Цунами

В издательстве, в уютном кабинете Гриши, меня посетило ощущение отрешённости от сегодняшнего дня: Гриша что-то увлечённо допечатывал на своём компьютере, телефон молчал, настольная лампа не отягчала глаза подробностями интерьера. Не было здесь сероводорода, не посещали этот уголок видения людей, погибших в муках удушья. Шуршал вентилятор процессора, тихонько пощёлкивали клавиши под Гришиными пальцами. Не хотелось никуда идти, ни думать, ни работать. Даже спать не хотелось. Понял наконец, откуда взялось состояние подспудной тревоги и неустойчивости: на меня неотвратимо надвигалось понимание масштаба возможной грядущей катастрофы, предотвратить которую никто не в силах!

Договорились встретиться с Рыбаковым на автобусной остановке Будённовского проспекта. Прихватили из Гришиных запасов четырёх вяленых лещей. Рыбу завернули в цветастый рекламный плакат и засунули вместе с двумя пустыми пластиковыми двухлитровками от «Кока-колы» в рюкзачок, выделенный хозяином для неотложных нужд коллектива. Выбежали в темноту и помчались к благословенному источнику, тропу к которому Гриша знал наизусть.

Толпа на Будённовском накатывала на подходящие к остановке автобусы, как морской прибой. Рыбаков, Гриша и я с пивом и рыбой покорно отдались этой волне и, втиснутые в переполненный автобус, оцепенели, спрессованные телами жителей гостеприимных Ворот Кавказа. Лавсановым бутылкам нипочём даже льдины, раздавившие легендарный «Челюскин». Вяленый лещ молчал – дави его, не дави! Но, как выдерживали хрупкие человеческие оболочки жуткие нагрузки, которые обрушивались на них, когда автобус тормозил у очередной остановки, не пойму никогда.

Вручив хозяйкам четыре пачки пельменей и блок с черничным йогуртом, Гриша что-то пошептал Зойке на ухо, и та, согласно кивнув, исчезла на кухне. Через секунду Зойка принесла высокие стаканы. Гриша отдал лещей на растерзание мне и Рыбакову, а сам виртуозно наполнил стаканы пивом, практически до края и без пены. Рыбаков развернул обёртку и расстелил плакат на своём столике, сдвинув в сторону книги. На плакате завлекательного вида девушка призывала отдохнуть на курортах Чёрного моря. На фоне высокого скалистого берега разбивались живописные волны. Девушка отводила с лица мокрые волосы и демонстрировала ослепительную улыбку.

Пиво было просто замечательным. Штаб заседал в каморке Анатолия Михайловича в полном составе. Соблюдалась даже архитектурная субординация: патриций Рыбаков возвышался на трибуне, то есть на стуле. Среднее сословие изображал в бенуаре Гриша, восседая на пуфике. В партере – значит, на коврике – вольно расположился плебс. То есть ваш покорный слуга.

После наших с Гришей обстоятельных докладов слово взял Рыбаков:

– Сегодня у меня была возможность познакомиться с материалами, поступившими из Москвы. Два дня они просто пролежали на столе у генерала, – Анатолий Михайлович вздохнул. – Сложность проведения научных изысканий и профилактических мероприятий, как мне кажется, заключается не в технических проблемах. Я предвижу трудности при взаимодействии всех составляющих. Налицо кардинальная разница целей и интересов. МЧС принимает на себя основной удар со стороны Правительства и Думы, поднимая вопрос до государственного уровня. МЧС понесёт основную долю ответственности и в случае, если прогноз сбудется. Российская академия наук выступает при любом раскладе в роли конституционного суда. Она над схваткой. ФСБ плавно, по мере развития событий перемещается на другую сторону баррикады: не смейте говорить об этом вслух – чревато волнениями в массах. А потом: мы же предупреждали. МВД наши хлопоты и подавно не нужны.

Тут всегда можно заявить: мы солдаты. Действуем по приказу. Дайте приказ – мы тогда и руками, и ногами за! Ещё хуже, если противостояние примет активные формы. Тогда вынимать палки из колёс придётся пачками. Административные неприятности и отстранение от работы – самый слабый сценарий этой оперы. Парадокс заключается в том, что может быть создана полная иллюзия активной работы. Будут тратиться средства, туда-сюда будут летать депеши и доклады… Имеем для этого сотни прецедентов. Но ни на миллиметр мы не приблизимся к решению главной задачи: как спасти наибольшее число людей, как максимально смягчить последствия возможной катастрофы? Готова сработать ещё одна западня. Это «свободные» СМИ. Вы понимаете, что будет на первых страницах всех (!) газет, на экранах телевизоров, на радио и ещё чёрт знает на чём? Хотя бы в том же интернете. Тут, как ни странно, совпадают интересы и ФСБ, и наши. Но только до того момента, когда надо начинать разгребать навоз руками, то есть до принятия конкретных решений. Есть ещё администрация на местах, которая заочно, ничего не понимая и не желая понимать, уже тысячу раз против любых начинаний. Курортное побережье – всё-таки источник доходов в руб лях и в валюте! Скажите хоть слово о возможном землетрясении в регионе и сероводородной атаке – вмиг опустеют не только места отдыха, но и возникнет паника в прибрежных городах и весях. Сколько денег уплывёт из чьих-то карманов! Любому, кто только подумает о разглашении информации такого рода, даже если это невинный младенец, отрежут не только язык – голову даже в колыбели! Есть армия, которая привлекается на определённых этапах, но уровень её мобильности и дееспособность оставляют сейчас желать лучшего. Есть проблемы причерноморских государств, которые, слава богу, решаются без нашего участия. И есть Его Величество затяжной финансовый кризис, в болоте которого лучшие побуждения обречены на самое пошлое утопление. Вывод на сегодня: продолжать энергично работать. Не привлекать внимания журналистов. Закончив здесь, перенести центр активности на Чёрное море. Эта территория также находится в зоне ответственности Южного РЦ. С ребятами из ФСБ держать ушки на макушке: свою суть они рано или поздно проявят. Кстати, через наш РЦ пойдёт федеральное финансирование всех работ по данному направлению. Твой, Саша, ночлег и питание у чекистов будут, соответственно, оплачены. Не горюй, генацвале, что не пришлось пожировать на дармовых хлебах! Гриша, извини, я навёл некоторые справки по твоей работе. После гибели вашего директора издательство намерено отработать только заключённые контракты, а дальше – полная неясность. Предлагаю: в три-пять дней подтягивай «хвосты» и оформляй отпуск за свой счёт. Тактически сейчас это как раз то, что нужно. А чтобы ты не болтался без дела, вот тебе бумага и ручка, пиши заявление на моё имя о приёме на временную работу в должности старшего научного сотрудника. С сегодняшнего числа. В рамках своих новых полномочий имею право на свободный наём рабочей силы для усиления временной научной группы. Оклад – по тарифной сетке семнадцатого разряда. Выше не разрешили. Мы же бюджетная организация.

В дверь позвонили. На пороге стоял расстроенный Сергей. Мы с Гришей совершенно забыли о встрече и заставили парня лишних сорок минут проторчать в машине. Квартиру Анатолия Михайловича, хоть ему (по его словам) и не хотелось, он вычислил по радио с помощью оперативных дежурных: своего и в РЦ.

Рыбаков в который раз продемонстрировал умение находить верное решение в любой ситуации. Сергей был насильно введён в квартиру. Накормлен пельменями. Причём керамическая кружка с холодным пивом, предусмотрительно поданная к ужину, начисто сгладила и обиду, и недоразумение. А так как пиво мы пили на кухне всей компанией, то мир снизошёл с небес и воцарился в доме. Голову даю наотрез, что у них в «конторе» старшие лейтенанты с полковниками на кухне пиво не пьют!

Отвезли домой старшего научного сотрудника Гришу и мигом домчались до «виллы». Сергей удалился улаживать свои дела, а я сел за письменный стол и положил перед собой чистый лист бумаги. Подошла пора подведения первых итогов.

Лист я разделил чертой пополам по вертикали. Итак, что мы имеем? Запишем в левую часть всё, что известно или понятно:

1. Факты катастроф в 1973, 1974, 1975 и 1976 годах.

2. Гипотеза, объясняющая механизм происшедшего.

3. Рассказ очевидца.