Вестники рока

Отлично. Никаких сроков. Во всяком случае пока.

— Тогда обыскиваем этот зал. Если ничего не отыщем — двигаемся обратной дорогой и смотрим, что пропустили, — предложила я.

Дух инструмента коротко кивнул и вернулся к изучению руин. В отличие от древней шкатулки, что мы отыскали в лесу близ Клюковки, в замке сохранилось многое: обломки мебели, даже ветхая, но не истлевшая ткань. Хотя эпоха, вроде как, одна. Игровые условности. Вон, даже угли в каминах сохранились. Каминов тут было целых шесть: меньшим числом просто не удалось бы протопить такое большое помещение. Я подошла к одному из них, подобрала валявшуюся неподалёку кочергу и поворошила угли. Ничего интересного. Обломанный наконечник копья с прочностью в одну единицу, да куча золы. Обломок я на всякий случай взяла с собой — вдруг археологам пригодится? — и направилась к следующему камину.

Удача улыбнулась на четвёртом. Кочерга упёрлась во что–то твёрдое. Я пошарила в золе и вытащила обожжённую лютню. Без струн, с обломанными колками, повреждённая огнём, она всё же идентифицировалась как «Сожжённая лютня».

— Эйд, подойди! — окликнула я духа.

Тот оставил в покое обломки стола, под которыми пытался высмотреть что–нибудь полезное, и подошёл. Я показала ему находку и удивлённо вытаращилась на спустника. Я впервые видела Эйда потрясённым и объятым горем. Он взял в руки лютню и полным боли взглядом осмотрел инструмент. Его, равнодушного к слезам Аники, до глубины души волновала судьба лютни. Хотя, чему тут удивляться? Концепция отцовства чужда как сильвари, так и музыкальным инструментам, а вот судьбы собратьев волнуют каждого.

— Это… — глухо прошептал Эйд, — чудовищно…

— Лютня принадлежала Кипрею?

— Нет… — покачал головой Эйд. — Она мне не знакома. Но мы должны помочь ей.

От подобного заявления я несколько обалдела. Помочь кому? Этому древнему полешку? Но встретившись взглядом с Эйдом, я спросила совсем иное:

— Чем мы тут поможем?

— Я чувствую, душа лютни ещё жива. Найди мастера, способного восстановить её тело.

Предложено задание: «Спасти из огня».

Описание: найдите способ восстановить сожжённую лютню. Награда: неизвестно. Штраф за провал/отказ от задания: блокировка предмета «эйд».

— Есть знакомые мастера? — на всякий случай спросила я.

Варианта отказаться от задания просто не было — не могу позволить себе терять инструмент. Да и лютня, я думаю, не из простых. Вполне может быть, что дух лютни сумеет рассказать о произошедшем тут. А это — ниточка к поиску Десятого.

— В основном в Сокрытом лесу, — разочаровал меня Эйд. — Есть ещё пара мастеров, но не думаю, что они будут иметь дела с Мраком.

— Сможешь отметить их местонахождение на карте?

— Боюсь, что твоя карта полна белых пятен. Сейчас я не могу сориентироваться по ней. Может позже.

— Может, — разочарованно произнесла я и в последний раз обвела взглядом руины зала. — Возвращаемся в город. Может там найдётся подходящий мастер.

Но торопиться я, конечно, не буду. Успею ещё поспать перед репетицией.

Могут ли совы играть рок? Судя по нашей группе — да. Во всяком случае ранний подъём в очередной раз продемонстрировал, что жаворонков в нашей стае нет. Но кофе и предвкушение первой репетиции на новом месте вселели в нас бодрость и надежды.

— Ща полабаем! — радостно потёр руки Витёк, когда мы выбрались из такси у двери склада.

— Ага, — поддержал его Страус, — это куда приятней, чем этой, как её… Метлой махать!

— Будешь и дальше номера с файер–шоу откалывать — вообще переймём у Пал Андреича традиции трудотерапии. Как в армии, — пригрозил ему Чарский. — Кирка, давай карту.

Я выудила из кармана ключ–карту и передала Юрке. Тот приложил её к замку и… ничего не произошло. Чарский озадаченно почесал затылок и повторил операцию. Дверь осталась запертой.

— Дай сюда, — мгновенно потерял терпение Витя и, выхватив карту, самолично сунул ту в считыватель.

Результат остался нулевым.

— Кирюх, ты карту не царапала? — задумчиво спросил Гарик.

— Вроде нет, — я отобрала карту у Вити и рассмотрела поближе. — Вчера ж всё работало. Да пофигу, пошли к Николаичу, на крайняк сам откроет. У него офис тут рядом.

Офис, действительно, располагался рядом и даже Иван Николаич оказался на месте. Вот только на меня он смотрел, как на пустое место:

— Здравствуйте. Чем могу быть полезен?

— Добрый день, Иван Николаевич. У меня тут проблема с картой какая–то. Дверь не открывает.

— А вы, собственно, кто? — Иван Николаевич воззрился на меня с искренним изумлением. — Не припомню, чтобы сдавал вам что–либо. Номер договора назовите, пожалуйста.

— Вы же сами просили без договора, — на автомате ответила я, уже понимая, что попала. И развели меня, как ребёнка конфеткой. Сука!

— Я?! — Иван Николаевич изобразил на лице такое праведное изумление, что даже Станиславский не нашёл бы, к чему придраться. Сей мимический шедевр, правда, я созерцала недолго. Слушавший с остальными ребятами за дверью Зверь шагнул в тесную каморку.

— Подержи басуху, — Витя выверенным за годы дружбы движением сунул мне чехол с гитарой.

Прежде чем кто–то из нас успел подать голос, Зверь вздёрнул жулика за воротник и замахнулся так, словно собрался поймать луну в небе. И вот тут Николаич сообразил, что его сейчас будут бить — причём толпой и не только по лицу, — и продемонстрировал удивительную для такой тучной комплекции прыть. Он выскользнул из рубашки, оттолкнул меня в сторону, и пузатой бомбой помчал прочь, едва не растоптав по пути Страуса. Верещал сволочной пузан при этом так, что аж уши закладывало.

Выскочивший следом Зверь заорал, потрясая зажатой в горсти рубашкой, словно знаменем:

— А ну стой, ты, кобель–глистоносец! Я тебя убивать буду!

Разумеется, столь щедрое обещание только прибавило жулику прыти. Витя выругался, и, оглушительно проорав очередное обещание страшных кар, кинулся в погоню, настигнув жертву уже почти у самых армейских складов.

— Ты, козлина… — далее последовал взрыв отборного мата, сопровождаемый визгом воспитуемого и тем характерным шмяканьем, что издаёт подошва при ударе по пятой точке. Николаич рухнул наземь, свернувшись в позу эмбриона и закрыв руками голову. Орать при этом он не переставал ни на секунду, ухитряясь визжать даже на вдохе.

— Вить, подожди! — крикнула я, подбегая к месту расправы.

Зверь замер с поднятой для пинка ногой и озадаченно уставился на меня:

— Чего ждать–то? — рыкнул он. — С этой гнидой что, ещё и разговаривать?

— Нет, меня подожди, — ответила я, и от души пнула лежащее на земле тело ногой. — Ты, сучара, кинуть нас решил, да? Мы тут тебе на халяву склад отмывали, а ты ещё и оборудование захотел скрысить?

Каждый вопрос я сопровождала новым пинком, отчего визг Николаича перешёл в ультразвук, а у меня в душе лишь нарастала злоба. Ненавижу таких скотов! Всех бы поубивала!

— Кирка! Зверь! Хватит! — выкрикнул подоспевший Юрка.

Гарик и Страус остановились рядом, причём по лицу последнего было видно: от участия в воспитательном процессе его удерживает лишь авторитет Чарского.

— А ну отставить! — резкий окрик заставил меня обернуться, от чего очередной пинок вышел неудачным, лишь слегка мазнув по обширному крупу жулика.

К нам приближался невысокий солдат в красном берете и надписью «военная полиция» на чёрном наплечнике — как у тех, что дежурили на том самом КПП, где я набирала воду. Несмотря на пояс, увешанный разнообразными приспособлениями, среди которых я сумела опознать только дубинку, солдат уверенно приближался к нам с пустыми руками. Лицо военного было загорелым, словно он недавно вернулся из отпуска на пляже.

— Прекратить! — приказал он тоном, не терпящим возражений.

Видимо, привык, что все его команды выполняются беспрекословно, но тут нашла коса на камень: Витя, отвлёкшись от экзекуции, просто отпихнул помеху в сторону. Точнее, попытался: щуплый солдатик схватил его ладонь, прижал к своей груди, словно лучший друг, а потом Зверь вдруг взвыл, согнулся, и улетел в сторону, звучно шмякнувшись на бетон.