Страница 3 из 55
Вернее, шанс этот был бы, если бы не... Если бы не один из учеников.
Он почему-то невзлюбил меня, то есть беднягу Ларчи, с первого взгляда. Ещё тогда, когда в столовой, в один из первых обедов гранд-мэтр, его сиятельство князь Делегардов, поднял меня с лавки и за плечи повернул вправо и влево, словно куклу. Чтобы все меня увидели, значит.
- Друзья мои! - торжественно, радостно, сверкая улыбкой победителя, отхватившего на охоте самый лучший трофей, провозгласил князь. И сам повернулся вправо-влево, чтобы убедиться, что все его воспитанники внимают: - Позвольте представить вам этого замечательного... юношу! Лизз Ларчи! Это талантливейший изобретатель и механик! Равняйтесь на него, берите пример и учитесь у него. Это большой талант! Вы ещё будете гордиться тем, что учились с ним на одном курсе или даже в одном учебном заведении!
Я тогда подняла взгляд на князя, едва сдерживаясь, чтобы не прикусить досадливо губу -разве так можно? Разве он не понимает, что такими «рекомендациями» просто топит меня на веки вечные в глазах этих мальчишек?
Будь я на их месте, невзлюбила бы такого однокурсника, которого гранд-мэтр расхваливает на все лады.
Я глянула в сторону учеников: угадала или нет? И тут же наткнулась на угрожающий взгляд чёрных глаз. Огромный парень за одним из центральных столов сидале набычась, смотрел хмуро, исподлобья. И встретив мой взгляд, приподнял бровь и искривил губы. Чуть-чуть, едва заметно. Но так надменно и вызывающе, что я поняла - жизни мне здесь не будет. Этот взгляд, это выражение лица - это была едва прикрытая, тихая, но несомненно угроза, обещание войны, вызов.
«Ржавую канистру тебе в печёнку!» - пожелала я гранд-мэтру в сердцах, чувствуя как ледяной крошкой нехорошее предсувствие пссыпается по спине вниз. И опустила глаза в тарелку, где остывал и так не самый горячий и не самый вкусный овощной суп-пюре. Рассматривая густую массу в редкими оражевыми вкраплениями моркови, порадовалась, что магии у меня нет - было бы неприятно, если печени пожилого мага всё же досталось от меня.
Но раз меня привсех представили, кивнула. По сторонам глядеть не стала, мол, это я тот гений, о котором вещает ваш наставник, привет, давно не виделись.
Князь ласково улыбаясь, одобрительно, но осторожно похлопал меня по плечу, и разрешил садиться.
Вот с тех пор студент Зуртамский, а это был он - тот черный верзила - и невзлюбил меня. Подозреваю, что моё происхождение было тому виной. Я значилась сыном купца,. Это пункт моей биографии мы с папенькой решили не менять: чем меньше лжи, тем правдоподобнее выглядит моя фальшивая биография. А этот чернявый парень очень родовит, по слухам - даже в дальнем родстве с самим императором. Конечно, какие уж тут любезности ко мне, безродному выскочке?
А у Зуртамского даже внешность была опасной. Когда он, такой высоченный и широкоплечий, заходил в просторную столовую, то сразу света в помещение становилось меньше. Как и места. И воздуха.
Двигался он плавно и тихо, будто зверь на охоте. Мог подойти абсолютно неслышно, стать за спиной и только по шипящему: «И как сюда занесло, щенок?» я узнавала, что сзади, совсем близко от меня, кто-то стоит.
В такие моменты сердце от неожиданности и ужаса падало к коленям, потом взлетало к голове и бешено пульсировало где-то между ушей, сбивая дыхание и отрубая способность говорить. А когда я, преодолев панический ступор, поворачивала голову к говорившему, каждый раз видела неизменно презрительную ухмылку: чуть искривлённые, крупные, чётко очерченные губы, смуглое лицо и холодную брезгливость в карих глазах. Зуртамский, едва завидев моё лицо, разворачивался и уходил, а я глядела в удаляющуюся спину, борясь с дрожью в руках и преодолевая немоту.
4. Лиззи Ларчинская
Такие «милые» беседы бывали нечасто. И каждый раз я долго приходила в себя.
Мысленно кляла этого дуболома, желая ему всяких гадостей и ржавчину в самые труднодоступные места. Но молчала.
Я очень, очень-очень надеялась, что этого здоровенного парня, затесавшегося в наши ряды, скорее всего, по ошибке, вскоре переведут в другое, более подобающее место. Более подобающее его магии и происхождению учебное заведение.
Например, в Военную Академию.
Думаю, на факультете боевиков в Военной Академии он бы отлично смотрелся. Что он делает здесь, где магия вовсе не нужна, я не понимала. И ничем, кроме как ошибкой, объяснить не могла. А значит, он тут не задержится. Хотя... Доучился же он как-то до третьего года?
И пусть эти его сбивающие с толку выходки. Не так уж часто они бывали, можно и потерпеть. Пусть даже его мерзкое отношение - переживу как-нибудь.
Но Зуртамский имел огромное влияние на студентов, какое-то нереальное, просто таки магнетическое. Его любили ровесники, он был среди них заводилой. И не только среди ровесников, но и вообще был кумиром всех абсолютно учеников!
Каждый смотрел ему в рот, впитывал каждое его слово будто откровения святого, благоговейно передавал другим. Я то и дело слышала в аудиториях или столовой: «Слышали, что Зуртамский вчера сказал?..», «Знаете, что Зуртамский ответил мэтру?..», «Ты бы у Зуртамского спросил сначала...».
Парни даже жесты его копировали.
Я не однажды видела в коридорах Мастерских учеников, что стояли? абсолютно одинаково сложив на груди руки, расставив ноги и расправив плечи, и о чём-то разговаривали с очень похожими на кое-кого выражениями лиц. Не знаю, понимали они или нет, но их позы и движения полностью копировали моего недруга.
И конечно, то нетерпимое, презрительное отношение, какое показывал ко мне он, демонстрировали все. Ну или почти все. Те, кто не копировал, всё равно не общались со мной.
Я уговаривала себя, постоянно объясняя, что студенческая дружба - это чепуха, без которой легко можно прожить, что я приехала сюда впитывать новое, а не заводить себе друзей и приятелей. Да и что это за дружба?
Но в душе всё равно возилась кошка с острыми когтями и время от времени царапалась.
И царапалась больно - я не привыкла, когда ко мне проявляли такую нелюбовь, когда показывали так явно, что я нежелательная персона.
Утешение находилось в одном - в учёбе. Здесь, в Мастерских, было интересно учиться: я слушала мэтров, много думала и много делала руками. А ещё было познавательно, увлекательно, захватывающе!
Да и случайно получилось поладить почти со всеми преподавателями. Оказалось, что? оставаясь после лекции, задавая вопросы мэтрам, стараясь понять непонятное или узнать что-то, о чём на лекции не говорилось, я сильно льщу самолюбию преподавателей.
Может, я и ошибалась.
Да только после моих вопросов многие приосанивались и улыбались, многие выделяли: лично мне объясняли что-то прямо на лекции, были более благосклонны, а то и просто закрывали глаза на мои странности.
И наконец, я много читала. В ТехноМагических Мастерских была прекрасная библиотека. И тут было что почитать! Не только редкие учебники, но и научные труды. Удержаться было сложно, и я читала везде, где только могла - и в самой библиотеке, и в аудитории, и в своей комнате общежития, и да, про столовую я уже говорила.
Кузнец Степан, мой нянька, мой первый учитель и верный помощник, служил при мне денщиком, а заодно и хранителем моей тайны. Хотя чаще, конечно, нянькой: не однажды силой выталкивал меня из-за стола, отрывая от учебников и свитков, загоняя в кровать или за обед. Иногда за руку, а бывало и за шкирку, тащил из мастерских или лабораторий. И всякий раз при этом грозился отписать батюшке, что я не берегу себя, мало сплю и порчу зрение чтением в темноте.
Грозился, но не писал. Он вообще-то не умел писать.
Но не поэтому молчал. Просто он видел, как мне интересно, да и сам с интересом участвовал в моЬх работах и увлекался не меньше меня. Именно Степан высказал мнение, что нужно доработать ту конструкцию, что делала меня похожей на парня. Тогда, после первого визита в Техномагические мастерские, мы склепали её за несколько часов, на скорую руку.