Страница 6 из 9
– По-моему, чай – отстой, – сквозь зубы прошипела Лена так, чтобы не расслышала тренер.
– Ну и не пей, – закатила глаза Саша.
Они недолго посидели все вместе, после чего Саше вручили большую шоколадную медаль, а всякий желающий подергал новорожденную за уши. Не дергали только Никита и Лена – и ничего удивительного.
Ну а потом девчонки разошлись по домам, и Саша убирала со стола, сгребала в пакет фантики и надкушенные пряники. А на душе почему-то поселилась невероятная тоска – хоть волком вой. Не такого она ожидала дня рождения. А какого, спрашивается?
Может, завтра приедет мама? И даже с Вадиком? Семью Саша видела крайне редко, и бабушка давным-давно объяснила ей почему: у мамы другой муж, который не принял дочь от первого брака. Поэтому пока эта дочь, стало быть, Саша, подрастает у бабушки. Бабушка, говоря горькую правду, поджимала губы, а Саша не понимала: чем она не угодила дяде Мише? Она вроде гадостей ему не говорила, да и относилась с уважением, называла на «вы», а не папой.
Мусор был упакован, а стол протерт. Саша убрала тренировочный костюм в рюкзак и, насвистывая печальный мотивчик, двинулась к гардеробу. Дома её ждал старенький компьютер, который принесла мама, когда Вадику купили новый – и бабушка наверняка разрешит посидеть за ним полчаса перед сном.
Но на лестнице поджидала Лена, шнурующая левый кроссовок.
– О, Сашенька, куда же ты спешишь? – хмыкнула она, поднимаясь.
– А ты решила переночевать в школе? – парировала Саша.
– Твое какое собачье дело?
– Да никакого. Дай пройти.
Она попыталась обогнуть Лену, коснулась своим плечом её наплечной сумки. Лена зачем-то выставила вперед руку, словно защищаясь, и толкнула Сашу в грудь. Та не удержалась на ногах, оступилась и кубарем покатилась вниз по лестнице. Мусорный пакет треснул, осыпав Сашу обертками как конфетти. Копчик прожгло огнем, пульсировал содранный локоть. По колену сквозь колготы расплывалось кровавое пятно. А лодыжка онемела. Девочка закусила губу. Как же больно!
– Кажется, кто-то не поедет на региональные, – гаденько хихикнула Лена и, перепрыгнув через баюкающую лодыжку Сашу, понеслась прочь.
А та с трудом встала, прихрамывая на левую ногу. Ненависть окутала её туманной шалью, заполнила едким дымом каждую клеточку тела.
Это уже не соперничество и не детская вражда. Война.
8. Тогда
Всё, хватит придумывать нелепые отмазки! Никита пригласит Сашу на свидание! Сегодня же! Ну, как на свидание… Родители Серого умотали на юг, и в честь этого тот устраивал в субботу вечеринку на квартире. Никита собирался дождаться Сашу после тренировки и предложить как бы невзначай: «А пойдем со мной?»
Она, разумеется, удивится, да и особого оправдания своему порыву Никита не придумал, но действовать-то надо. Нельзя вечно пялиться издалека как какой-то влюбленный извращенец. Если Гоге с Серым можно мутить с девчонками, чем он хуже? Саша стройная, аккуратная, глазастая. И волосы у нее до талии, только она их постоянно прячет в уродливый пучок.
Назад пути нет!
Он полчаса караулил её у школьных ворот. Гимнастки давно разбежались кто куда, а она всё не выходила. Никита начал подмерзать. Осень выдалась ветреная, брызги не то дождя, не то снега летели в лицо. Он побродил туда-сюда, взад-вперед, попинал решетку, расшатал калитку. Когда занятия кончились, решился: придется отлавливать Сашу внутри, иначе он окочурится от холода, и ей достанется только хладный труп.
– Куда? – гаркнула вахтерша, стоило Никите переступить порог школы. – Закрыто.
– Я забыл свою шапку, пожалуйста, пустите, иначе отец меня прибьет, – выпалил на одном дыхании, а затем мило улыбнулся.
Мама говорила, что у Никиты отменно получалась эта улыбка: чуть смущенная, с ямочками на щеках. Не мальчик, а белокурый ангелок, умилялась мама.
Вахтерша махнула рукой, мол, давай быстрее. Шапки, торчащей из мальчишеского кармана, она не заметила.
От гардеробов он, как секретный агент, на носочках перебежал к коридору первого этажа. До поворота к лестницам оставалось несколько шагов, когда в узенький коридор прям-таки вылетела Лена.
– Ой, Никитос, – заалела она. – Приветик. А ты кого ждешь?
«Уж не тебя», – подумал Никита. Лена не вызывала в нем никаких чувств, кроме неприязни. Идеально накрашенная, но несимпатичная девица: глазенки рыбьи, белесые волосенки зализаны, губки надуты от вечного недовольства. Она подмазывалась к тренеру, к судьям, флиртовала как с Никитой, так и с другими мальчишками. То ли дело Саша; всего добилась сама, тренировалась, не жалея себя, и никогда, ни при каких условиях, не позволяла себе строить глазки всем подряд.
– Не важно.
С лестницы донесся жалобный стон, переходящий во всхлип. А вместе с ним подозрительное шуршание фантиками. Как будто кто-то ревел и поедал конфеты одновременно. Никита нахмурился, прислушиваясь к непонятным звукам.
– А, это Савельева с лестницы скатилась, – хмыкнула Лена, заметив его недоумение.
Никита в два шага пересек коридор и увидел Сашу. Та выглядела несчастной: колготки продраны, волосы встрепаны. С глаз скатывались злые слезы. Она, прихрамывая, подбирала фантики от конфет, разбросанные по ступеням и полу.
Нет, она упала неспроста! Внезапная догадка пронзила Никиту, и глаза застлала кровавая пелена. Он вернулся к переступающей с ноги на ногу Лене – его, что ли, ждала? – и схватил девицу за воротник.
– Ну-ка пошла за мной.
Лена взвизгнула как настоящая свинья, только худая и белобрысая, и потащилась следом. Саша начала пятиться, когда увидела их вдвоем. Скулы её обострились, тоненькие пальчики сжались в кулак.
– Саш, расскажи-ка мне, – учительским тоном завел Никита, – она тебя толкнула?
– Нет.
Ни секунды на раздумье. Ответ острый как бритва, а во взгляде – пепел. Согнутая Лена брыкалась, пыталась скинуть его руку, но Никита держал крепко. Хватке его научил отец.
– Отвали, кретин, – выла она.
– Черта с два. Извиняйся.
– Да не трогала я эту убогую.
– Она меня не трогала, – подтвердила Саша и сделала ещё шажок назад, подворачивая левую ногу.
– Ты сама грохнулась?
– Да.
Никита с брезгливостью выпустил Лену из захвата. Та встряхнулась, поправила воротник и вновь стала прежней надменный гадиной.
– Герасимов, тебе кранты! Ты поплатишься. Я дружу со старшеклассниками.
– Дура, не забывай, что я тоже старшеклассник, – фыркнул он и помахал ручкой на прощание.
Лена убежала, выкрикивая какие-то несвязные гадости, а Саша смотрела настороженно и не двигалась. Замерла перед нападением. Загнанный в угол звереныш. По детству они с парнями гоняли кошек, и те были точно такими же: слабыми, но готовыми бороться до последней капли крови.
– Иди сюда, – приказал Никита тоном отца.
Она помотала головой.
– Живо! – и подошел сам, резким движением схватил за талию и взвалил на себя. Мусор из пакета благополучно рассыпался. А Саша не вырывалась – затаилась. Только всхлипывала тихонечко и дрожала всем хрупким, будто хрустальным, тельцем.
– Где ты живешь? – спросил Никита.
Вообще-то он знал, где. И изредка провожал её до дома как преследователь из фильмов: двигался чуть поодаль, а иногда – смешно сказать – снимал на фотоаппарат. Миллион раз собирался пригласить в кино или предложить донести рюкзак, но не решался. А вдруг обсмеет?
Оказалось, необязательно даже предлагать ей свидание. Взял на руки – и она не рыпается.
– За кинотеатром.
Саша весила так мало, словно пушинка. Дышала ему в шею и заливала горячими слезами плечо. Пахла конфетами и сладкой ватой. Из глупого пучка выбились волнистые темные пряди. Распустить бы ей волосы, зарыться бы в них носом.
– Спасибо, – пробормотала Саша, когда он бережно опустил её у подъезда.
– А давай встречаться? – вдруг предложил Никита.
Вместо ответа она заморгала так часто, словно собиралась взлететь.
9. Тогда
Стемнело, и под тусклым светом единственного фонаря её силуэт казался полупрозрачным. Она шла как королева, осанистая, невозмутимая. Никита выжидал. Он мог бы вынырнуть из темноты, с которой успел сродниться, но смотрел издалека. Пока смотрел.