Уловка наоборот

Поглазев некоторое время в окно, Коля почесал шею и, бросив взгляд по сторонам, достал из-под сиденья пузатый коричневый портфель из кожзама. Максимов стал украдкой поглядывать на Пузановского. Отстегнув защелки, Коля с неподдельным интересом стал изучать хранящиеся внутри вещи и даже принюхиваться. Если бы Максимов точно не знал, что это портфель Пузановского, он бы подумал, что Коля видит его впервые в жизни. Хорошенько подумав, тот извлек большой газетный сверток. С удовольствием понюхал его и развернул. Внутри оказался сделанный из четверти батона огромный бутерброд с маслом и большой кусок курицы. Округлив от удивления глаза, Пузановский изумленно произнес:

– Птичка?!

Расстелив газету на коленях, Коля водрузил туда свой огромный бутерброд и, с нежностью глядя на него, приготовился откушать. Но в этот момент рафик сильно тряхнуло на колдобине, и Колин бутерброд, подпрыгнув на коленях, взмыл в воздух, готовый в следующую секунду разлететься по салону. С реакцией пантеры, устремившейся на свою жертву, Пузановский обеими руками, как клещами, на лету поймал свой бутерброд и быстро от него откусил. Неимоверным усилием следователь сдержал вырывающийся из него смех. Проницательный Максимов заметил, что Коля не мог знать, что под конец дежурства будет выезд, однако бутерброд у него имелся. Следовательно, Пузановский приберег его до конца смены, чтобы пожевать перед дорожкой домой.

– Ну и реакция у тебя, Колян! – восхищенно заметил Гришка.

– Вот бы тебе с такой реакцией бандитов ловить, а ты все со своим фотоаппаратом бегаешь, – прокомментировал Михаил.

– Бандитов ловить – это для меня слишком мелко, – с набитым ртом произнес Пузановский, – а вот фотография – она большого таланта требует.

Еле сдерживая улыбку, Максимов отвернулся, ради справедливости отметив, что при всей своей комичной внешности фотографом Пузановский был отменным. Его зоркий взгляд и феноменальная память не раз помогали следствию. В отделе Пузановского любили за веселый характер и беззлобность. Но, несмотря на это, только мертвый не называл Пузановского за глаза «Коля Карлсон».

Притормозив на крутом повороте и подпрыгнув на очередной выбоине, рафик вновь стал резво набирать скорость и быстро устремился вперед. Пассажирам разговаривать больше не хотелось, и оставшийся путь они проехали молча.

Глава 4

Ленинград.

Милицейский рафик выехал на берег Невы и, скрипнув тормозами, остановился в стороне от небольшой толпы. Первым из машины показался Максимов, а за ним вышли и остальные члены опергруппы. Вид у оперативников был серьезный и сосредоточенный, а на их лицах от недавней хандры не осталось и следа. Эти люди были профессионалами. Следователь огляделся по сторонам. Прямо возле воды стояли четверо мужчин, один из которых был в форме капитана речного флота. Козырек его фуражки был настолько низко опущен на глаза, что Максимов даже усомнился, видит ли тот хоть что-нибудь из-под него. В нескольких метрах от этих людей он увидел лежащее на земле тело, небрежно прикрытое куском брезента. Немного в отдалении стоял пришвартованный к берегу небольшой прогулочный катер, в народе называемый «лапоть». С палубы этого чуда речного флота на землю спускался деревянный трап.

Следователь подошел к стоящим возле трупа мужчинам.

– Здравствуйте. Майор Максимов, – вынув из кармана удостоверение, представился он. – Рассказывайте, что случилось.

Первым заговорил человек в форме:

– Мы шли оттуда. – Он указал рукой вниз по течению. – С рембазы мы шли, а вот Митька, – он кивнул на парня в клетчатой рубашке нараспашку, – он на палубе был, вот и заметил. – Капитан кивнул на тело, лежащее под брезентом.

– Прям вот так сразу и заметил? – Максимов серьезно посмотрел на парня.

– Да не, не сразу, – ответил тот. – Сначала подумал – рыба какая, а потом присмотрелся – утопленник, ну и сообщил Михалычу.

– А Михалыч – кто? – попытался уточнил следователь.

– Да я это, – отозвался мужчина в фуражке, – капитан этой ласточки. – Он кивнул в сторону пришвартованного «лаптя».

Максимов обернулся в сторону подошедших оперативников.

– Гришка, давайте вы тут с Мишкой снимите показания у них, – он кивнул на речников, – а мы с тобой, Леночка, – он посмотрел на эксперта-криминалиста, – пойдем знакомиться с нашим молчуном. – Он кивнул в сторону тела, накрытого брезентом. – Посмотрим, что он нам сможет рассказать.

Максимов вдруг замер на месте и посмотрел на фотографа.

– Коль, твой бутерброд надежно усвоился? – серьезным тоном произнес он. Лицо Пузановского расплылось в улыбке.

– Издеваешься, Семен Евгеньевич, – улыбаясь, проговорил Коля.

– Да шучу я, шучу, – тоже с усмешкой произнес Максимов.

Он убрал брезент с тела и окинул труп внимательным взглядом.

– Да, опознать его будет очень непросто, – задумчиво произнес следователь.

– Симпатяга, – саркастично произнес фотограф.

– Ну что, Коль, приступай к фотосессии, твоя модель уже давно дожидается, – пошутил следователь. Фотограф без лишних слов приступил к делу. Сосредоточенно и серьезно он принялся делать снимки тела с разных ракурсов, не упуская никаких деталей.

Дождавшись, когда Коля закончит свою работу, Максимов достал из кармана пиджака резиновые хирургические перчатки, надел их и взялся за детальный осмотр трупа.

– Семен Евгеньевич, позволишь и мне начать? – обратилась к следователю эксперт-криминалист.

– Потерпи, Лен, сейчас закончу – и приступишь, – спокойно ответил Максимов.

Следователь производил осмотр быстро и профессионально. Пальцы его работали уверенно, как у пианиста на давно знакомом инструменте. Прощупав складки одежды на трупе, он принялся за содержимое карманов. А после этого стал внимательно изучать ярлыки и бирки на одежде. И чем дольше Максимов проводил осмотр, тем суровее становился. Закончив, он выпрямился и, не отводя взгляда от трупа, бесцветным голосом негромко произнес:

– Приступай, Лен.

Эксперт-криминалист открыла свой металлический чемоданчик, принесенный из автобуса, достала какой-то хитрого вида инструмент и склонилась над трупом.

Следователь, чтобы не мешать ей, отошел на несколько метров и, вынув из кармана сигареты, закурил.

– Что-то ты, Семен Евгеньевич, хмурый стал, словно грозовая туча, – обратился к следователю подошедший фотограф. – Что-то не так?

– Не так, не так, – с задумчивым видом произнес Максимов.

– Убийство? – попытался предположить Пузановский.

– Не будем торопиться с выводами, – вяло произнес следователь.

– Семен Евгеньевич, да ты убийство за версту чуешь!

– Посмотрим, – тоном, не терпящим возражений, произнес Максимов.

Эксперт-криминалист достаточно долго «колдовала» над трупом и, наконец закончив, стала собирать свой чемоданчик. Увидев это, Максимов быстрым шагом подошел и нетерпеливо спросил:

– Ну, что скажешь, Лен?

Девушка, словно решив помучить Максимова, не торопилась с ответом. Она молча и обстоятельно собирала свой чемоданчик. Уложив инструменты, она сняла перчатки и засунула их в специальный карманчик сбоку. А потом аккуратно закрыла крышку чемоданчика и защелкнула блестящие замочки. Закончив с упаковкой, она ровным тоном произнесла:

– Рана на затылке тупым предметом, – многозначительно произнесла она. – Вследствие чего насупила смерть, смогу сказать, как ты понимаешь, только после вскрытия. Но рана серьезная.

– Возможно, что поскользнулся и, ударившись затылком о камень, упал в реку? – неуверенно, словно стараясь убедить самого себя, произнес Максимов.

– Возможно, – улыбнувшись, ответила эксперт-криминалист. – Но, Семен Евгеньевич, ты же сам в это не веришь, – с хитрым видом произнесла она.

– При чем тут веришь, не веришь? – раздраженно ответил Максимов. – Я обязан рассматривать все версии.

– Наличие или отсутствие алкоголя в крови определю после вскрытия, – обиженно произнесла Лена.

– Угу, – задумчиво произнес следователь.