Правда выше солнца

– Сколько сырья пропадает, – говорит Тарвем с сожалением. – Может быть, всё-таки…

Хальдер мотает головой.

– Нет, – произносит она твёрдо. – Ты обещал.

– Обещал, – Тарвем издаёт глубокий вздох. – Хорошо.

– В яму его, – машет рукой Локшаа.

Солдаты снова переглядываются и опять медлят – на этот раз дольше, несколько секунд. Непозволительно.

– Выполнять! – чеканит Локшаа.

Они неуклюже берутся за брезент и волокут Айто к могиле. На физиономиях проступает ужас. Оба солдата молодые, лет двадцати, значит, служат недавно. У одного – пухлый мальчишеский подбородок, скулы с пятнами румянца. Щёки второго усеяны веснушками.

– Им ничего не грозит, – бормочет Тарвем. – У него скованы руки.

Локшаа раздражённо пожимает плечами:

– Грозит, не грозит. Какая разница? Приказ есть приказ. Нынче же обоих в карцер.

Айто летит вниз, с глухим ударом приземляется на дно могилы. Солдаты вновь вытягиваются рядом с транспортёром. Хальдер отбрасывает окурок, подходит ближе. Заглядывает в яму. Смеётся – негромко, со злостью.

Локшаа встаёт подле неё. Картина действительно забавная, и он тоже невольно усмехается, глядя, как Айто изо всех сил пытается освободить руки. Тщетно. Три пары наручников держат запястья скованными за спиной. За двести лет жизни Айто так и не научился полноценно управлять пневмой. Он сейчас может произнести хоть все свои магические формулы разом; без жестов это будут просто слова. Видно, потому и молчит. Щенок. Змеёныш. Маленькая гадина...

Локшаа стискивает ладони и вдруг замечает, что узоры на коже исчезли, а вместо них вспыхивают искры: вышла из-под контроля иллюзия. «Гнев отвлекает, – думает он. – Надо держать себя в руках». Усилием воли заставляет искры погаснуть. Тянется к нагрудному карману форменного кителя, достаёт листок бумаги – хорошей, мелованной бумаги с чёрным прямоугольником текста и печатями.

– Смотрите, коллеги, – говорит он, держа листок в вытянутой руке. – «Секретный дополнительный протокол к Всеобщему договору о ненападении. Заключен между Владетельным Айто, господином Прибрежного сектора Содружества, с одной стороны, и Экваториальной Коалицией, с другой». Я-то думал, секретность подразумевает более... хм, секретное название. Ну, что-то вроде «Протокол Ноль». Или «План Волчья Стая», ха-ха!

Хальдер подхватывает его смех. Даже Тарвем издаёт короткий ухающий хохот. Айто молчит.

– «План Продажная Тварь» подойдет лучше, – говорит Хальдер, перестав смеяться.

Она подбирает комок глины и с силой бросает Айто в лицо. Тот вздрагивает от удара, щурится, моргает: грязь попала в глаза.

– Ты, конечно, рассчитывал выйти сухим из воды, – продолжает Хальдер. – Думал: случись что, Коалиция тебя отмажет. Даст убежище. Ну, милый... представь, мы тоже об этом подумали.

– Грязный предатель, – рокочет Тарвем. – Поделом злодею му́ка.

Локшаа продолжает вчитываться в документ. Капли дождя легко размывают строчки: это лишь копия, снятая на множительной машине. Оригинал спрятан в надёжном месте. Вода превращает буквы в фиолетовые кляксы, но текст всё ещё можно прочесть. Длинные, громоздкие фразы, за которыми прячется самый простой и самый гнусный смысл. Так всегда: чем ниже подлость, тем сложней слова, которые её скрывают.

– «Нижеподписавшиеся обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов, – произносит он, – в случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Лефны». Вот как у вас это называется. Территориально-политическое переустройство.

– Это называется «война», – гудит Тарвем.

Локшаа качает головой, глядя в глаза лежащему на дне ямы Айто.

– Ты уже решил, что бойня неизбежна, – говорит он. – И рассудил, что нужно быть на сильной стороне. Даже не подумав о том, чтобы этой силе противостоять. Ведь войны можно избежать, до сих пор можно! И мы всё для этого сделаем. Если, разумеется, не будут мешаться такие подонки, как ты.

Айто молчит.

– Могли погибнуть тысячи! – говорит Тарвем. – Сотни тысяч! Из-за тебя. Понимаешь?

Айто молчит. Хальдер шипит ругательства под нос.

– «Касательно территорий Лефны со стороны Владетельного Айто подчеркивается интерес к северной её части, от Верхнего Хребта до бухты Истабан. Со стороны Экваториальной Коалиции заявляется о полной политической незаинтересованности в этих областях», – дочитывает Локшаа и, скомкав, бросает листок в могилу. Бумага падает Айто на грудь и там остается лежать, медленно расправляясь.

– А что так мало задумал отхватить? – спрашивает Хальдер. – Только север? Отчего не захотел прибрать к рукам всю страну?

– Я так понял, они делили Лефну поровну с Коалицией, – замечает Тарвем. – И, похоже, наш друг узнал кое-что о рудных пластах глубокого залегания на севере. Догадываюсь, от кого.

– Сволочь! – цедит Хальдер. Призрачные крылья за спиной делают широкий взмах.

Локшаа отряхивает руки: после листка они кажутся грязными.

– Еще кто-нибудь хочет что-то сказать? – спрашивает он. – Напоследок.

– Я хочу кое-что сделать, – произносит Хальдер. – Эй, Айто, любовничек! Тебе хорошо видно?

Она поворачивается к могиле боком и, прижавшись к Тарвему всем телом, целует его – непристойно, глубоко, взасос. Айто глядит, не отрываясь. Слышно его дыхание, тяжелое, неровное.

«Довольно», – думает Локшаа и машет солдатам:

– Закапывайте!

Те подхватывают лопаты. Мокрый песок сыплется в яму – на ноги Айто, на живот, на грудь. Хальдер выскальзывает из объятий Тарвема и, утерев рот, жадно смотрит.

И тут Айто, наконец, разражается криком.

– Слепые черви! – вопит он. – Кретины! Трусы! Еще вспомните меня, когда весь Батим будет гореть в огне! И вы вместе с ним! Небо станет красным, как кровь рабов! Рабов-людишек! Ты сгоришь, Локшаа, сгоришь! Только кости останутся! А ты, моллюск, истечешь кровью, до последней капли! А тебя, шлюха, убьёт один из нас!..

Песок попадает Айто в рот, он принимается кашлять, хрипеть и давиться. Солдаты продолжают закапывать могилу – страх подстёгивает их, придаёт движениям суетливую сноровку. Звуки делаются глухими, прерывистыми, переходят в стоны. Затем становится тихо. Только слышно, как скребут и стучат лопаты.

Через несколько минут всё заканчивается. Передний план: небольшой холм свежей земли, смятая, истоптанная трава. Задний план: пепельные тучи, размытый дождём горизонт. Средний план: трое богов, которые совершили возмездие.

Хальдер тяжело вздыхает.

– Спасибо, что согласились сделать по-моему, – говорит она. – Локшаа, передай, пожалуйста, Орсилоре мои извинения. Знаю, она была против.

– Передам, – кивает Локшаа. – Хотя… Айто заслужил такое. Мнение Орсилоры – глупая прихоть. Богам не пристало сострадание. Сострадание есть немощь.

– Всё-таки зря растратили неплохой ресурс, – басит Тарвем. – Могли бы утилизировать его у меня в лаборатории. Считай, целая бочка валлитинара. Но раз ты решила…

Хальдер качает головой:

– Всё носишься со своим экспериментом? Да, мудака можно было убить по-другому. Но когда я думаю, что Керта... Что он с ней...

Локшаа трогает её за плечо.

– Керта погибла не зря. Если бы не она, мы бы не узнали об этом паскудном протоколе. Настоящее геройство. Иначе не скажешь.

Хальдер зажмуривается.

– Это ведь я, я велела ей шпионить за Айто, – сквозь зубы говорит она. – И я не была рядом с ней, когда она попалась. Когда он её вот так же закапывал. Когда...

Развернувшись, она идёт прочь – быстро, потом ещё быстрее. Затем пускается бежать. Крошечная фигурка на фоне огромного лазурного поля и огромного свинцового неба.

– Отойдём, – рокочет Тарвем. – Пусть даст себе волю.

Они, пятясь, отступают от свежей могилы. Солдаты продолжают стоять по стойке «смирно» у транспортёра, не понимая, что сейчас произойдёт.

– Прямо, двести шагов, бегом! – кричит Локшаа. Солдаты срываются с места.