…Я плакал…

Доктор Ниарадзе почесав макушку головы задумчиво произнес:

– Может я недостаточно хорошо знаю русский язык, но это звучит так, как если ты назвался психотерапевтом, то все что ты делаешь всегда будет правильно и всё всегда будет хорошо.

– Да, Гурам Иосифович! Именно так! Ты все правильно понял. И в этом весь кошмар, и ужас этого неоднозначного исследования, – покачивая головой произнес доцент Михайличенко.

На минуту воцарилось молчание, которое прервал ассистент Горбаченков:

Да. Грустная история. Но все-таки я хочу вернуться к различным подходам, – не унимался он. – Недавно смотрел запись семинара американского психолога Фрэнка Фарелли. Вы знаете, это направление называется провокативная терапия. Интересный подход. Ломающий стереотипы. Мне понравился.

И как бы обращаясь к своему непосредственному начальнику, доценту Михайличенко продолжал:

– Основной посыл Фрэнка Фарелли заключается в том, что наше психотерапевтическое сочувственное отношение может приводить к тому, что клиент или пациент даже не пытается что-то изменить в своей жизни. Или, как сейчас любят формулировать эту идею коучи, – боятся выйти из зоны комфорта. А его – пациента надо встряхнуть…

Но тут звучно скрипнула закрываемая дверь и дискуссия сразу же прервалась. В кабинет вошел, слегка запыхавшийся от быстрой ходьбы, профессор с огромным букетом цветов, который ему успели вручить, видимо на ходу, благодарные пациенты.

Товарищи ученые, доценты с кандидатами, – послышался полушутливо-насмешливый голос Либермана, цитировавший слова из песни Владимира Высоцкого. – Давайте начнем заседание.

Пока Михаил Львович проходил к своему месту, а затем устанавливал цветы в вазу, в кабинете воцарилась тишина.

– Итак. Статью все прочитали, – задал вопрос профессор.

Ответ был единодушным:

– Да!

– Кто имеет желание подискутировать на эту тему? – Либерман обвел присутствующих взглядом.

– Хочу я, если позволите, – вызвался доктор Ниарадзе, произнеся все это с приятным грузинским акцентом, как бы специально усиливая его.

Профессор кивнул и, улыбаясь с нотками юмора в голосе произнес:

– Слово дается Гураму Иосифовичу, доктору с красивой грузинской фамилией – Ниарадзе, кандидату медицинских наук, старшему ординатору отделения психотерапии и вообще хорошему человеку.

В ответ доктор Ниарадзе слега склонил голову, чем вызвал легкий смех присутствующих.

В период кризиса отношений с Грузией, многие специалисты достаточно высокой квалификации не нашли на родине достойной работы, остались не у дел, без средств к существованию, и переехали в Россию, где оказались востребованы. Одним из них был Гурам Ниарадзе. Опытный психиатр. После профессиональной переподготовки решил попробовать себя на поприще психотерапии. Михаил Львович очень высоко ценил доктора Ниарадзе за его клиническое чутье. Большой психиатрический опыт давал ему возможность увидеть даже незначительную и уникальную психопатологию в нагромождении разного рода симптомов и синдромов.

– Итак. Что я хочу сказать, – с кавказской горячность начал Ниарадзе. Безобразие. Форменный кошмар. Я такого никогда не видел и на слышал. Если бы я был на месте клиента я бы, я бы…

– Гурам, успокойся, не надо…, – улыбаясь, произнес Михаил Львович. Мы полностью с тобой согласны и солидарны. Нас не надо ни в чем убеждать или переубеждать.

– Если позволите, Михаил Львович, – доцент Михайличенко посмотрел на Либермана, который в знак согласия кивнул головой. – Я хочу обратить внимание наших молодых коллег на проблему деструктивного, то есть разрушающего психологического воздействия. А оно ведь, к сожалению, может быть в любой сфере взаимодействия, в том числе и терапевтической.

Видя, что все слушают его с неподдельным интересом, он продолжал:

– Многие думают, что тренинги и групповая терапия безопасны. А если пошел на индивидуальные занятия к психологу или психотерапевту, то будет однозначная польза. И вытерев накрахмаленным заботливой супругой носовым платком пот со лба с энтузиазмом продолжал:

Но ведь это не так и мы все это прекрасно знаем! И кстати, Михаил Львович, тут до вашего прихода, наш молодой эрудит, Эдуард Германович рекламировал Фрэнка Фарелли и его провокативную терапию.

– Ну так уж и рекламировал, – обиженно произнес ассистент кафедры, по совместительству младший научный сотрудник Горбаченков. – Просто высказал свое мнение…

– Ладно, Николай Васильевич, не будем смущать молодого коллегу, – примирительно произнес профессор Либерман. – Мы все его знаем. Он иногда любит перчика подсыпать. Но это в теории. Но, а на практике к нему нет никаких претензий. Так Эдуард Германович?

Так, Михаил Львович, – улыбнулся он, успокоившись, что ему от профессора не досталось разноса.

Закончив разбор полетов с Горбаченковым, профессор Либерман продолжил начатую доцентом мысль:

– Коллеги. Сейчас коротко о Фарелле, Витакере и иже с ними. Большинство из этих авторитетов в кавычках нарушают главный этический принцип медицины «Noli nocere». Кто забыл латынь, напоминаю – «не навреди».

Фрэнк Фарелли и его провокативная терапия – это гротеск, эмоциональное потрясение, провокация, не всегда приличный юмор, а иногда и откровенное хамство терапевта, задающего несуразные вопросы. И какому человеку с проблемами, которому не до смеха и не до юмора это понравится. У него крах, кризис, боль, у него может быть психическое расстройство с нарушениями восприятия и в дополнения ко всему он еще и получает оскорбления в свой адрес. Ему может, осталось жить несколько месяцев. Вот таковы приемы провокативной терапии Фрэнка Форелли.

Все молча слушали. Михаил Львович продолжал:

– Это шок для клиента и выбитая из-под его ног почва. Пришел за помощью, а получил оскорбление и унижение.

– У нас на Кавказе за такое и убить могут – вписался в монолог профессора доктор Ниарадзе.

– Согласен. Для некоторых горячих парней подобного рода лечения в кавычках может послужить триггером для ответной агрессии. Более того, напомню, – профессор сделал небольшую паузу. – Данный вариант этой псевдотерапии проводится в группе, члены которой по тем или иным причинам не могут адекватно воспринимать происходящее. Они ведь тоже пришли за психологической помощью. Таким образом, из терапии делается шоу. Да, несколько своеобразное, но шоу, этакое представление, в главной роли которого выступает самовлюбленный, чаще всего нарциссического типа ведущий группы. Не будем гадать кто он – психолог, психотерапевт или проходимец. Не важно. Шоу начинается и продолжается. Это в традициях американцев. Но это не терапия. Но нам, профессионалам, не надо всю эту вакханалию принимать за чистую монету. Давайте отделять зерна от плевел. И, – Либерман поднял указательный палец правой руки вверх. – И в происходящем нет самого главного – нет душевности и интимности. Все грубо, жестко, все напоказ.

– А как же положительные отзывы, хвалебные статьи, радостные лица исцеленных пациентов, – наивно спросила Каблукова. – Наташенька, дорогая, – фамильярно похлопывая по плечу, широко улыбаясь, покровительственно вещал Эдуард Германович. – Это же элементарно. Пиар и реклама. Как говорят сведущие люди, не важна суть дела, важна организация этого дела. Присутствующие дружно рассмеялись, понимая, что за Горбаченковым правда. Под видом благих намерений можно привнести много зла, боли и страданий.

Уже начинало смеркаться, и Михаил Львович попросил включить верхнее освещение, которое он не любил за его резкую яркость, предпочитая использовать настольную лампу с большим абажуром, мягкий свет от которой не утомлял глаза.

Профессор посмотрел на часы, которые висели рядом с портретом Фрейда. Времени до вечерних консультаций оставалась не так много, но и тему деструктивных психологических практик тоже надо было закончить.

– Коллеги, – призвал профессор разговорившихся и немного отвлекшихся от темы сотрудников. – Давайте поговорим о Витакере, о котором сейчас молчит только ленивый. Много охов и ахов. Восторг и умиление. А что по сути – если смотреть с профессиональной точки зрения.