Страница 11 из 14
— Но это уничтожит вашу репутацию! — Возмутилась Аня.
— Едва ли в обществе, где модно иметь любовника, моя невинная шалость вызовет у кого-либо негодование. — Пожала плечами Лариса Константиновна и продолжила составлять список сплетен, которые стоит распространить в ближайшее время по городу.
— Но ведь это ложь! — Снова воскликнула Аня. — А если кто узнает? И ведь то грех!
— Полно тебе, Аня, какая ложь? Кто узнает, что ложь, а что правда? — Лариса Константиновна задумчиво посмотрела куда-то вдаль. — А потом, что значит грех?
— Лариса Константиновна, душечка, но зачем же вы это делаете? Кто же нам поверит?
— Люди верят в то, что правительство закупает оборудование для разгона радуг, а ты говоришь, что они не поверят в простую интрижку двух взрослых людей?
Тогда Аня не поняла, что такое оборудование для разгона радуг, но она уже не удивлялась. Порой Лариса Константиновна довольствовалась аргументами, смысл которых был непостижим. Аня даже предположила, что это шифр, код какого-то тайного общества, к которому принадлежит семья Вовк. Юная барышня начнет тогда собирать все странные высказывания покровительницы в альбом, который во второй четверти XXI века станет библией секты Святой Анны, но это уже совсем другой разговор.
Так или иначе, но Аня прониклась к странной графине уважением, которая оказалась на удивление открытой и беззлобной. И вот, в середине февраля, Аня везла Ларису Константиновну, как трофей, в свою деревню. Больше всех нервничала, конечно же, матушка Ани — Маргарита Львовна, которую знатные особы посещали разве что в отчем доме, еще до замужества. Сейчас от славы осталась лишь фамилия.
***
Лара ненавидела оставаться наедине со своими мыслями. Это не только изрядно утомляло, но и заставляло ее впадать в какую-то невыносимую тоску. Она смотрела в окно и пыталась понять, как может проводить столько времени без телефона. Раньше даже короткая поездка на такси сопровождалась какой-нибудь лекцией с Арзамаса или, на худой конец, просто музыкой. Музыки не хватало больше всего. Сама Лара музыкальными талантами не обладала, а душа требовала какого-то белого шума. В XIX веке было очень тихо.
— Хотите что-то узнать, Анна Матвеевна? — Вне стен дома Лара не позволяла себе тыкать доброй подруге.
Аня действительно хотела что-то спросить, но все никак не решалась, конфузилась и перебирала в руках перчатки.
— Прошу вас! — Почти взмолилась Лара: — Молчание — такая мука. Развлеките нас.
— Я право не смею, но позвольте утолить мое любопытство, душечка Лариса Константиновна, — от подобных оборотов Лару, как правило, передергивало. Она терпеть не могла долгие расшаркивания, — но неужели ваше сердце все еще не отдано кому-нибудь?
Тема была ожидаемой, а главное, актуальной. Лара уже давно хотела поделиться с кем-нибудь душевными терзаниями, но все никак не решалась. В конце-концов, не Рылееву же рассказывать про дела амурные.
— Отчего же? Мое сердце частенько ходит по рукам. — Усмехнулась Лара, но увидев испуганные глаза попутчицы, добавила: — Анна Матвеевна, держите ваши бурные фантазии при себе, я не имею обыкновения говорить о чем-то непристойном.
Ане очень хотелось возразить, ведь она самолично перед отъездом переписала то непристойное произведение про мужскую чувственность. Но за неимением опыта в делах любовных, желание послушать о чужих волнениях было куда сильнее желания язвить.
— Позвольте, но с момента вашего приезда в Петербург в нашем доме бывает разве что Кондратий Федорович… — Аня ахнула и закрыла лицо руками. — Лариса Константиновна, он ведь женат!
— Как будто это кому-то мешает… — Вздохнула Лара, а затем мягко улыбнулась: — Душенька, да вы обо мне не самого лучшего мнения, я погляжу. Право, отношения с людьми женатыми не то что невозможны, но до безобразия сложны. И ты всегда проиграешь жене… — Лара задумалась и добавила: — Почти всегда.
Для Ани это было каким-то откровением. Она все еще в изумлении таращилась на Лару, когда та продолжила:
— Но спешу вас огорчить, предмет моих волнений не имеет никакой мрачной подноготной.
— Душечка, и кто же он? — Аня даже подалась вперед.
— Инженер, думаю, что с неплохим достатком… — Протянула Лара, силясь припомнить еще какую-нибудь деталь.
— И он хорош собой?
— Боже правый! — Возмутилась Лара. — Неужели это то, что заставляет нас обратить внимание на мужчину… — Затем она вздохнула, призналась себе в том, что внешность для нее безмерно важна, и добавила: — Конечно же хорош собой. Высок и статен…
Повисла минутная тишина, затем Аня набралась смелости и уточнила:
— И все же, позвольте узнать, — она еще мгновение помедлила, — пишет ли он вам, дарил ли нежные подарки?..
— Он меня на дух не переносит, как собственно говоря и я его. — Лара насупилась.
— Но от чего же так? — Поразилась Аня. — Как же вы можете любить и ненавидеть?
— Во-первых, я его не ненавижу, он просто ужасно раздражает! — Воскликнула Лара, но тут же изменилась в лице: — понимаешь, он все время меня поучает, точно я не нравлюсь ему в том состоянии, в котором я есть. Я хочу сказать, что несомненно я ему интересна, но… Но будем честны, я странна. И это может стерпеть далеко не каждый…
Снова помолчали и заметно погрустневшая Лара заявила:
— Пустое, нечего говорить о человеке, с которым и встретиться мне боле не суждено. — И тут она внезапно улыбнулась. — Мне тут подумалось, что будь мы в книге, нас с вами, Анна Матвеевна, наверняка бы засрамили, за наши пустые беседы о мужчинах, но не могу не поинтересоваться, а вы, душа моя, вздыхаете ли по кому?
— Я? — Вспыхнула Аня. — Да как же, нет, что же вы такое говорите?
— Ой, прошу вас, поведайте о ваших страстях! — Настаивала Лара.
— Только прошу, не выдавайте!
— Ваша тайна умрет со мной!
— Наш сосед Георгий Михайлович, детьми мы часто играли, но…
— Позвольте угадать, — оборвала Лара, — вы выросли, а предложения так и не последовало?
Аня лишь печально вздохнула.
— Даю вам слово, увидь он вас сейчас, непременно изменил свою холодность! Вы такая хорошенькая! — Слишком сладко говорила Лара. Она говорила Ане то, что хотела услышать о себе.
— Боюсь, что это невозможно… Он уехал служить и редко бывает в наших краях. — Она смутилась и добавила: — Марина, моя сестра, писала мне давича об этом. Какое дивное было бы совпадение, появись он там сейчас.
— О, Милая Анна Матвеевна, вы не представляете, как часто совпадения случаются в нашей жизни.
От чего-то в этот миг Лара всеми своими фибрами души захотела, чтобы каким-то чудом Николай Павлович оказался там, чтобы увидел ее на балу, а не носящийся по городу с перепачканным подолом. Но она была реалисткой: столкнуться дважды можно, третий раз уже лишь с помощью высших сил, но, увы, в проведение Лара верила едва ли.
***
Выходя из саней около пооблупившейся усадьбы, Лара ненавидела тот час, когда решила променять Петербург на провинцию. Почти неделю она скользила по снегу и успела изрядно возненавидеть путешествия на лошадях. Другое дело самолеты. Вот самолеты были темой, а вот это все, какая-то фигня.
— Маменька! — Завизжала Аня, бросаясь на грудь женщине, возраст которой определить на глаз представлялось мало возможным. — Маменька, позвольте вам представить мою благодетельницу, графиню Ларису Константиновну Вовк.
— Маргарита Львовна Мишина, — дамы обменялись реверансами, — чувствуйте себя как дома. Живем мы весьма скромно, но будем рады вашему визиту. — Женщина говорила сухо и было очевидно, что кормить еще одного человека никак не входило в ее планы. — Что же я! — Всплеснула она руками, — разрешите рекомендовать вам мою среднюю дочь Марину и младшего сына Петрушу.
Петруша из всех собравшихся был заинтересован в Ларе больше всех. Он прятался за матерью, но с интересом наблюдал за высокой во всех смыслах гостьей.
— Позвольте, войдем же в дом, погода портится. Надеюсь, дорога не слишком вас утомила, Лариса Константиновна. Через час мы будем пить чай, составите ли вы нам компанию? — Было видно, как женщина пытается быть дружелюбной.