай.
— Я всегда знала, что мне нужно убежать к Диким, — шепотом сообщила она, — я бы каталась на них… И они бы не смотрели на меня так, как мой отец смотрит. Они бы поклонялись мне.
— Поклонение ещё не значит любовь, — пробормотала я и задумалась.
Смотрела, щурясь, на то, как солнечный свет проходит сквозь кроны, как стынет он золотистыми волокнами. Как среди изумрудной зелени белеет мраморная статуя матери Эриса Аш-исси. Красиво… но как же тоскливо! И сама я — ни то, ни се. Нелюбимая жена, перед которой вроде как извиняются, передавая подарки. Внезапно захотелось содрать драгоценный кулон и швырнуть его куда подальше. Точно! Это ведь жалкая попытка загладить собственную черствость, оскорбительную холодность по отношению к человеку, который тебя спас. Он меня никогда не любил, верно. Но мне казалось, что даже без любви… ну как-то можно ведь… Совсем чуть-чуть нежности. Даже эшти любят, когда их гладят, а я чем хуже?