Страница 4 из 32
Впервые в жизни я увидела эльфов и орков. Оказывается, эльфы бывают не только черными, как в моих книжках, но и светлыми, весьма приятной наружности. Но они тоже держатся весьма отстраненно от всех и особенно друг от друга. Кстати, не вижу между собой и эльфами (любыми) ничего общего…
В Храм Старейшин за все две недели меня так ни разу и не пустили.
Сайлем рассказала, что жизнью Гевуры заправляет иерарх Кекропус, самый древний из живущих ныне камаэлей. Она сказала, что ему более тысячи лет, и он является хранителем древних обрядов, которые перенял от самих богов. Да, камаэли тоже язычники, как и все жители восточного континента. Главными божествами камаэлей являются Матерь Норнил, создательница всего мира, и Отец Мимир, который создал камаэлей, а также его посланники: Темный Господин Юда, передающий смертным волю творцов, и Мелина, повелительница дождей и штормов, живущая в морских пучинах.
Единственное место, где я по-настоящему люблю здесь бывать, — это Гора Водопадов, находящаяся прямо за городом. А вот от самого города у меня начала развиваться затяжная хандра. Над храмом на вершинах четырех колонн постоянно накапливается энергия, и раз в час она разливается над городом спиральным энергетическим сгустком, который светит ярче, чем солнце, которое здесь из-за серого тумана или пелены, вечно накрывающей остров, выглядит не ярче луны, и даже днем здесь всегда полумрак. Но когда загорается энергетическое солнце, то вся деревня и округа освещаются как в яркий день, но лишь на несколько минут — потом снова наступает удручающая темень.
…С последней моей записи прошло всего три дня. За это время я несколько раз порывалась разорвать этот блокнот, но снова и снова в память о Бернаде запихивала его поглубже в сумку.
Наверно, надо с самого начала рассказать всю эту историю. Но я каждый раз не знаю, с чего начать: с того, каким потрясением обернулось для меня это возвращение на родину, или какой большой ложью оказалось все мое существование.
В общем, я нашла родителей.
Оказывается, все это время они были живы. И нет, они не искали меня и даже не сразу захотели видеть меня после моего прибытия. Честно говоря, я виделась лишь с отцом, так как мать даже не изъявила желания со мной встречаться.
Разрываемый, как он сказал, «мучительным чувством вины», мой настоящий отец поведал мне трагичную историю моего появления на свет.
Оказывается, до недавнего времени на всю расу камаэлей была наложена магическая печать, а сам Остров Душ сокрыт в междумирьи. Живущие на нем существа веками не могли покинуть границ этого острова, и пока камаэли, поколение за поколением, бесславно проживали на своем проклятом клочке суши, ресурсы его истощались. Поэтому решением верховного иерарха Кекропуса был введен «закон о порядке деторождения». Суть его заключалась в том, что новый ребенок мог появиться на свет лишь после того, как умирал один из старых камаэлей, в семье, чей черед пришел в соответствии со строго установленным порядком. А учитывая, что жизнь обычного камаэля даже во времена упадка составляла не менее полутора сотен лет, можно представить, как немного детей родилось за эти восемьсот с лишним лет заточения между мирами.
Но несмотря на то, что среди нашей расы — как я узнала только вот недавно — приветствуется максимальное воздержание от всех чувственных видов наслаждения и полное посвящение себя служению Военному Совету Иерархов, мой настоящий отец все-таки сдался перед лицом своих, как он с горечью заметил, «низменных инстинктов». Моя мать, уважаемая до этого женщина, принадлежащая к высшему сословию камаэлей, забеременела, и на них с отцом пал позор. Меня, как внеочередной приплод, надлежало принести в жертву Великой Матери, отдав на растерзание хранителям пещеры Норнил. И я нисколько не сомневаюсь, что этот указ был бы приведен в исполнение, если бы за несколько дней до моего рождения с острова не была бы снята магическая пелена.
Совет Иерархов усмотрел в этом начало перемен и скорый приход конца света. Так что я даже не знаю, из-за чего я больше должна переживать: из-за конца света или из-за того, что родители отдали меня, как ручного зверька, первому зашедшему на остров торговцу, который, по-видимому, затем передал или продал меня старику Бернаду. Когда барьер с острова был снят и на остров приехала первая партия торговцев с большой земли с продовольствием и материалами, в моей смерти уже не было никакого практического смысла. Все же позор, обрушившийся на моих родителей, был для них так тяжел, особенно для матери, что лучшим, что могло прийти им в голову, было избавиться от меня и до скончания своих дней замаливать свои грехи.
Кстати говоря, они до сих пор живут и искупают свой грех в маленьком храме при склепе, где похоронены все отошедшие в мир иной камаэли. Храм стоит на Холме Духов, чуть западнее Гевуры. Я видела его со стороны ворот, но подойти поближе так и не решилась.
Отец-камаэль спросил, может ли он чем-то мне помочь, но я с нескрываемым презрением отвергла всякую его заботу и попросила больше не утруждать себя встречами со мной.
Понятно, что я проплакала все эти три дня, и лишь забота и терпение Сайлем вернули меня хоть немного в русло моей жизни… моей новой, уродливой жизни…
Кстати… Оказывается, при рождении мне отцом было дано имя Адрайана… Бернаду, видимо, оно показалось сложным, и он стал называть меня просто Рай.
Год 1923, вэтишь
Наступила весна. Потеплело, но радостнее от этого не стало.
В принципе, молодежь принимает меня сносно… Большинство из молодых камаэлей знают человеческий язык и относятся ко мне снисходительно, хоть и настороженно, но все же скорее безразлично. А вот старожилы не принимают меня вовсе.
Мечта получить заветное разрешение, чтобы начать обучаться, не оставляет меня ни на минуту. Оружейник Мока говорит, что мне надо обратиться к любой женщине-мастеру камаэлей. Я теперь ежедневно хожу к Храму Старейшин и каждую ночь плачу оттого, что меня даже не пускают на порог.
Я по-прежнему живу в каморке у Сайлем, хотя ей из-за этого частенько попадает от своего начальника. Но Мока также на моей стороне, и я спокойно продолжаю жить в складском подвале.
От нечего делать я стала бродить по городу и пытаться разговориться хоть с кем-то, и наконец после месяца молчания со мной таки заговорили. Один молодой охранник, когда я заявила, что возьмусь за любое дело даже бесплатно, сказал мне, будто невзначай, что хорошо бы расчистить территорию близ ворот от расплодившихся за последнее время волков и шакалов. Получив защиту у друга Сайлем, мальчишки-священника Набота, я с радостью тут же и взялась за дело.
Широкий меч много недель уже лежал под кроватью, да и я почти позабыла, как с ним обращаться. Я раньше никогда еще не охотилась одна и робко начала нападать сначала на старых и хилых волков. Через пару дней, когда мои навыки заметно улучшились, я перешла на особей покрупнее. С шакалами же пришлось изрядно повозиться, но когда вся прилегающая к северным воротам территория была расчищена от хищных зверей, я почувствовала, что на что-то да гожусь. И хоть я и намекала охраннику, что делаю это бесплатно, все же одним вечером Сайлем передала мне несколько серебряных монет, которые тайно принес мне камаэль, хоть и просил этого не афишировать. Это было здорово. Мне уже надоело питаться и жить за чужой счет — Сайлем, когда узнала про деньги отца Бернада, сразу же отказалась брать хоть адену из них, убедив меня, что деньги мне еще пригодятся. Теперь же я могла отблагодарить и Сайлем, и Набота, чьи заклинания силы, защиты и скорости позволили мне справиться даже с крупными и свирепыми шакалами.
А через пару недель ко мне пришел сам начальник складов Хоффа, седой гном, который все время шипел на меня и ругался из-за моего проживания с Сайлем. Он попросил помочь ему расчистить Золотые Холмы от монстров. Эти возвышенности пролегают прямо на пути от порта до города, по которому большие объемы груза еженедельно переправляют со складов до порта и обратно. Меня удивило, что очень мало камаэлей соглашаются помогать гномам, хотя сами же заинтересованы в своевременной доставке. Я с радостью взялась и за это дело. Стражница Мерсела, отвечающая за безопасность торгового пути, к моему удивлению, сразу же приняла предложение о помощи, сообщив, однако, что оплата за такое дело будет весьма скудна. Мне было все равно. Я хотела действовать. Мне надоело уже сидеть в четырех стенах и оплакивать свою судьбу или гулять по пустынным холмам вокруг Гевуры.