Изобретая чудеса

— Прогулка с вами, сколь продолжительной она бы ни была, доставит мне невероятное удовольствие. — Улыбка снова скользнула по его лицу.

— Бросьте! — Усмехнулась Лара.

— Лариса Константиновна, позвольте утолить мое любопытство, — он пристально посмотрел Ларе в глаза, та поймала этот взгляд и быстро отвернулась, — кто вы такая?

Кто Лара такая? Несколько месяцев назад, она точно знала ответ на этот простой вопрос: она студентка четвертого курса, в будущем преподаватель английского, отличная дочь, девушка, которой не везет в любви. Однако кем она стала теперь? Журналистом? Декабристом? Светской дамой? Все это было совсем не тем. Лара поняла причину своего деперсивного состояния: она лгала себе.

— А вы задаете неудобные вопросы, — вздохнула девушка.

— Позвольте, вы стыдитесь своего положения? — Удивился Николай Павлович, который знал о своей спутнице достаточно. О Ларе сказать того же было нельзя.

— Стыжусь? — Переспросила Лара, пытаясь понять подходит ли это слово ей. — Нет, отнюдь, я не привыкла стыдиться себя… Знаете, это очень деликатный вопрос, не думаю, что готова обсуждать это с незнакомцем… — Затем, она посмотрела на собеседника и, все же, добавила: — Скорее, Николай Павлович, я чувствую себя не на своем месте, точно меня просто подхватил круговорот событий и я потеряла что-то внутри себя… Вам это знакомо?

Конечно же ему это было знакомо! В конце концов, он жил в XIX веке, где все решалось родителями.

— Полагаю, — вкрадчиво начал он, — все мы обязаны следовать каким-либо нормам, у всех нас есть свой долг… Так заведено.

Внезапно Лара резко остановилась. Она с изумлением смотрела на отсутствие моста, поражаясь тому, что не заметила этого раньше:

— Лариса Константиновна, вам нездоровится? — Мужчина остановился.

— Нет-нет… Просто мост…

— Прошу простить, какой мост?

— Которого нет… — растерянно пролепетала она — это не просто мост… Это так странно… — Она встряхнула головой и внезапно снова улыбнулась: — хорошо бы здесь поставить мост!

— Вам не кажется, что вы позволяете себе слишком много вольности? — Возмутился Николай Павлович, который уже изрядно устал от повышенных тонов диалога.

— А вы? — Внезапно раздражилась Лара, которой хотелось остаться одной и повспоминать, как она смотрела на развод Дворцового, как она стояла там каждый день в пробке, спеша в универ.

— Простите? — Изумился Николай Павлович.

— Почему вы позволяете себе поучать меня? Да, я не самая сдержанная, но ведь я стараюсь, правда стараюсь! Если я вам так неприятна, зачем же вы меня преследуете? — Слезы обиды навернулись на глаза.

— Прошу меня простить… — Словно испугался он, — Лариса Константиновна, я не думал задеть ваших чувств.

Все внутри нее сжалось: она внезапно объяснила себе, что именно ее так сильно раздражает в этом привлекательном мужчине. Он был как ее родители, как все родственники, которые хотели сделать из Лары кого-то еще, которым всегда было мало. Она снова столкнулась с ощущением беспомощности: сколько бы она ни старалась, всегда найдется какой-то Николай Палыч, которому будет мало, для которого она будет недостаточно хороша. И она перестала сдерживаться, все равно не похвалят:

— Да что вы говорите?! — Передразнила Лара. — Вы же меня совсем не знаете! Может я и вовсе потаскуха! К дамочкам с желтым билетом у вас такие же высокие требования?! — Разгорячилась она.

— Лариса Константиновна… Побойтесь бога, что же вы говорите. — Он казался потерянным, хотя, ранее, в подобной ситуации, наверняка пришел бы в ярость.

Лара развернулась, не удостоив его ни словом, ни взглядом, и быстрым шагом устремилась в сторону дома. Несмотря на то, что девушка повела себя непристойно, Николай Павлович, который был человеком слова, скрепя сердце, незаметно сопроводил ее до самого дома. Все это время он сомневался в том, что перед ним стоит та самая изящная и трепетная барышная, которую он повстречал на балу. Лариса Константиновна, которую он узнавал все лучше в его глазах приобретала очертания павлина: прекрасная пока не откроет рот.

***

Лара сердито строчила сомнительного качества произведение:

Он подошел в плотную и прошептал:

— Я превосхожу тебя… Я победил… — Булгарин сделал шаг назад, давая Пушкину пространство.

— Ничто ни кончено! Мое творчество будет жить вечно! Тебя никто не вспомнит!

— Тише, Александр Сергеевич, — Булгарин прижал поэта к стене, — все литературные заработки мои…

— Писать рассказы вокруг рекламы туфель — не делает тебя героем литературы!

Мгновение сопротивлений и их губы…

— Лариса Константиновна, меня впустила ваша горничная. — Лара подпрыгнула от неожиданности.

— Кондратий Федорович! Ради всего святого! Видит бог, мой час последний был ближе, чем я планировала!

Рылеев недовольно скривился, он явно ожидал большего от этого визита.

— Мой милый друг, простите, я сегодня в дурном расположении духа. — Она вздохнула и по новой привычке протянула гостю руку. — Позвольте узнать, что привело вас в мой дом? Бываете вы здесь преступно редко.

— Я обратил внимание, что уже месяц не видел ваших работ, что-то стряслось? — Он заметил груду бумаг на кофейном столике. — Работаете над чем-то масштабным?

Лара промычала что-то вроде «ага».

— Полно вам! Я уверен, что работа будет, как всегда, невероятна.

Он выхватил последнюю не дописанную страницу из рук Лары. Девушка видела, как глаза Рылеева округляются, а затем он разражается хохотом. Она где-то читала, что Рылеев недолюбливал Пушкина, потому что тот, своими стихами, не сеял разумного, доброго, вечного (разумеется, в Рылеевском понимании), а Пушкин не любил Рылеева, ну, за обратное… Лара не могла точно сформулировать суть конфликта, но знала, что парни друг друга недолюбливали.

— Что это такое? Милейшая Лариса Константиновна? — Сквозь смех поинтересовался тот.

— Масштабный труд. — Пожала плечами девушка.

Справедливости ради, труд и правда был масштабным: когда Лара училась на втором курсе, она так и сказала своей подруге: сдам зачет по истории русской журналистики — напишу фанфик с перингом Булгарин и Пушкин. И у Лары ушло полтора года, перемещение из столетия в столетие и набросок работы был готов.

— Но, позвольте, Кондратий Федорович, что, все же, привело вас ко мне?

Аня внесла в комнату чай и быстро собрала разбросанные бумаги.

— Кстати, Кондратий Федорович, вы ведь незнакомы с моей доброй подругой Анной Александровной? — Лара не стала ждать ответа: — Что ж, Анна Александровна — Кондратий Федорович, Кондратий Федорович — Анна Александровна.

— Рад знакомству! — склонил голову тот, не особо заинтересовавшись встречей, Аня последовала его примеру.

Аня еще немного постояла в стороне, а потом растворилась где-то в глубине дома. Это неловкое знакомство заставило Лару задуматься о том, что Аня действительно больше прислуга, нежели гостья в этом доме. Конечно, Лара регулярно платила ей жалование, но в какой момент жизни девушка ступила на этот барский путь?

— Я пришел как друг, вы перестали заходить, не пишете нам… У вас все благополучно, Лариса Константиновна?

— Мне безмерно стыдно за то, что позабыла о моих дражайших друзьях. — Она наконец расположилась в кресле. — Знаете, меня одолевает эта Питерская хандра… Серость…

Здесь Ларе хотелось добавить: тупой мужик, который запал мне в душу, но он слишком токсичный для меня, девочки, которая прописана у психолога в кабинете. Но она внезапно добавила:

— Думаю, съездить на отдых. Я так мало посещала городов нашей чудесной Страны.

И это показалось ей действительно дельным решением всех ее проблем. Она смотрела на Рылеева и внезапно увидела в нем себя много лет назад, когда верила, что может изменить все. Сейчас она переживала кризис: возможно и он сменится однажды, но именно в эту минуту Лара выбирала побег. Ничего не менять, не работать над собой, а просто сбежать.

========== Нуждаясь в простоте ==========