Кровавый снег декабря

Штабс-капитан уже прикинул первую точку, с которой должны поравняться мятежные солдаты. Эх, было бы у него чуть больше людей, разместил бы цепи не поперёк дороги, а вдоль. Тогда бы можно понастрелять гораздо больше! А тут следовало рассчитывать лишь на то, что противник отступит. О разгроме и думать не приходилось.

Клеопин ещё разок «прикинул»: а где у нас будет четыреста шагов? Чтобы удостовериться, посмотрел в подзорную трубу. И тут увидел, что впереди войска плещется на ветру... белый флаг.

— Юнкер, — подозвал он заместителя. — Вы что видите?

Сумароков, приникнув к окуляру, растерянно подтвердил.

— К чему бы это? — размыслил вслух штабс-капитан.

— Сдаваться хотят! — уверенно предположил приблизившийся городничий, услышавший разговор. Потом высказался менее оптимистично. — Или нам сдаваться предложат.

— Есть и третье, — вздохнул штабс-капитан. — Военная хитрость. Предложат переговоры, а потом возьмут и... нас возьмут.

— И что же делать будем? — озабоченно спросил городничий, поглядывая на штабс-капитана. — Откроем огонь?

— Есть единственный способ, — решил Клеопин. — Идти к ним и узнать всё на месте. Господа, кто пойдёт со мной?

— Нет, господин штабс-капитан, — твёрдо заявил вдруг юнкер. — Вам идти нельзя. Если ловушка, то вы пропадёте. А без вас...

— Правильно, — поддержал юношу городничий. — Вам, господин штабс-капитан, никак нельзя-с.

— Я пойду, — решительно заявил Сумароков. — Пойду один. Если что, господин штабс-капитан, отпишите моей маменьке, в город Романов Ярославской губернии...

— Хорошо, — согласился Николай с решением. — Когда подойдёте, спросите, что они хотят. Если нам предложат сдаться, то всё по плану. Ежели, дай-то Бог, они сдаваться хотят, то пусть офицеры подойдут сюда, к нам! Да, господин фельдфебель, найдите юнкеру какую-нибудь белую тряпку...

Юнкер, держа в руках палку с белым флагом (чьей-то нижней рубахой!), пошёл на сближение с мятежниками, остановившись там, где указал ему Клеопин, — у двух кривых берёзок. От стрелковой цепи их отделяло четыреста пятьдесят шагов...

Встреча состоялась. Можно было бы понаблюдать и без подзорной трубы, но Николай почти что втискивал окуляр в глазницу, пытаясь по выражению лица понять: что там сейчас происходит?

К юнкеру подъехал верховой офицер в мундире армейской пехоты. Видимо, командир батальона. Спешился, о чём-то заговорил. Потом подошёл ещё один, армеец помоложе, в пенсне. Вот командир отдаёт поводья солдату, а сам вместе с другим офицером пошёл с юнкером сюда... Что ж, можно идти на переговоры.

— Максим Александрович, — обратился Клеопин к фельдфебелю, именуя того не по званию, а по имени-отчеству. — Встреть гостей да сюда их и приведи.

— Слушаюсь, — резво козырнул фельдфебель, довольный таким обращением.

Парламентёры подошли. Немолодой, за сорок, штаб-офицер, грудь которого была украшена орденами Святого Владимира с бантом, Святой Анны, «Кульмским» крестом и медалями «За взятие Парижа» и «В память войны 1812 года» первым отдал честь младшему по званию и представился:

— Подполковник Беляев, командир третьего батальона тринадцатого Белозерского пехотного полка.

— Поручик Мэров, названного полка командир роты, — козырнул второй офицер, помоложе и наград не имевший.

— Лейб-гвардии егерского полка штабс-капитан Клеопин, командующий партизанским отрядом, — представился Николай, пожалевший о том, что не обзавёлся копией собственного «Владимира», потерявшегося где-то в Петропавловской крепости. — Итак, о чём пойдёт речь?

— Мы, господин штабс-капитан, желаем присоединиться к вашему отряду, чтобы сражаться с мятежниками, узурпировавшими власть, — твёрдо сказал подполковник. — Часть нашего полка погибла в Польше. Мой батальон базировался в Новгороде. Новгородский гарнизон капитулировал перед мятежниками, а нас направили в Санкт-Петербург. Сразу по прибытии получили приказ от так называемого военного министра — выступить для уничтожения партизан и ликвидации мятежного гарнизона в Тихвине. Ещё по пути в столицу мы решили, что драться на стороне мятежников не станем. Ну, а по дороге узнали о вас и о вашем отряде.

— На каких условиях хотите присоединиться? — поинтересовался Клеопин. — Вы — заслуженный офицер. Да и людей у вас больше.

— Я, господин штабс-капитан, — улыбнулся подполковник, — командовать не особенно люблю. Предпочитаю иметь над собой начальника и исполнять его распоряжения. Кроме того, о партизанской войне имею весьма, скажу так, смутное представление. Мы — белозерцы, в войну с Наполеоном всё больше на передовой были. Так что — готов признать над собой ваше командование и вместе со своими офицерами поступаю в ваше распоряжение...

— Благодарю, — только и ответил штабс-капитан. А про себя подумал: «А на хрена нам, теперь, спрашивается, отступать? Пожалуй, теперь можно и в Тихвине остаться!»

ГЛАВА ВТОРАЯ

АУДИЕНЦИЯ

К юнкеру Сумарокову, занимавшемуся с нижними чинами гарнизонной команды премудростями копания траншей, подбежал дневальный и бойко прокричал:

— Ваше благородие, владыка к себе в келью кличет. Просит прийти тотчас и безотлагательно!

«Интересно! — подумал про себя юнкер. — И тотчас, да ещё и безотлагательно!» Но отказываться от приглашения Сумароков не рискнул, угадывая в отце игумене недюжинную волю и манеры, сближавшие монаха с их корпусным начальником. Оставив солдат на попечение унтера, Николай быстро привёл себя в порядок и пошёл во владычный корпус. Но, к своему удивлению, застал в келии не только владыку, но и всех офицеров отряда или, по нынешним реалиям, гарнизона.

— Юнкер, — обратился к нему штабс-капитан. — Есть поручение, и очень важное.

— К вашим услугам, господин штабс-капитан, — вытянулся юноша.

— Ты бы, штабс-капитан, предложил мальчонке сесть, — предложил настоятель. — В ногах-то правды нет. Да и разговор легче пойдёт.

— Садитесь, юнкер. А вы, владыка, чего ж сами-то не предложили? — поинтересовался Клеопин. — Тут ведь не я хозяин.

— Субординация, сын мой, субординация, — шутливо ответил настоятель. — А вы хоть и в чужом монастыре, да вот устав-то собственный.

— Итак, господин Сумароков, — посерьёзнел штабс-капитан. — Нам необходимо связаться с военным начальством.

— Стало быть, нужно кому-то отправиться в Москву, — догадался юнкер. — И, верно, роль гонца выпала мне?

— Верно, — подтвердил командир. — А больше, вроде бы, и некому. Мне оставлять расположение войск ну никак нельзя. Белозерцы — Сергей Валентинович да Александр Анатольевич, — пока ещё обстановкой не владеют, чтобы на словах обо всём рассказать. А фельдфебеля или унтер-офицера не пошлёшь. Ну, а господа местные чиновники, сами понимаете... Впрочем, вы вправе отказаться.

— Так а чего тут отказываться? — пожал плечами юнкер. — Чай, не в тыл к неприятелю идти...

— Ну, в тыл не в тыл, а кто его знает, на что наткнуться можно.

— А на кого натыкаться-то? — удивился Сумароков. — Сел в барку да до Белозерска доплыл, а там уже и до Череповца рукой подать. А потом по Шексне да до Углича. А там уже сушей — до Москвы. Только вот долго. Если бы, как раньше, напрямую, то дня бы за три на почтовых... А так в обход...

Юнкер вздохнул, представляя себе этот путь, «тянувший» на месяц пути.

— А вот насчёт пути вам владыка и расскажет, — улыбнулся штабс-капитан, предоставляя слово настоятелю.

— Ты, сын мой, пойдёшь не по тому пути, по которому купцы идут, а по другому. Напрямую, — хитренько прищурился отец шумен. — По нему, сыне, не в пример короче получится!

— Это как так? — наморщил лоб Сумароков, представляя себе географическую карту. — Да тут лесами да болотами плутать да петлять...

Наверное, лучше сапёров географию Российской империи знали только географы да картографы...