Остальное от лукавого

— Дорогая, я же тоже тружусь в поте лица, — попытался оправдаться Геннадий.

Алексею было неловко за приятеля. Тот всегда пытался выглядеть перед знакомыми независимым мачо. Посещал спортзал, ездил на охоту, хорошо и дорого одевался. Всегда имел в запасе пару анекдотов. Но сейчас он выглядел обычным мужем‑подкаблучником.

Супруга молча вышла и закрыла дверь. Потом, подумав секунду, открыла ее опять и, не обращая внимания на Алексея, прошипела:

— Знаю я, на ком ты трудишься и на кого деньги тратишь. Смотри, не прекратишь, выгоню из дома и с работы. Будешь нищим, как этот... твой, — она кивнула в сторону Леши, вжавшегося в сиденье, — недоделанный приятель.

Когда она, захлопнув дверь, ушла, Геннадий, нервно постукивая холеными пальцами по рулю, пытаясь показать приятелю, что слова супруги его не задели, предложил:

— А может ты сегодня не пойдешь на работу? Возьмем пива, рыбки с креветками. Баню арендуем. Найдем девчонок симпатичных. Их сейчас в интернете «пучок на пятачок», как моя бабка говорила.

— Да неспортивно это... девчонки за деньги. Да и кто меня с работы отпустит? А вот все остальное как‑нибудь организуем... После зарплаты.

— Ну, звони, не пропадай... — не стал настаивать Геннадий. — Я финансирую. Такой карнавал устроим с танцами на столе, —  быстро успокоившись, вальяжно пообещал приятель.

Алексей, вспомнив лицо его супруги, поежился, то ли вообразив ее своей женой, то ли от нежелания выходить под дождь. Потом, собравшись с духом, поблагодарил Гену и выбрался из машины.

Гена приоткрыл в машине окно и с улыбкой спросил:

— А чего у тебя с Настей? Вы встречаетесь?

— Да как-то все... — пожав плечами, ответил Алексей. — В общем‑то, встречаемся, но как‑то всё неопределенно...

— Ты держись за нее, — вдруг очень серьезно сказал Гена, — таких девушек, как она, очень мало... А желающих забраться к ней в постель полно.

Договорив, он, не дожидаясь ответа, закрыл окно и быстро умчался в сторону набережной.

Глава 2

Дмитрий захлопнул крышку ноутбука, резко поднялся из‑за стола и подошел к окну.

«Вот и еще один герой попался. Революционеры мамкины...» — подумал он, но вместо удовлетворения от удачного завершения дела,  почувствовал лишь досаду. Он попытался понять, откуда взялось раздражение. Промелькнула мысль, что это связано с работой, но через секунду вспомнил, как утром, когда он выходил из дома, от его простого вопроса: «Какие планы на день?» — резко покраснела жена Маша. Он так и ушел, не дожидаясь ответа.

Сейчас Дмитрий не мог понять, что нашел в этой девушке. Первое время ему очень нравился ее маленький носик, всегда широко раскрытые зеленые глаза, вызывающе вздернутая, вечно влажная верхняя губа, и главное, постоянная готовность удивляться всякой ерунде и играть роль глупой девочки. Чтобы он не рассказывал, она слушала так восторженно, будто он говорил о великом открытии, которое совершил ради нее.

Но после свадьбы она изменилась. Милая симпатичная девушка превратилась в расчетливую, постоянно недовольную сварливую женщину.

По всей видимости, до свадьбы она была убеждена, что сотрудники ФСБ живут гораздо богаче, а теперь считала себя чуть ли не обманутой. Дмитрий надеялся, что если у них появится ребенок, то Маша изменится. Но она даже слушать об этом не хотела.

«Мы еще сами не пожили как следует и такую кабалу на себя вешать», —  раздраженно говорила она, как только он затрагивал эту тему.

Почти каждый вечер она твердила, что квартира их слишком маленькая, машина слишком старая. Что ей приходится на всем экономить. Покупать дешевую еду и убогую одежду. А все ее подруги вышли замуж за нормальных мужиков, которые зарабатывают столько, что их жены ни в чем не нуждаются. Она была настолько убедительна и настойчива, что Дмитрию ничего не оставалось, как поверить в свою виновность.

Но недавно его отношение к ней резко изменилось. У Дмитрия была собака: старый пес, которого он завел задолго до того, как познакомился с будущей женой. Тогда еще были живы его родители. Собака напоминала ему о тех счастливых временах, когда утром мама будила его в институт, кормила завтраком, а отец‑пенсионер в это раннее время уже собирался в гараж заниматься своей любимой старой «Волгой».

Почему-то жена и собака сразу невзлюбили друг друга.

— Твой пес меня ненавидит, — жаловалась Маша. — Лежит целый день и смотрит на меня, как будто я без спроса влезла в его дом. Так и кажется, что сейчас набросится. Его уже давно пора усыпить: от него только шерсть и блохи по всей квартире.

Как-то раз, после одного похожего разговора, Дмитрий вернулся с работы и не услышал радостного лая своей собаки. Маша объяснила, что пес куда‑то убежал во время прогулки.

Это произошло месяц назад. Поиски собаки не дали никаких результатов. После этого случая он первый раз посмотрел на Машу не как любящий муж, а беспристрастным взглядом сотрудника серьезной организации. Но окончательно разобраться в своих чувствах Дмитрий тогда не успел, потому что его неожиданно перевели в другой отдел и появились другие проблемы.

Теперь ему надо было отслеживать все, что происходит в социальных сетях. Для этого необходимо было самому писать провокационные статьи и отслеживать реакцию читателей и их комментарии. Первое время он не очень понимал своей задачи. Через пару недель его вызвал начальник и разъяснил, что Дмитрию в месяц необходимо заводить как минимум десяток дел на выявленных в сети экстремистов. Иначе его просто уволят.

«За всеми идеями стоят обычные финансовые интересы разных людей и огромные деньги. Все эти социализмы, капитализмы, демократии – лишь повод и прикрытие... Красивая идея почти никогда не вызревает в реальные добрые дела и улучшение жизни людей, а скорее наоборот, — наставлял начальник. — Но она всегда требует жертв: обычных глупых ребят, которые готовы пустить под откос весь мир, веря в подсунутые им сказки. И может быть, ты кого‑то вовремя остановишь, — доверительно добавлял он, похлопывая Дмитрия по плечу. — Так что лучше, если ты сам будешь публиковать бредовые идеи с призывами к беспорядкам, чем реальные провокаторы».

Новая сомнительная работа, пропажа любимой собаки, резко изменившееся отношение к жене, которая вдруг в одну минуту стала абсолютно чужим человеком – все это внесло такое смятение в его размеренную жизнь, что он уже не мог ничего делать.

Чтобы попытаться хоть как‑то разобраться во всех этих переменах и с кем‑нибудь посоветоваться, он решил проведать хорошего приятеля, с которым познакомился в Академии ФСБ, когда проходил очередную переподготовку. Тот, выписавшись из госпиталя, после ранения долечивался дома, и Дмитрий, со стыдом вспомнив, как давно он хотел к нему зайти, достал из кармана телефон, чтобы договориться о встрече.

Дверь открыл сам Николай. На мгновение в дальнем конце коридора появилась его жена – высокая красивая женщина с русой косой – но увидев, что это пришел приятель мужа, вежливо улыбнулась, кивнула головой и опять скрылась в комнате.

Коля встретил гостя в инвалидной коляске, на которой разъезжал по квартире. Для Дмитрия это было полной неожиданностью.

— Я думал, ты уже поправился и скоро на работу, — немного растеряно пробормотал он.

Николай посмотрел на него из‑под густых бровей очень внимательно, но, ничего не ответив, пригласил на кухню. За время болезни он успел отрастить длинные черные волосы, которые расчесывал на прямой пробор и небольшую бородку. Поэтому теперь был похож на монаха‑затворника.

— У меня чай шикарный – разнотравье. Нервы успокаивает и вообще полезно. Да и ты, смотрю, с тортиком, — рассмеялся он, показывая на сверток в руках гостя.

На кухне, оформленной в стиле русской избы, было тепло и уютно. В середине стоял большой стол, накрытый белой льняной скатертью с красным орнаментом по краям. Над ним кованая люстра с лампами в виде свечей. По бокам вдоль стен, на которых висели иконы, поместились два деревянных дивана с кучей ярких расшитых подушек. Все это напомнило Дмитрию детство, когда единственный раз мама привезла его в деревню к бабушке.