Страница 79 из 93
Новгородское восстание было даже более кровавым и страшным. По крайней мере, «чугуевцы» не убивали офицерских детей и не насиловали их жён...
На подавление восстания были отправлены «малороссийские» полки. Так называли части, приведённые в Петербург генералом Волконским и подполковником Муравьёвым-Апостолом. Крови поселян было пролито много, но деваться было некуда. Крестьяне, имевшие оружие и обладавшие выучкой, пусть и уступавшей солдатам, сражались отчаянно. И если бы в самый последний момент на помощь «революционным» войскам не пришли части, расквартированные в местечке Кречевицы под Новгородом, то исход был бы неизвестен.
Новгородские пехотные полки и драгунские номерные, ещё не успевшие принять присягу на верность Михаилу, какое-то время колебались. Но вскоре, сдавшись на уговоры Волконского, признали Временное правительство, чем укрепили положение мятежников.
Князь Волконский был назначен исправлять обязанности генерал-губернатора новгородского и псковского, а подполковник Муравьёв-Апостол вернулся с частью войск в Петербург.
В Петербурге поговаривали, что истинным правителем является Сперанский, который даёт советы. Благодаря Михаилу Михайловичу был найден выход из финансового кризиса. На монетном дворе были в большом количестве отпечатаны золотые червонцы. Для этого пришлось расплавить изрядное количество золотых украшений и посуды, конфискованных у врагов революции. Потом ободрали всё мало-мальски ценное в Зимнем дворце, Адмиралтействе и Сенате.
Чеканка червонцев позволила укрепить положение ассигнаций и закупить продовольствие для голодающих жителей. Вот только надолго ли хватит этих «нотгельдов», сиречь «денег нужды»? Выяснилось — на месяц. Всё золото ушло на оплату за английское оружие. Тульские оружейные и уральские заводы остались в руках императора. В правительственных же частях обнаружился острый недостаток ружей. Высокомерные британцы хоть и не признали официально Российскую республику, упускать прибыль не хотели. За оружие «сэры» брали втридорога. Да и рассчитываться золотом с мужиками казалось безрассудным расточительством...
Провизионные отряды отправлялись в окрестные сёла не иначе как в сопровождении сильных воинских команд. Помогало неважно. В новгородских землях, примыкавших к Петербургской губернии, появилась целая армия, состоявшая из беглых солдат и крестьян, которые давали отпор дезертирам. На свою территорию, прозванную «российской Вандеей», они никого не впускали. Те из правительственных отрядов, что оказались смелее (или дурнее?) других, назад уже не возвращались.
Повстанческая армия представляла даже большую опасность, нежели войска императора. К вящему удовольствию Временного правительства, Михаил не имел ни сил, ни средств для похода на столицу. После того как Паскевич положил половину войск в царстве Польском, превратив его в Польскую Республику, а Витгенштейн потерпел разгром под Смоленском, император был занят «латанием дыр», а не военными прожектами. Был ещё, правда, Отдельный Финляндский корпус Закревского, стоявший на границе со Швецией. Но десять тысяч штыков для Санкт-Петербурга опасности пока не представляли. Швеция была больше обеспокоена своими внутренними, норвежскими делами, нежели финляндскими, поэтому король Швеции и Норвегии Карл XIV Юхан свято соблюдал Фридрихсгамский мир.
Граф и финляндский генерал-губернатор Арсений Андреевич прекрасно понимал, что доведись ему, Закревскому, направить корпус на Петербург, то шведский король может вспомнить о том, что он ещё и бывший маршал Наполеона Жан Батист Бернадот. Неплохой, прямо скажем, маршал...
В нынешней же ситуации возвращение территорий, отнятых Россией у Швеции за сто лет, позволило бы отвлечь внимание свободолюбивых норвежцев от их борьбы за независимость. Вот и приходилось генералу опасаться за свою спину. Но всё-таки его положение было более спокойным, нежели положение Ермолова, самоназваного правителя Восточного Русского царства, который, теряя город за городом, продолжал отступать к Кавказу. Счастье, что между Персией и Турцией вдруг вспыхнула война. И шах, и султан на время позабыли о русских войсках в Закавказье и принялись сводить старые счёты. Только надолго ли?
Батеньков и Бистром тоже не имели достаточно войск для похода на Москву. Но вот присутствие в непосредственной близости от столицы партизанских отрядов, которые теоретически могли бы объединиться с императорской армией (хотя бы с тем же финляндским корпусом), представляло явную угрозу. На первых порах было непонятно — кто командует? Петербургские сплетники (из мещан и прочих подлых сословий) поговаривали: то ли Кутузов воскрес, то ли Багратион. Ходили и совсем уж нелепые слухи. Будто бы во главе повстанцев стоит покойный император Александр Павлович. Дескать, хотел император дать всему народу волю, да не позволили ему князья да генералы. Рассерчал царь и решил сказаться мёртвым. А теперь, когда в России началась междоусобица, вышел государь да и сказал простым людям, что пора-де от дворян-помещиков избавиться. Пускай они друг дружку убивают, а он-де будет народ защищать. Когда генералы да помещики друг друга изведут, то тут-то царь снова на трон и сядет. Останется только он, царь, да старый его слуга, а народ будет жить так, как он хочет. Хочешь — землю паши, хочешь — водку пей. Воля!
Начальник Генерального штаба генерал Трубецкой, ушедший от политики, но с головой окунувшийся в теорию военного искусства, в такие слухи, разумеется, не верил. Даже если допустить, что Александр Павлович жив (тела его никто пока не видел!), всё выглядело слишком неправдоподобно. Государь император в военных битвах не особо отличился. Даже умудрился проиграть битву при Аустерлице. Для этого нужно было постараться...
Слухи о численности войск тоже были изрядно преувеличены. Не надо было иметь образования и подготовки, чтобы определить, что отряд повстанцев, не имеющий сильной тыловой базы, просто не может быть крупным. Так — сотни две-три. Это — в самом наихудшем варианте. (На самом же деле — человек сто!).
Проведённое по делу расследование установило, что командует партизанскими отрядами бывший штабс-капитан лейб-гвардии егерского полка Клеопин. Расследовать-то здесь особо ничего и не нужно было, потому как солдаты, которых оставляли в живых, очень подробно описали офицера в тёмно-зелёной с золотым шитьём форме гвардейских егерей. Когда же из неудачного «вояжа» за продовольствием вернулся некий поручик Завалихин, то все сомнения отпали. По этому поводу господин председатель правительства Батеньков имел долгую беседу с военным министром Карлом Ивановичем Бистромом. Разговор шёл при закрытых дверях, «тет-а-тет», но адъютанты и канцелярские видели красную физиономию генерала, когда тот выходил от председателя. А сам Гавриил Степанович потребовал, чтобы ему срочно принесли графинчик с водкой. В последнее время он стал прикладываться к нему всё чаще и чаще. На всякий случай адъютанты держали в специальном шкапчике запас — две бутылочки. Обычно его хватало дня на два... Достать хорошую водку в Санкт-Петербурге становилось сложно. Ну, разумеется, не для адъютантов правителя.
Сведения, полученные князем Трубецким, вельми порадовали правительство. Однако было принято решение о «недопустимости существования партизанских банд, причинявших беспокойство коммуникациям» и... вызов законному правительству одним своим существованием.
Ну, скажите на милость, что это за народное правительство, ежели против него будут выступать партизаны? Во-первых, по мысли Сперанского, не следовало считать отряд Клеопина партизанским. Партизаны — это когда они воюют с интервентами. А ежели они сражаются с законной властью, то никем иным, кроме как бандитами, быть не могут! Во-вторых, правительство решило, что на розыски бандитов следует отправить достаточно сильную команду. Желательно — из состава пехотных частей, не участвовавших в восстании.
Из-под Новгорода перебросили оставшийся на месте батальон Белозерского полка во главе с боевым офицером, которому было поручено ликвидировать «вандейцев». Вот только оный батальон куда-то канул...