Уловка наоборот

– Сколько тело пробыло в воде, точно смогу сказать тоже после вскрытия, – снова произнесла Лена. Следователь бросил на нее короткий острый взгляд сквозь круглые линзы очков.

– Ну а ты что скажешь, Коля-Николай? – произнес Максимов, переведя взгляд на Пузановского.

– Татуировочка на плече у него… – почесав затылок, произнес тот, – очень необычная она, к тому же весьма сложная. Где-то я подобное уже видел, – задумчиво произнес Коля.

– Согласен, интересная и необычная татуировочка. Если труп не опознают, нужно будет специалиста пригласить, пусть посмотрит, может, следок какой покажется, – произнес Максимов.

Пузановский хотел еще что-то добавить, но в последний момент передумал, лишь неопределенно кивнув.

– Значит, все-таки не веришь в несчастный случай, Семен Евгеньевич? – улыбнувшись, спросила Лена.

– Ну почему же, – в тон ей ответил Максимов, – бывает и такое: шел себе человек, потом вдруг решил избавиться от своих вещей. Сумки там, бумажника, да и карманы заодно решил опустошить, причем полностью, до последней копейки и бумажки. А потом надумал ударить себя по затылку тупым предметом, ну и прыгнуть в Неву. Почему нет, бывает и такое! – иронично ответил Максимов.

– Значит, убийство все-таки, – произнес Пузановский.

– Похоже на то, – произнес следователь. – И, чует мое сердце, не простое убийство.

– Это почему же?

– А вот следи за мыслью, Коль. – Следователь внимательно посмотрел на Пузановского. – Тело пробыло в воде, вероятно, не очень долго, а течение здесь слабое, следовательно, труп сбросили где-то поблизости, выше по реке. А если учесть, что мы сейчас находимся достаточно далеко от города, можно предположить, что в воду он попал уже за городом. И если бы с катера тело случайно не обнаружили, скорее всего, его бы и вообще никогда не нашли. Унесло бы в Финский залив и в Балтийское море, да и дело с концом. На это, вероятно, и рассчитывали. Рассчитывали убийцы.

– Думаешь, ограбили и убили, Семен Евгеньевич? – предположила Лена.

– Не похоже, – коротко ответил Максимов. – При ограблении не стали бы так заморачиваться с телом. Если бы это было убийство с ограблением, то, скорее всего, оно произошло бы в городе. И там же, где и убили, бросили бы в Неву. А в данном случае рисковали, вывозили из города труп, или, что еще хуже, живого человека. А потом убили и бросили в Неву уже за городом.

– Ну а зачем все это им нужно было?

– А затем, что если бы труп бросили в Неву в городе, то его, скорее всего, достаточно быстро обнаружили бы. А в данном случае, вероятно, от тела избавлялись с расчетом на то, что его никогда не обнаружат. И так и случилось бы, если бы не речники.

Следователь достал из кармана носовой платок, снял очки и стал тщательно протирать стекла.

– Получается, преднамеренное убийство неизвестного лица с неизвестным мотивом. Уравнение со множеством неизвестных. Боюсь, здесь все очень серьезно.

Протерев очки и полюбовавшись своей работой, Максимов надел их.

– Ну что, где там наши орлы, Гришка и Мишка? – обернувшись в сторону оперов, произнес Максимов. – Пойдем к ним, будем понемногу закругляться.

– Надеюсь, труповозка сегодня быстро подъедет, – с надеждой в голосе произнес Пузановский. – Успеть бы вернуться до закрытия столовки.

– Коль, а что, в твоем саквояже харчи уже закончились? – с серьезным видом произнес Максимов.

– Да нет там уже ничего! – с большой тоской в голосе ответил ему Пузановский. – Даже НЗ закончился!

Глава 5

Ленинград. ОВД

Ровно без четверти четыре рафик опергруппы остановился возле входа в родной отдел милиции. Пузановский всю дорогу торопил водителя, постоянно показывая ему на часы. И как только они доехали, первым покинул автобус и почти бегом залетел внутрь. Максимов планировал лишь на несколько минут заскочить к себе в кабинет, положить документы в сейф и отдать несколько распоряжений по телефону, но его планам не суждено было сбыться. Только он поднялся на свой этаж, как ему навстречу вышел начальник отдела подполковник Кривицкий. Это был мужчина пятидесяти пяти лет с красным обветренным лицом и таким же бордовым носом, украшенным фиолетовыми прожилками.

– Здравия желаю, – буркнул Максимов себе под нос, намереваясь быстренько юркнуть в свой кабинет. Но подполковник взглянул на него и остановился.

– А, Максимов, зайди ко мне через двадцать минут.

– Хорошо, Пал Егорыч, – уныло ответил следователь.

– Куда это твой Коля-Карлсон так полетел? Чуть меня в коридоре не сшиб!

Максимов взглянул на наручные часы.

– Так без десяти четыре уже! Пал Егорыч, столовая же наша в четыре закрывается.

– А, ну, тогда все понятно, – произнес Кривицкий. – Как это я сразу не догадался, – сказал он и направился дальше.

Делать было нечего, следователь зашел в кабинет, бросил на вешалку кепку и плюхнулся на стул.

– Да, очень спокойное дежурство сегодня выдалось, – иронично заметил он вслух.

Максимов вытащил из своего потрепанного портфеля бумаги, засунул их в сейф под столом, а после этого схватился за трубку телефона.

Отдав необходимые распоряжения, взглянул на наручные часы. Времени до визита к начальнику еще оставалось достаточно, и Максимов решил заглянуть в столовую. Подойдя ко входу, он посмотрел внутрь. В зале было пустынно, почти все стулья перевернуты и уложены сиденьями на столы. Уборщица в черном халате со шваброй в руках орудовала шваброй. Только один стол был не убран. За ним одиноко сидел Пузановский и активно работал ложкой. В руке он держал надкусанную большую кулебяку с мясом. Максимов подошел к Колиному столу и сел на стул напротив. Пузановский не обратил на него ни малейшего внимания. Коля склонился над металлической миской и с аппетитом хлебал ароматный суп. При этом кончики его ушей смешно подергивались в такт работе челюстей. Перед ним на столе стояла еще одна такая же миска, в которой виднелась большая горка картофельного пюре с пятью сардельками на вершине. Рядом притулилась большая миска с винегретом, а на тарелке лежали еще две кулебяки. В центре стола Высились два граненых стакана с компотом. Глядя на такое количество пищи, Максимов усомнился в возможности съесть одному человеку все это за раз.

– Кривицкий пожаловался на тебя, – произнес Максимов. – Говорит, чуть не зашиб ты его в коридоре, – сыронизировал Семен Евгеньевич.

С таким же успехом Максимов мог бы обратиться и к столбу. От Николая не последовало ни малейшей реакции. Поняв тщетность дальнейших попыток заговорить с Пузановским, Максимов встал.

– Ну, ладно, Коль, завтра в 9:00 совещание, не опаздывай.

Максимов еще раз взглянул на поглощающего суп Пузановского и усомнился в том, что Коля вообще заметил его присутствие. Следователь вышел из столовой.

– Пал Егорыч, вызывали? – ровно через двадцать минут произнес Максимов в кабинете начальника отдела.

– Рассказывай, Максимов, что там случилось, – недовольным тоном произнес подполковник Кривицкий.

– Похоже на убийство, Пал Егорыч, – ответил Максимов.

– Так похоже или убийство? – еще более недовольным тоном уточнил подполковник.

– Похоже на то, – уклончиво ответил следователь.

– Займись вплотную этим делом, – безапелляционно произнес Кривицкий и потянулся за графином с водой.

– Но, Пал Егорыч, ты же знаешь, сколько на мне еще всего, – просительно произнес Максимов. – Мне бы хоть человечка в помощь.

Подполковник от такой наглости следователя даже пролил воду, наполняя из графина стакан.

– Какого человечка я тебе еще дам?! – Подполковник смачно выпил воду и со стуком поставил стакан на стол. – Вон у тебя в группе Мишка и Гришка, тебе мало? – Он вытер тыльной стороной ладони губы.

– Пал Егорыч, да у них дел выше головы, впору им самим помогать, – взмолился Максимов.

– А Коля-Карлсон твой? Как ни зайду в столовую, он вечно там ошивается, вот его работой загрузи.

– Пал Егорыч, но Коля-Карлсон не оперативник, он фотограф.