Блокадные рассказы

Каждодневный, ежечасный, ежеминутный, ежесекундный подвиг. Ленинградцы.

Зазвенел будильник. Катя открыла глаза. Освещённая солнечным светом комната, за окном цветущий куст черёмухи, из кухни доносится аромат готовящегося завтрака. И над всем этим высокое, голубое, чистое небо.

Блокадные дети

Мальчишки и девчонки блокадного Ленинграда. Те, чьё детство так стремительно оборвалось, не успев начаться. Те, кто в одночасье повзрослев, наравне со взрослыми пришли на завод, кто делал мины, бомбы и снаряды, стоя на деревянных ящиках, потому что иначе было просто не дотянуться до станка.

Кто рыл окопы, сжимая в маленьких ладонях огромную лопату, кто помогал взрослым строить баррикады на улицах, чтобы не впустить врага в город. Кто выращивал овощи в блокадных огородах, чтобы спасти людей от голода.

Кто не запускал в небо бумажных змеев, не купался в озере, не ел блинчики с повидлом, кому не пекли торт на день рождения, не дарили велосипед, не покупали мороженое.

Кто не гонял в футбол на улице, кому не дарили новые куклы и не водили гулять в парк.

Кто ночевал в бомбоубежищах, закутавшись в одеяло, чтобы хоть как-то согреться и заснуть под звуки разрывающихся снарядов. Чей растущий организм не знал, что такое наесться вдоволь. Да и вообще просто нормально поесть.

Кто почти забыл, что такое мирное, спокойное небо. Что такое тишина, и как это – жить, когда ты постоянно не слышишь звук метронома.

И кто вопреки всему ходил в школу – слабый, обессиленный от голода, сквозь холод и сугробы, шёл на занятия. Потому что дети даже в осаждённом городе должны учиться. Потому что скоро наступит наша Победа и начнётся мирное время, и самая лучшая помощь взрослым, чтобы приблизить Победу – это твои хорошие оценки.

И кто во время артобстрелов вместе со взрослыми дежурил на крыше и тушил сбрасываемые туда зажигательные бомбы. А вокруг – тёмная ночь, дрожит дом, дрожит, кажется, даже вся земля. А с неба падают горящие бомбы, и нужно успеть подскочить к ним и сбросить вниз с крыши, пока они не успели разгореться и не подожгли всё вокруг. И не важно: страшно тебе или нет, хочется ли тебе в этот момент прямо с головой залезть под одеяло и крепко-крепко зажмурить глаза, а потом снова их открыть и понять, что всё происходящее – это просто кошмарный сон, потому что то, что сейчас происходит вокруг, просто не может существовать в действительности, в реальной жизни. А особенно в жизни тех, кто успел прожить на этом свете всего-то ничего – чуть больше какого-то десятка лет, а иногда и того меньше.

Кто помогал матерям носить воду из обледенелых рек – потому что водопровод не работал. А кипяток дома должен быть всегда – он спасал от холода и голода.

Кто мечтал, что когда наступит мирное время, то он сможет поесть. Нет, не варенья, мороженого и пирожных, а просто обычной еды, только вдоволь, той еды, есть которую обычно очень трудно заставить обычных детей. Детей мирного времени.

Кто вместе с матерями вёз на саночках хоронить умерших родственников. Помогал, как мог, потому что иначе было нельзя. А детство… оно вернётся потом, в мирное время.

Это и обычная маленькая девочка. Простая школьница из самой обычной ленинградской семьи. Таня. Кем бы она стала в мирной жизни, какая бы она была, если бы смогла стать взрослой? Если бы у неё был такой шанс. Где бы она училась и кем бы работала? Стала бы ветреной кокеткой или наоборот образцовой матерью большой семьи?

Блокадный дневник этой самой обычной девочки читают теперь взрослые всего мира. Нехитрые записи, сделанные детским почерком. Записи, от которых становится страшно и жутко. От которых кровь холодеет. В реальность которых практически невозможно поверить среднестатистическому обывателю. В каком-то оставшемся с мирного времени блокноте, возможно, подаренным кем-то из родственников или просто купленным в канцелярском магазине по случаю. Вряд ли, покупая этот небольшой непримечательный блокнотик, кто-то мог даже представить, какая судьба ему уготована.

Это те, кто вместе со взрослыми приблизил победу, кто рассмеялся в лицо врагу. Не по годам серьёзные, худые, сосредоточенные и бесстрашные – мальчишки и девчонки осаждённого Ленинграда.

Кого зимой на грузовиках вывозили из-под бомбёжек по льду Ладожского озера. А ещё вас везли из осаждённого города кораблями и поездами. Взрослые, как могли, пытались вас спасти, уберечь, пытались подарить вам жизнь и, возможно, даже детство. Это вы, чьи игрушки потом находили красноармейцы, расчищая завалы от разбомблённых поездов. Чьи куклы и плюшевые мишки прибивали во время прилива к берегу воды огромного озера, которое не смогло уберечь вас от вражеских обстрелов.

Но в душе вы были всё равно мальчишками и девчонками. С детскими радостями, печалями, весельем и фантазиями. И верой в приближающуюся Победу. С огромным количеством планов, которые предстоит воплотить в мирной жизни.

Вам, в бессмертие ушедшим, вам писавшим героические страницы истории, низкий поклон до земли от благодарных потомков.

Она жила в блокадном Ленинграде

Женщина и война – понятия несовместимые. Полностью, абсолютно, категорично. Женщина – это что-то мирное, спокойное, оберегающее, вдохновляющее. Но жизнь не спрашивала и не советовалась. Жизнь поступила иначе.

Тебе, отстоявшей свой город, тебе, не побоявшейся нечеловеческих лишений и тягот, взвалившей всё на свои хрупкие плечи, тебе, несломленной и непобеждённой – тебе, Ленинградке, посвящают поэты и художники свои творения.

Ленинградка – какая она? Да абсолютно разная. Это и молодая девчонка только-только пришедшая работать на фабрику, и роскошная дама, любительница Серебряного века и искусства, это и учёная дева, полностью посвятившая себя науке, и беззаботная барышня-хохотушка, любящая ходить на танцы и вкусно готовить.

Ты не воспринимала, происходящее вокруг тебя как подвиг. Ты просто жила и боролась, как велела тебе твоя совесть. Ты не могла иначе.

Ты пекла хлеб из муки, только-только привезённой в город по уже достаточно хрупкому льду. Завод работал всю ночь, люди ждали, не расходились по домам, не знали, будет ли мука, окончится ли бомбёжка, смогут ли прорваться в осаждённый город грузовики.

Ты, ослабевшая от недоедания, старалась не вдыхать аромат свежеиспечённого хлеба, от которого потекут слюнки даже у абсолютно сытого человека. Ты вынимала горячие буханки из печи, бережно прижимая их к себе. Хлеб – это святыня в осаждённом городе. В городе, где голод.

Ты не думала, когда последний раз ты сама ела вдоволь. Главное – не думать об этом. Главное, что через час-два хлеб будет в магазине. Там уже стоит очередь таких же женщин. Замотанные в платки, закутанные во всё, что только можно себя закутать, чтобы спастись от холода, и от этого выглядящие совершенно бесформенными, стоят они на морозе, сжимая в руках продовольственные карточки и очень надеются, что хлеб будет, что не придётся возвращаться домой ни с чем. И прятать глаза от голодающих близких…

Ты убрала подальше свои красивые платья, духи и украшения. Впрочем, украшения, подаренные когда-то восхищёнными твоей красотой поклонниками, на этот раз сослужили иную службу. Их можно было обменять на рынке на какую-нибудь еду. Еда – это жизнь.

Ты, которая до войны, в другое, в мирное время блистала своей красотой и очарованием. Ты, за которой ухаживали толпы поклонников, ты, кому восхищённые мужчины дарили охапками розы, ты, которая вдохновляла их на новые открытия и свершения. Ты, которая в мирное время, возможно, поднимала дикий визг и крик при виде откуда ни возьмись забредшего в твою квартиру паука. Ты, которая раньше так боялась простудиться зимой, ты, перед которой всегда открывали двери галантные мужчины, пропуская тебя вперёд, ты, которой подать руку при выходе из автомобиля, да пускай даже из трамвая, чтобы прикоснуться к твоей руке, облачённой в элегантную лайковую перчатку, считали за честь мужчины.